— Видимо, у меня нет выбора, — вздохнул Артур, присаживаясь за стол.

Альфред сел напротив. Керкленд спокойно налил себе чай, и теперь смотрел на него, осторожно приблизив кружку к губам.

— То, что я тогда тебе сказал, — без подготовки говорить было трудно, и Альфред сбивался с мыслей. — Про то, что это не твое дело и мне не нужна помощь, — он покраснел, вспомнив этот неприятный и постыдный момент. — Извини. На самом деле, я был бы рад рассказать тебе правду, но это не мой секрет, — Артур приподнял густые брови, выражая некоторую заинтересованность. — Понимаешь, мы с Йонг Су хотели выяснить, как Торис сломал руку, спрашивали у всех, но никто не знал. И сам Торис только твердил свою историю, но ведь и слепому ясно, что это неправда! — Альфред все еще был возмущен тем, что Лоринаитис покрывал Брагинского, но ничего не мог с этим поделать. — А на обеденном перерыве мне удалось узнать, что случилось на самом деле. Но я пообещал этому человеку, что никому ничего не расскажу.

Рассказ получился коротким, путаным и сбивчивым, но взгляд Артура немного смягчился, и это был шаг вперед.

— Хорошо, — кивнул тот. – Это, конечно, не объясняет, как ты умудрился разбить губу, но связь я уловил. Ты решил заступиться за Ториса, и тебе доступно объяснили, куда не стоит совать свой любопытный нос? — Альфред кивнул. — И почему ты не рассказал мне этого раньше?

Глядя сейчас на Артура, Ал и сам задавался тем же вопросом.

— Просто, — он отвел взгляд, — я беспокоился за тебя. Не хотел, чтобы у тебя были проблемы из-за этого.

Артур посмотрел на него с изрядной долей иронии во взгляде, но промолчал, и Альфреду было слишком неловко, чтобы говорить что-то еще. Он подумал, что, возможно, ему стоит уйти сейчас, ведь он исполнил задуманное, но недосказанность, повисшая за столом, не позволяла ему сделать этого. Альфред попытался исправить ситуацию в меру своих сил, и сейчас от него уже ничего не зависело.

Он должен был сделать это с самого начала. Всего несколько слов — и ничего бы вообще не случилось.

— Спасибо, — набравшись решимости, выдохнул Иван. — Спасибо за твою любовь, Наташа.

Напряжение в ее взгляде было видно невооруженным глазом. Она не была глупой и знала, что за такими словами обычно следует «но». И Ваня знал, что она боится услышать его дальнейшие слова. Но он не мог не сказать ей об этом, ведь Наташа открыла ему свое сердце. Ему следовало быть искренним с ней, хотя бы в знак уважения к ее чувствам.

— Но я люблю другого человека, — он ободряюще улыбнулся Наташе, но слезы все равно потекли по ее щекам. — Ты ведь наблюдала за мной все это время и наверняка видела его.

— Нет, — она покачала головой и продолжила, глотая слезы. — Рядом с тобой никогда не было других девушек. Ты всегда был один или со своим другом, и я точно… — взгляд Вани заставил ее замолчать. – Нет.

То, что она не заметила самого очевидного, удивило Ваню, но, в то же время, заставило его сердце наполниться странной нежностью по отношению к ней. Наташа настолько была влюблена в него, что даже подумать не могла о его возможной гомосексуальности. А сейчас, сложив слова Вани и свои наблюдения, наконец догадалась.

— Ты очень милая девушка, Наташа, но дело в том, что меня не привлекают девушки, — подтвердил Ваня. — Мой любимый человек — мужчина.

— Что за глупости, — Наташа криво усмехнулась. — Быть не может. Невозможно!

Она едва не уронила свою чашку, когда дрожащими руками ставила ее на стол. В ее глазах плясало дьявольское пламя, губы дрожали, а лицо побледнело. Ваня напрягся. Иван внутри него сжался от страха, но у Наташи не было при себе оружия, и это помогало ему оставаться на месте.

— Ты лжешь, — заявила она. — Гомосексуальность — это отвратительно! Один мужчина не может любить другого. Это против природы!

— И тем не менее я люблю его, — Ваня примиряюще поднял руки. — Извини, если разочаровал тебя.

— Я! — она вскочила на ноги. — Я покажу тебе! Покажу тебе, что такое настоящая любовь. Я покажу тебе любовь женщины к мужчине, и ты поймешь, что он просто задурил тебе голову. Ты поймешь… что любишь меня.

Она подалась к нему навстречу, но Ваня отстранился. Наташа закусила губу и обхватила своими ладонями его лицо. Ее руки были холодными, несмотря на кружку с горячим чаем, которую она сжимала до этого. Их взгляды столкнулись, и Ваня с трудом сдержался, чтобы не отвести глаза. Наташа медленно приближалась к нему, пока расстояние между ними не сократилось до нуля. Еще чуть-чуть, и Ваня вырвался бы и убежал, но его спасли.

— Ната! — строгий голос прозвучал прямо над ними, и Наташа вмиг отстранилась. — Ты что творишь?

— Соня? — пискнула она, как-то вмиг перестав внушать страх и ужас.

Если бы Ваню попросили охарактеризовать стоявшую перед ним девушку одним словом, это было бы слово «грудь». Наташа на ее фоне выглядела плоской, как доска, хотя вовсе таковой не являлась. При каждом движении Сони ее грудь двигалась и, кажется, даже издавала звуки. Ваня старался не пялиться так откровенно, но взгляд все равно возвращался в одно и то же место, несмотря на то, что у Сони и без груди было, на что посмотреть.

— Ты хоть представляешь, как я волновалась? — с неожиданно выступившими слезами на глазах прорыдала Соня, сжимая Наташу в объятиях. — Сбежала в одном платье, без денег. Я все больницы обзвонила! Боялась, что больше никогда тебя не увижу!

Наташа шмыгнула носом и, уткнувшись Соне в плечо, тоже заревела. Ваня переводил взгляд с одной девушки на другую и не знал, что ему делать. Просто уйти? Или стоило сказать что-то им обоим? Подбодрить Наташу?

— Ну-ка! — Соня подтолкнула ее к Ивану, и та смущенно отвела взгляд. — Извинись.

Наташа промолчала, не считая извинения необходимыми. Соня вытерла остатки слез и с улыбкой подошла к Ване.

— Меня зовут Софья Черненко, — представилась она по-японски. — Простите мою подругу, она, должно быть, напугала вас до смерти. Спасибо, что позаботились о ней, — Соня низко поклонилась, и ее грудь подскочила. — Она доставила вам много проблем, но скоро мы уезжаем домой, и она вас больше не побеспокоит.

Ваня кивнул, растерянно глядя на Соню. Наташа посмотрела на него из-под ресниц и, не сдержавшись, бросилась на шею. От ее волос пахло дождем, и она всхлипывала у Вани на груди, а он чувствовал тепло и свободу. Он пока не понимал, что это за подозрительная легкость, от которой кажется, будто вот-вот взлетишь, и уж точно даже не догадывался, что стало ее причиной.

— Спасибо.

Одно слово, разрушившее повисшую в зале драмкружка тишину, сорвалось с губ Артура вместе с улыбкой. Альфред сначала не поверил своим ушам, но стоило только ему посмотреть на Керкленда, как становилось ясно, что он действительно сказал это.

— Спасибо за заботу, Альфред.

Когда Артур вообще в последний раз обращался к нему по имени? Ал чувствовал, как счастье медленно заполняет все его тело вместе с редкой теплой улыбкой Артура и его словами, сказанными таким тоном, будто это еще не конец.

— Ты давно уже должен был понять, что я не из тех, кто нуждается в защите, — продолжил он. — Но мне все равно приятно твое беспокойство. Несмотря на все мои слова и поступки, ты по-прежнему хорошо относишься ко мне. И это… — Артур покраснел и отвел взгляд. — Это много значит для меня. Спасибо.

— Так значит, — Альфред подался вперед, приближая свое лицо к лицу Артура, — ты прощаешь меня?

Его глаза горели, и выражение лица было таким счастливым, что Артуру хотелось его стукнуть. А еще Альфред был близко. Так близко, что он мог увидеть свое отражение в стеклах его очков, и это смущало.

— Конечно, — кивнул он. — Более дурацкого повода для обиды я и представить себе не мог.

Альфред рассмеялся, и Артур тоже улыбнулся, глядя на него. Давно он не чувствовал такой легкости, как сейчас, просто болтая с ним о чем-то, неважно, о чем. Альфред не вел себя, как пубертатный подросток, и не напускал излишней серьезности, так неподходящей к его образу. Он просто был самим собой — немного легкомысленным, простым и… Артур задумался на секунду, пытаясь придать форму тем чувствам, которые он испытывал. Альфред был хорошим. Таким, каким он понравился Артуру. Он оперся на локоть и отпил свой чай, а потом поймал на себе взгляд Джонса.