Залюбовавшись, он не сразу заметил Кику. Тот подошел бесшумно и встал чуть позади него, тоже засмотревшись на школу. В его глазах отражались последние отблески солнца.

— Тут очень красиво, — первым нарушил тишину Хонда.

— Ага, — Им вздрогнул от звука его голоса, но тут же постарался принять невозмутимый вид.

Получилось с трудом: Кику был прекрасен. В своей традиционной белой юкате с синим поясом, с гладкими черными волосами и темными глазами-омутами — у Йонг Су перехватило дыхание, потому что по сравнению с Кику меркла вся окружающая красота. Не существовало ничего и никого прекраснее Кику Хонды в его традиционной одежде. Как фарфоровая кукла — идеальная, хрупкая, нежная, на которую хочется любоваться часами, которой хочется владеть, к которой хочется прикасаться.

— Тебе очень идет, — залившись краской, пробормотал Йонг Су и отвернулся, чтобы не видеть, как красивое лицо Кику станет еще прекраснее от легкой улыбки.

— Благодарю, — тихо ответил тот. — Твой вкус мне тоже всегда нравился. Если ты не возражаешь, мы могли бы отправиться в парк прямо сейчас.

— Д-да, конечно.

Йонг Су было неловко — за свой несоответствующий внешний вид, нелепое ребяческое поведение, глупые желания. Он не знал, куда деть руки и о чем начать разговор. Тишина, которой они оба могли часами наслаждаться в обществе друг друга, казалась гнетущей и напряженной.

Кику напомнил Йонг Су о Сакуре — милой, нежной, прекрасной Сакуре, — которая краснела, как цветок, когда он целовал ее или говорил какие-то влюбленные глупости. Он не был слепым, и прекрасно знал, что Кику и Сакура действительно очень похожи внешне — но только внешне! Хонда сдержанный, робкий и застенчивый, а Ямато — открытая и жизнерадостная, но при этом очень скромная и воспитанная. Так почему сейчас ему вдруг стало так стыдно перед ней? Она ведь понравилась ему вовсе не потому, что была похожа на Хонду.

Прошлое-прошлое-прошлое. Это все давно в прошлом. Йонг Су тряхнул головой, отбрасывая дурацкие мысли.

Они уже прошли мимо поворота к остановке, и впереди маячил мост — весь в огнях. На город опустились сумерки — первые робкие звезды зажглись на серо-синем небе, кружевные очертания деревьев и домов вдалеке стали совсем черными, а легкий ветерок принес с собой первое дыхание прохлады. Простые бумажные фонарики, которые Йонг Су раньше не замечал, теперь ярко светились над входами в дома, разрывая хрупкий полумрак. В некоторых дворах вился дымок — хозяева в последний раз разжигали ритуальные костры, провожая духов в мир иной. Этот вечер пах теперь дымом и благовониями.

Над мостом развесили фонари — продолговатые с цветными полосками, и их свет отражался и расплывался в водах реки, окрашивая ее во все цвета радуги. Кику и Йонг Су немного постояли, глядя на воду, — медленное течение уносило пока редкие одинокие фонари. Мимо них проходили люди — кто-то в торжественной одежде, кто-то в повседневной — обычно семьями, иногда дружескими компаниями, и что-то шумно обсуждали, смеялись. Поодаль, в стороне, куда они направлялись, сияла в свете сотен фонарей ягура — высокая деревянная постройка, где выступали музыканты. Весь центральный парк утопал в огнях.

— Пойдем? — спросил Йонг Су — ему хотелось поскорее взглянуть на представление.

Кику растерянно посмотрел на него — весь его вид говорил о том, что он слишком глубоко ушел в свои мысли.

— Прошу прощения за мою задумчивость, — виновато поклонился он. — Надеюсь, ты не успел заскучать?

Йонг Су только отмахнулся в ответ, и они продолжили путь. Дорога до парка — небольшая мощеная тропинка среди деревьев — шла вдоль реки. По ее краям стояли столбики, к которым крепились провода, а на них — фонари с изображениями символов счастья и благополучия. В просветах между деревьями виднелся берег и люди на нем: одни только наблюдали за огоньками, другие сами опускали на воду фонарики. Их голоса смешивались с плеском волн и стрекотом цикад.

Чем ближе друзья подходили к парку, тем больше людей встречалось на их пути. В конце, когда тропинка выходила на одну из парковых дорожек, Кику и Йонг Су оказались в сердце толпы. Над их головами горели сотни фонарей, красных и белых, круглых и продолговатых, с иероглифами, с картинками и без всего. Их украшали ленты и колокольчики, расшитые флажки и бахрома. Вот уж точно — праздник огней. Издалека доносилась музыка, повсюду слышался смех и крики торговцев, раздавались ароматы съестного.

— Хочешь перекусить? — предложил Им.

Он сам не ел с обеда, и не отказался бы от порции лапши с чем-нибудь острым и сладкой булочки на десерт.

— Не откажусь, — ответил Хонда с улыбкой. — Но только если ты подскажешь, где будет лучше всего.

— Я тут в первый раз, — честно признался Йонг Су, — но не думаю, что это сильно отличается от Танабаты.

Ухватив Кику за руку, — сердце невольно забилось чаще — Йонг Су потащил его сквозь толпу к палаткам с едой. Он был почти прав, знакомые продавцы пусть и поставили свои павильоны в других местах и украсили их фонариками, по-прежнему готовили все те же восхитительные блюда, за которые Им так любил фестивали. Он взял себе якисобу¹, а Кику порекомендовал лучшие в мире такояки, которые потом позаимствовал у него на пробу. Финальным штрихом стало печенье в форме рыбы со сладкой начинкой² — и Йонг Су с Хондой, сытые и довольные, направились в сторону площади на представление.

Они уже видели ягуру с моста, но вблизи она оказалась еще более впечатляющей. Внутри, на «втором этаже» музыканты в простых однотонных юкатах, почти скрытые за фонарями, лентами и украшениями из бумаги, били в барабаны. Ниже, на более широкой площадке, танцевали женщины в пестрых нарядах с красными поясами и цветами в волосах. Простые движения под ритмичную музыку — многие повторяли их танец, образуя внешний круг. Йонг Су невольно засмотрелся — настолько синхронными и слаженными были движения собравшейся толпы. Он даже не заметил сначала, что Кику тоже начал пританцовывать.

— Бон одори³, — покраснев, пояснил Хонда. — Разве тебе самому не захотелось танцевать?

— Я даже движений не знаю, — рассмеялся Йонг Су. — Но у тебя хорошо получалось. Очень красиво, — тихо добавил он.

— Не смущай меня так сильно, — попросил Кику.

Его щеки все еще горели румянцем, и Йонг Су отвернулся, чтобы не поддаться очарованию. Все в прошлом, — напомнил он себе. Толпа на площади была не такой плотной, как в торговых рядах, и из-за этого Им, разглядывая нарядные юкаты, заметил знакомую фигуру среди переплетения пестрых тканей и красных огней. Учитель Ван стоял в стороне от общего веселья. Он был в обычной повседневной одежде, как и Йонг Су, а на шее у него висела камера.

— Смотри-ка, учитель Ван тоже здесь, — прежде, чем успел подумать, сказал Им, потянув Кику за рукав.

Тот проследил за его взглядом и мгновенно помрачнел. Умиротворение исчезло с его лица, и он предложил, сдвинув брови:

— Тогда пошли к реке.

Йонг Су уже хотел согласиться — он насмотрелся на танцы, наелся и увидел украшенный тысячей фонарей парк, — но однажды Яо помог ему в трудное время, и Им обещал ему помочь в ответ.

— Хватит уже убегать, Кику, — вздохнул он. — Просто поговори с ним.

— Позволь мне самому решать, как стоит поступить, — ответил тот.

В глазах Хонды плясали злые огоньки. Йонг Су мысленно пожалел себя, попрощался с родными, друзьями и близкими — ну почему ему вечно нужно влезать в чужие отношения? Что за глупая Альфредова привычка? Он крепче ухватил Кику за руку.

— Яо! Учитель Ван!

Он потащил Хонду в ту сторону, где стоял учитель, и замахал свободной рукой, привлекая к ним внимание окружающих.

— Учитель!

Кику вырывался, но справиться с Йонг Су не мог. Он изо всех сил тормозил движение, просил Има прекратить немедленно и почти кричал. На его красивом лице смешались сотни эмоций, а в глазах стояли слезы — Йонг Су понимал, что его предательство стало для Хонды сильным потрясением, но уж лучше так, чем вечно жить в ненависти.