— Но ведь ты сам считаешь, что ему стоило бы, — уже предвкушая победу, начал Альфред.

— Тотально, — кивнул тот. — Но раз уж он не хочет, типа, чтобы кто-то вмешивался, я не буду. А ты, — заметив, что Альфред хочет что-то сказать, тут же перебил его Феликс, - ты, типа, всегда вмешиваешься. Так что я тебе, типа, ничего не скажу, вот.

Ал замолчал, смутившись. Конечно, он вмешивался, он ведь был Героем, в конце концов, и пытался помочь в меру своих возможностей.

— А если я пообещаю, что не буду? — он жалостливо посмотрел на Феликса. — Я ведь беспокоюсь за него, как и ты, и хочу знать, что в будущем такого не повторится.

Феликс промолчал и отвел взгляд. Альфред не мог прочитать его мысли, но ему казалось, что он понимает его чувства. Конечно, Феликс уважал решение Ториса, но он не был с ним согласен и хотел поделиться хоть с кем-то. С кем-то, кто, возможно, все изменит.

— Это сделал учитель Брагинский, — не глядя на Альфреда, сказал он. — Торис говорит, типа, он просто спутал его с кем-то, но какая, типа, разница, спутал или нет, если пострадал именно Торис.

— Но ему следовало рассказать директору! — не сдержался Альфред. — Это уже не шутки, не разборки между учениками. Учитель просто не имеет права поднять руку на ученика. Мы должны немедленно пойти и! ..

— Вот поэтому я и не хотел тебе, типа, говорить, — Феликс взглянул на Ала непривычно мрачно. — Пообещай, что, типа, никому ничего не расскажешь.

— Даже Йонг Су? — без особой надежды спросил Альфред.

— Даже ему. Никому. Тотально, — подтвердил Лукашевич. — Обещай.

— Хорошо, Феликс, — Ал поднял руки, показывая, что сдается. — Я обещаю никому не рассказывать о том, что случилось с Торисом.

— Если ты, типа, пойдешь к директору, никто из нас не подтвердит твои слова, ага, — на всякий случай предупредил его Феликс. — А если узнают, типа, другие ученики…

— Торис будет думать, что это ты всем рассказал, — продолжил за него Альфред, и Феликс кивнул. — Не волнуйся об этом, Герой не выдаст наш секрет.

Альфред и не собирался никому ничего рассказывать. У него был другой план действий, и в нем не участвовали люди, которые не знали правды.

На перемене перед последним уроком он специально нашел Мэттью и попросил его подождать их с Йонг Су после занятий. Это был коварный план, потому что даже сам Йонг Су не должен был узнать об этом своем слабом месте: когда рядом был Уильямс, он забывал обо всем на свете. И Альфреду не составило большого труда незаметно ускользнуть от них, завершив тем самым подготовку к операции.

Дождавшись, пока «Кагами» опустеет, а те немногие, у кого сегодня были дополнительные занятия, вернутся в свои классы, Альфред медленно двинулся по левому коридору второго этажа, в самом конце которого, в небольшом темном закутке, находилась дверь в лабораторию. Именно там его классный руководитель Иван Брагинский предпочитал проводить свободное время. Именно там Альфред надеялся застать его сейчас.

Он прекрасно помнил, каким устрашающим может быть учитель Брагинский, его глаза, блестящие безумием, и черная тень, которую отбрасывало его огромное тело, — все это отпечаталось в памяти Альфреда с той памятной поры, когда они с Йонг Су пытались выяснить, что происходит с их классным руководителем. И сейчас он тоже боялся идти, но ведь он был Героем, а Герой никогда не отступает перед лицом опасности.

Дверь в лабораторию была прямо перед ним, но Ал слишком боялся входить. Он неловко постучал, но никто не ответил. И тогда, набравшись смелости, Альфред дернул за ручку.

Внутри сидел учитель Брагинский и читал какую-то книгу. Открывшаяся дверь его ничуть не смутила, он только бросил на Альфреда беглый взгляд, от которого у него мурашки пробежали по коже, и вернулся к чтению.

— Ты что-то хотел, Альфред? — совершенно спокойно и дружелюбно поинтересовался он, но от этого голоса веяло арктическим холодом.

Альфред и сам не знал, как у него хватило смелости заговорить.

— Я знаю, что вы сделали с Торисом, — выпалил он. — После такого вы не имеете права оставаться учителем в этой школе. Вы должны…

— И что же ты сделаешь? — перебил его учитель.

Брагинский отложил книгу и внимательно смотрел на Альфреда, как будто ему действительно был интересен ответ. Взгляд учителя пронзал его насквозь, страх сковывал тело, и не было сил даже отступить. Иван выглядел жутко. Если раньше он казался болезненным, то теперь это впечатление исчезло. Вместе с образом прежнего добродушного учителя, каким его запомнил Альфред, когда впервые попал в «Кагами». Теперь перед ним сидел другой человек, и этот человек пугал.

— Видимо, ничего, — по-своему расценив его молчание, учитель поднялся со своего места и медленно приблизился к Альфреду.

— Я не позволю вам безнаказанно калечить учеников этой школы, — Ал и сам не верил в свои слова — настолько жалко они прозвучали.

— Ты, — он и не заметил, когда начал вжиматься спиной в дверь, — ничего, — Иван ухватил его за рубашку одной рукой, слегка потянув вверх, — не сделаешь.

Удар не был сильным, но лицо Альфреда как будто обожгло. Он прикоснулся к губе и увидел на пальцах кровь, а потом перевел взгляд на Ивана. Тот улыбался.

— Мы ведь сохраним все в секрете, да, Альфред? — сладко пропел он. — Мы ведь не хотим, чтобы еще один герой прибежал сюда спасать тебя?

Ал кивнул и тут же почувствовал свободу. Учитель отвернулся, возвращаясь на место, так что он, не теряя ни секунды, выбежал из кабинета. Ему срочно нужно было в уборную — умыться и обдумать произошедшее.

Холодная вода приятно остудила ноющую губу и успокоила беснующиеся мысли. Кровь уже перестала идти, а нижняя губа сильно опухла, и ему было больно улыбаться и вообще открывать рот. Но Альфред был далеко от всего этого. Он мог бы рассказать директору, но никто не подтвердит его слова: Феликс сам сказал, что они с Торисом будут все отрицать, а Иван, конечно, сам не признается и Альфреду потом жизни не даст. Он мог бы рассказать друзьям, но тогда кто-то из них мог бы поступить так же, как он сам. Это было неприятно признавать, но в этот раз Альфред Джонс потерпел разгромное поражение, а теперь ему еще и предстояло в таком виде пойти на встречу драмкружка.

По дороге он успел придумать историю о том, как кто-то в толпе случайно ударил его: поэтому он, мол, и бросил Йонг Су с Мэттью, а сам пошел в медпункт. Только вот Артур ему нисколечко не поверил, остался, под видом помощи с уборкой, а сам просто хотел узнать, в чем дело. Но Альфред не мог ему рассказать, хотя и очень сильно хотел.

— Ну, так что с тобой случилось? — неловкая пауза, возникшая после предложения Артура, слишком затянулась, и он спросил еще раз.

— Героям не нужна помощь, — отмахнулся Альфред, замечая, как Керкленд поджал губы — верный признак обиды.

— Что ж, — Артур смерил его осуждающим взглядом. — Видимо, ты и без меня прекрасно справляешься, — он бросил красноречивый взгляд на опухшую губу Альфреда, и тому стало совсем стыдно.

— Точно, — тем не менее, кивнул он. — Не беспокойся об этом.

— Не буду, — эти слова сорвались с губ Артура машинально, как и те, что последовали за ними. — Как я вообще подумал, что тебе может понадобиться моя поддержка?

— Может, тебе просто стыдно за то, что ты использовал меня? — ляпнул Альфред и тут же пожалел о своих словах.

— Я никогда тебя не… — Керкленд оборвал себя на полуслове, а его губы превратились в тонкую линию.

— Неужели тебе все-таки стало стыдно за то, как ты обошелся со мной?

Слова Артура задели его за живое. Он ведь хотел как лучше! Почему же Керкленд упрямо отказывался это понимать и вел себя, как оскорбленная невинность?

— Зато тебе, я вижу, ничуть не стыдно за то, как обошелся со мной ты сам, — холодно процедил тот.

— Ты хотел сказать: «помог мне»? — Альфред недоверчиво усмехнулся.

— Да ты, должно быть, шутишь, — пробормотал Артур. — Значит, совать нос в чужую личную жизнь – это, по-твоему, помощь? Вертеться вокруг меня круглые сутки — это помощь? — он повысил голос. — Или ты свои поцелуи называешь помощью?