Поэтому, легко разрушив чудесную тишину этого замечательного утра, Питер вскочил с кровати и, даже не заправив ее, побежал в соседнюю комнату. Он долго не мог заснуть вчера, строил планы на этот день, в красках представлял, как все будет проходить и безумно волновался: вдруг что-то пойдет не по его плану? Даже во сне он видел отголоски своих желаний, ему было весело и хорошо, он был среди друзей, играл, гулял и просто наслаждался. А теперь, с утра, едва открыв глаза, Питер вспомнил, какой грандиозный день ему предстоит, и, конечно, не смог сдерживаться. Он ведь еще никогда!..

Пит ворвался в комнату к Бервальду и Тино, громко хлопнув дверью о соседнюю стену. От этого шума они оба завозились в своих кроватях, но не проснулись, так что Питер, чувствуя себя Бервальдом, деловито прошествовал к окну и распахнул шторы. Он даже пытался выглядеть так же сурово, когда снова посмотрел на Оксеншерну, но, столкнувшись с еще более непроницаемым после сна взглядом, икнул от неожиданно подступившего страха и решил, что ему стоит еще подучиться, прежде чем испытывать на ком-то свой новый прием.

Бервальд молча приподнялся в кровати и, едва бросив взгляд на часы, снова посмотрел на Питера. Тот, уловив мысль, задернул шторы и отошел с таким видом, будто бы ничего не было, и вообще он просто мимо проходил. Он постоял еще немного в тишине, глядя, как Бервальд заправляет свою кровать и переодевает пижамные штаны на домашние шорты, но его терпения надолго не хватило.

— А почему вы еще спите? Мы же скоро уезжаем! — Пит слегка понизил голос, но все равно говорил не шепотом.

Бервальд шикнул на него и выставил за дверь, а немного погодя вышел следом. Питер уже крутился на кухне. Он включил чайник и достал из холодильника джем и яйца.

— Кровать заправил? — строго поинтересовался Бервальд, едва появился на кухне.

Питер тут же сник, недовольно посмотрел на Оксеншерну и поплелся к себе. Обязанности заправлять кровать с утра и иногда мыть посуду были одними из немногих оговоренных условий проживания его вместе с Тино и Бервальдом.

Гай выделил им большой ученический блок из трех комнат, так как тесниться втроем в двухкомнатном преподавательском блоке они не могли. Поселить Питера к студентам он хотел, но не мог: Бейтс должен был находиться под опекой хотя бы одного взрослого до шестнадцати лет по договору. Никто из учителей не хотел отягощать свою жизнь чужим ребенком, Кассий даже смирился, что Пита придется оставить себе, но побаивался реакции Экхарта, а потом Бервальд вдруг сказал, что он позаботится о Питере. Тино об этом даже не знал, пока Баш Цвингли не зашел к нему уточнить, не будет ли он против соседства с Людвигом: мол, так и так, комнат для персонала не так уж много, а Мюллер как раз в блоке один, и если бы они жили вместе, то Бервальд и Питер смогли бы занять свободный блок… После этого Тино даже слушать перестал, а после разговора тут же пошел к Оксеншерне. Сказать, что тот был рад такой инициативе от своего соседа — ничего не сказать, поэтому он, разумеется, не был против участия Тино в воспитании Пита. Так и вышло, что они вдвоем взяли на себя заботу о Питере и поселились почти в «трехкомнатной квартире».

Бервальд сразу установил для Питера несколько правил поведения, как например «каждое утро заправлять кровать», «мыть посуду по просьбе одного из воспитателей», «ложиться спать не позднее полуночи» или «не уходить с территории колледжа без разрешения». Питер поставил под небольшим списком свою подпись, Оксеншерна и Вэйнэмёйнен утвердили, что разрешено все, что не запрещено, поставили свои подписи и прикрепили «договор» магнитиком на холодильник. С тех пор, по напоминанию или без него, Питер беспрекословно подчинялся этим правилам.

После того, как Пит заправил кровать, он тут же вернулся на кухню: там уже вкусно пахло жареными яйцами и кофе. По телевизору — небольшой плазме на стене — показывали новости: поймали какого-то школьника-преступника, власти обеспокоились воспитанием молодежи, учредили какую-то комиссию… Питер не особенно вникал, он ждал свои мультики. Ему, конечно, было уже тринадцать, а в этом году исполнялись все четырнадцать, но пропустить серию любимого аниме, которое он смотрел на протяжении последних трех лет, Пит не мог.

Бервальд поставил перед ним стакан молока и тарелку с завтраком: яичницей, парой тостов и сосиской. Пит вздохнул, мрачно покосившись на молоко, а потом на Бервальда — он как раз наливал себе в кружку свежий кофе.

— А можно мне? — Пит все-таки решился, но его сердце забилось быстрее, когда Оксеншерна строго на него посмотрел, надвинув очки.

— Нет, — отрезал он.

— Ну пожа-а-алуйста, — жалобно протянул Питер, для пущего эффекта добавив в глаза влажного блеска.

— Тебе не запрещено пить кофе, пользоваться посудой и плитой, поэтому ты можешь сварить себе сам, — рассудил Бервальд.

— Но я хочу, — начал Пит плаксивым голосом, — твой кофе!

— А я считаю, что ты слишком мал для таких напитков, — отрезал Оксеншерна. — Можешь попытать счастья с Тино, но не думаю, что он согласится.

Питер обиженно засопел и, отвернувшись, уткнулся в свой завтрак. В телевизоре как раз закончилась открывающая аниме композиция, так что он быстро забыл о своей обиде, увлекшись происходящим на экране.

Бервальд сел лицом к нему и неторопливо принялся за свою порцию. В будние дни у него не было много времени и желания, чтобы готовить горячие завтраки, обычно они обходились хлопьями с молоком или сандвичами, но в выходной он мог приготовить и не такое.

Оксеншерна как раз закончил есть, когда по телевизору началась реклама и Питер отвлекся. Мальчишка почти ничего не съел, а к молоку уж точно даже не притронулся, так что это был отличный шанс для воспитательной беседы.

— Ешь, а то остынет, — он кивнул на полупустую тарелку, и Пит молча, даже поспешно, принялся за еду — он не хотел, чтобы Бервальд вспомнил о молоке, и старался выглядеть послушным. — И ты выпьешь молоко.

— Нет, — тут же скривился Питер. — Это не оговаривалось, я могу его не пить! — он сразу выдал свой главный аргумент практически во всех спорах.

— Можешь, — согласился Бервальд. — Но ты же хочешь вырасти сильным и крепким, чтобы управлять гигантским роботом?

— Х-хочу, — слегка покраснев от смущения согласился Пит.

— И готов ради этого преодолевать любые препятствия, как настоящий герой? — продолжил Оксеншерна.

— Готов, — уже понимая, к чему тот клонит, уныло согласился Питер.

— Тогда ты выпьешь это молоко, — подтвердил его подозрения Бервальд. — Оно укрепит твое тело и твой дух. Выпивая стакан молока каждое утро, ты станешь сильнее физически, твои кости будут крепче. Преодолевая свою нелюбовь к нему ради этой цели, ты научишься перешагивать через себя для великих общемировых задач.

— Хорошо, — недовольно отозвался Питер, принимая свое поражение.

Он вернулся к просмотру аниме, а Бервальд — к своему кофе. Он довольно быстро его допил, но продолжал молча сидеть за столом, задумавшись о чем-то своем, и, как решил Питер, ждал, когда он выпьет свое молоко. Так что Питу пришлось все-таки сделать несколько глотков неприятной белой жидкости со странным специфическим запахом, от которого молоко делалось таким противным. Он зажал нос, зажмурился и в несколько больших глотков покончил с «испытанием». Питеру даже показалось, что Бервальд улыбнулся, но он быстро отбросил эту мысль из-за ее практической неосуществимости.

— С добрым утром, — заспанный Тино показался на кухне в пижаме.

— С добрым! — весело поприветствовал его Питер, а Бервальд только кивнул. — А я целый стакан молока выпил! Я теперь настоящий герой, и мне дадут своего робота, чтобы спасать мир, — началась закрывающая композиция в аниме по телевизору, и Пит подскочил к Тино. — Мне ведь теперь можно кофе, да? — он подергал Вэйнэмёйнена за рукав, привлекая внимание к своей жалобной мордашке.

— Прости, но для кофе ты еще слишком мал, герой, — рассмеялся Тино, наливая себе в кружку оставшийся. — Лучше умойся и собери вещи. Ты ведь так и не сделал этого вчера вечером?