— Ты что-то хотел?
— Да.
Он хотел. О, как много всего он хотел! Но у него не было права озвучить свои желания Людвигу, а даже если бы такое право имело шансы существовать — у него точно не было достаточно смелости.
— Я бы хотел, чтобы вы снова занимались со мной, — вместо всего, что еще не было готово быть произнесенным вслух, продолжил он. — Если вам не трудно.
Людвиг посмотрел на него с тенью интереса и очаровательным румянцем на щеках, а потом медленно кивнул. Феличиано не смог сдержать улыбку.
— И, может, мы могли бы снова быть друзьями после тренировок? — это он тоже не смог — не захотел — сдержать.
Румянец на щеках Людвига вспыхнул с новой силой, и он отвел глаза. Феличиано, вмиг пожалев о сказанном, неуверенно протянул «ве-е» и сделал шаг назад, в безопасный и пустой спортивный зал, но натолкнулся спиной на дверь, которую сам же и закрыл.
— Тебе не нужно ходить на тренировки, чтобы быть моим другом, — наконец пробормотал Людвиг, все еще очевидно смущенный.
— Но я хочу, — Феличиано поймал его взгляд и тепло улыбнулся. — Хочу проводить с вами как можно больше свободного времени, учитель.
Людвиг не понял или сделал вид, что не понял. Но Феличиано и не думал, что все будет так легко.
— В таком случае я просто не могу тебе отказать.
***
Первой работой для портфолио стала картина с девушкой, стоящей возле прозрачной стены, за которой простирался весь сверкающий космос. У девушки были короткие белые волосы, мальчишеское телосложение и костюм, изображавший все представление Феличиано о научной фантастике. И пусть она стояла спиной к зрителю, по отражению в стекле можно было проследить ее взгляд: она смотрела на другую девушку. У той были красивые вьющиеся каштановые волосы и роскошный наряд эпохи рыцарей и принцесс. Она сидела в кресле рядом и, не скрываясь, смотрела на первую.
Перед ними лежал бескрайний космос, буйство красок и сверкающих огней, невероятные планеты и неизведанные создания — вся вселенная, весь мир!
Но они смотрели друг на друга и улыбались.
========== Действие одиннадцатое. Явление IV. Что такое «хорошо» ==========
Явление IV
Что такое «хорошо»
После Золотой недели все изменилось.
У Йонг Су появились какие-то неотложные дела, он сутками пропадал в социальной сети, не расставался со смартфоном, постоянно улыбался и выглядел даже слишком счастливым для человека. Все попытки расспросить его о случившемся оканчивались полным провалом: вдруг оказалось, что про человека, который всегда знает все и обо всех, никто толком и сказать-то ничего не может. А сам Йонг Су только отмалчивался — и улыбался, как будто случилось что-то хорошее.
Но «хорошее» — весьма субъективное понятие, и то, что хорошо для одного, может показаться другому настолько скверным, что он едва сможет сдержать рвотные позывы. Ну вот, например, одному кажется отличной идеей сблизиться с кем-то, чтобы забыть другого человека, а второму, тому, с которым сблизились — без перехода на личности, просто в качестве примера, конечно, — от этого мучительно больно. Быть заменой — совсем не «хорошо», но быть противоположностью, с которой так легко забыть о прошлом — еще хуже. У замены, по крайней мере, есть шанс занять место оригинала.
Практически все выходные Йонг Су провел вдвоем с Мэттью: Альфред был слишком занят, но никто из них и не думал осуждать его за то, что он предпочел компанию Артура. Они оба были рады за Джонса — он так долго отрицал, терпел и сдерживался, а не сдерживался и трепал нервы своими страданиями им обоим и того дольше, что теперь вполне заслужил свое счастье. И они — как оба думали про себя — тоже.
На первые три дня Золотой недели Йонг Су и Мэттью съездили в Осаку — ближайший к «Кагами» крупный город, но выходные, скорее, были предлогом, чем реальным поводом. Они давно уже подумывали посетить какие-нибудь памятные места японской истории и культуры, но выходных было ничтожно мало, а на каникулах всегда находились занятия поинтересней. Поэтому в этот раз Мэтти заранее купил билеты и забронировал номер в гостинице — чтобы не возникло желания отменить все в последний момент.
Они сходили в несколько замков и храмов — там было так тесно и душно, что Йонг Су поспешил утащить Мэтта в ближайшее кафе с кондиционером. Вечером Иму удалось вытащить Мэттью на концерт какой-то популярной японской группы, где было так же многолюдно, как и везде, но это только добавляло атмосферы. А еще они были так тесно прижаты друг к другу, что случайные прикосновения не казались такими неловкими, как это было с ними обычно. С утра, наученные горьким опытом, они решили испытать удачу в музее, но и там оказалось так много людей, что было тяжело даже вдохнуть. Мэттью и Йонг Су с трудом протиснулись через несколько залов, толком не увидев и не услышав ничего интересного, и снова пошли в кафе. На третий день, махнув рукой на культурные ценности, они выбрались в парк на пикник. Свежий воздух, тень от деревьев и запахи от палаток с едой скрасили неудачи предыдущих двух дней. А ночью они отправились на прогулку по городу — всюду сверкали огни вывесок, людей было едва ли не больше, чем днем, так что Йонг Су предложил забраться на крышу какого-то здания, и они просидели там до рассвета.
Тогда все еще было хорошо, правильно — так, как и привыкли они оба. Тогда все было по-прежнему.
Вернувшись, Мэттью проспал весь следующий день, не заметил возвращения Альфреда и его же исчезновения посреди ночи. Он не знал, чем занимался Йонг Су, но, судя по отсутствию сообщений и неожиданных визитов в гости, — тем же самым.
Оставшуюся часть выходных они тоже провели вместе. На День зелени сходили в парк рядом с «Кагами» — сакура уже отцвела, но на клумбах распускались красивые яркие цветы, названия которых никто из них не знал, а на небольшой площади выступали какие-то местные артисты. Здесь было намного тише и спокойнее, чем в Осаке, но, как оказалось, Йонг Су знал едва ли не половину присутствующих, и постоянно отвлекался на разговоры с очередным приятелем. А еще он оглядывался, словно бы искал кого-то, но Мэтт тогда не придал этому значения — вокруг было множество красивых цветов, он и сам то и дело цеплялся за них взглядом. Вернувшись в «Кагами» под вечер, они пошли к Мэтту — сосед Йонг Су с его ширмой и мелкими пакостями не вызывал ни у кого из них желания задерживаться в его комнате слишком долго. Альфред с Артуром тоже были там, и они вчетвером посмотрели какой-то глупый американский фильм, который, по заверениям Джонса, был слишком классным, чтобы они хоть что-то поняли.
В последний выходной, на День детей, Мэтти увиделся с Йонг Су только вечером — весь день они лениво переписывались в социальной сети, кидая друг другу дурацкие картинки, переделанные фотографии из Осаки и новые песни. Сидя на пирсе и плескаясь друг в друга водой, они сначала не заметили компанию подростков на противоположном берегу, но потом те начали запускать фейерверки, и Мэтт с Йонг Су оба засмотрелись на чужое веселье: те ребята словно сошли с кадров какого-то аниме. Они жгли разноцветные бенгальские огни, дурачились, спорили, чья змейка будет гореть дольше — и скинули победителя в реку в качестве приза, разбегались во все стороны с громкими воплями, когда большая колба, выпускавшая толстый сноп искр, неожиданно упала и закрутилась, разбрасывая вокруг себя сверкающие огоньки, и смеялись так искренне, что сложно было поверить в реальность происходящего. После того как школьники ушли, Йонг Су и Мэтти купили пачку огней и двух змеек — и жгли их прямо на пирсе. Тогда на небе уже загорелись звезды, и их отражения в воде смешивались с искрами фейерверка.
В тот вечер они разговаривали мало, и тогда Мэтт впервые подумал, что Йонг Су ведет себя странно — он выглядел более задумчивым, чем обычно, не рассказывал глупые смешные истории, не делился последними новостями, своими нелепыми утренними приключениями и был далеким, как звезды. Но Уильямс смог объяснить это для себя тем, что даже самые жизнерадостные из людей иногда нуждаются в тишине и понимании, и не стал задавать вопросов. Сейчас он жалел об этом — узнай он тогда, может быть, не было бы так обидно.
