— Возможно… — тихо подал голос Хенрик, но Халлдор все равно услышал подавленные рыдания. — Возможно, я смогу все исправить?

— Нет, — резко отстранившись и утерев лицо ладонями, покачал головой он. — На это тебе не хватит и жизни.

— Но что мне делать? — растерянно спросил Хенрик.

— Лучшее, что ты можешь сделать для него — исчезнуть. Не думай, что произошедшее сейчас имеет какое-то значение. Я по-прежнему ненавижу тебя и никогда не прощу за то, что ты сделал, а если приблизишься к нему ближе, чем на три метра или попытаешься завязать контакт на расстоянии, о случившемся узнает администрация.

Сталь в голосе, лед в глазах. Поднявшийся на ноги и нависший над Хенриком Халлдор, раскинувший руки в стороны, внушал ужас. Пусть он и не был таким идеальным старшим братом, как Андресс, у него тоже была смелость встать перед тем, кто заведомо его сильнее, чтобы защитить того, кто в этом нуждается.

========== Действие седьмое. (пред)Явление. Маленькая девочка ==========

Комментарий к Действие седьмое. (пред)Явление. Маленькая девочка

(пред)Явление, как история, предшествующая грядущим событиям, а не как предъявление в прямом смысле этого слова.

Действие седьмое

(пред)Явление

Маленькая девочка

Уже давным-давно стемнело, и людей на улицах в этом тихом районе города, сконцентрировавшем в себе частный сектор, почти не было. Снег невесомыми редкими хлопьями плавно опускался на остывший асфальт, но не таял, покрывая серый ковер причудливым узором в хитросплетении снежинок. Недавно снова была оттепель, и все растаяло и высохло, как будто готовясь к весне, только вот весной еще и не пахло: едва прошло Рождество, люди не успели даже толком насладиться атмосферой праздника. И вот теперь снег снова будто одеялом укрывал город, с каждой минутой все усиливаясь, превращаясь в самый настоящий снегопад.

Черное такси притормозило у одного из частных домов, в окнах которого, как и во многих других, уже не горел свет, постояло и, наконец, выпустило из своих недр невысокую девушку, зябко кутающуюся в легкое кремовое пальто. Хлопнула дверца, глухо заворчал мотор, и машина, сорвавшись с места, скрылась за поворотом. Эмма не спешила заходить в дом. Втягивая голову в плечи от ночного холода, она смотрела, как в свете фонаря кружатся снежные хлопья, в медленном танце опускаясь на землю. Переливаясь, словно блестки, они притягивали взгляд. Отбеленные желтоватым искусственным светом, выделенные беспросветно-черным небом, снежинки сегодня заменяли звезды.

Такие же холодные и далекие, как Франциск, снежный принц, идеал, ускользающий ото всех. Подставь руку, подожди немного и вот — кажется, ты уже поймал его, осталось только сжать ладонь и никогда не отпускать. Но посмотришь — а там только вода. Ушел. Исчез. Растаял.

Эмма, стянув с одной руки перчатку, позволила снежинкам ложиться на теплую кожу. В ее ладонях они быстро превращались в маленькие капельки, заставляя на губах играть грустную улыбку. Сейчас, с тающим на руках снегом и постепенно замерзающей ладошкой, она чувствовала себя немного ближе к Франциску, как будто прикосновения маленьких белых совершенств роднили их.

Атмосферу момента нарушила звонкая мелодия, пронзившая хрупкую ночную тишину, в которой лишь изредка раздавались принесенные издалека голоса, музыкальные биты и рокот проезжающих мимо машин. Встрепенувшись, как будто она только проснулась, Эмма поспешно открыла сумку, пытаясь найти надрывающийся смартфон. Наконец, новомодный гаджет сверкнул голубым экраном в ее руках и был поднесен к уху, чего, учитывая окружающий покой и громкие динамики, можно было и не делать.

— Алло, — тихим уставшим голосом произнесла Эм, явно не обрадованная столь поздним звонком. — Что там опять? — она нахмурилась, поправляя сумку на плече и медленно двигаясь к дому. — Так, может, мне позвонить вашему начальству? Черт, — Эмма ругнулась, выронив ключи. — Верно говорят: «Если хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам», — в ответ что-то громко невнятно затараторили. — Да меня не волнует, в какой это раз! — железным тоном отрезала она. — А мистеру Аднану я все-таки позвоню, — она отключилась, не желая выслушивать новую порцию извинений.

Больше Эмма злилась не из-за того, что ее планы снова сорвались, хотя и из-за этого, конечно, тоже, а потому что своим звонком ей сбили все благодушное настроение, только-только установившееся после полного суматохи дня. Ключи тихо звякнули, брошенные на тумбочку. Не включая свет, Эм отправила следом за ними тонкие перчатки, скинула с ног сапожки, сняла пальто, оставшись в легком кашемировом свитере и шарфике, обмотанном вокруг шеи, что, впрочем, быстро было исправлено. Она старалась не шуметь, чтобы не разбудить других обитателей дома в столь поздний час, но этого, как оказалось, и не требовалось. Крадучись продвигаясь мимо кухни, Эмма заметила неяркий свет и услышала вполне отчетливые шорохи. Испугавшись поначалу и резко сбавив скорость, она заглянула в арочный проем, чтобы расследовать обстановку. В свете холодильника явственно было видно ее младшего брата, собирающего себе «ночник», о котором, по всей видимости, не должен был узнать отец: несколько баночек газировки, пара пачек чипсов, ведерко с мороженым. Облегченно вздохнув, Эмма перекрыла выход.

— Так-так-так, — стараясь сделать голос как можно более строгим, пропела она.

Мишель, вздрогнув всем телом, выронил газировку, которую только собирался добавить к остальным, и отскочил от холодильника, испуганно глядя то на из последних сил сдерживающую улыбку Эмму, то на катящийся по полу напиток.

— Эм! — возмущенно прошептал он, видимо, опознав, кто перед ним. — Я чуть не обделался со страху!

— Значит, мы квиты, — улыбнулась Эмма.

— Я все папе расскажу! — на всякий случай пригрозил Мишель, поднимая с пола свою газировку и пинком закрывая дверцу холодильника. — Если попробуешь на меня настучать.

Эмма только удивленно приподняла брови, наблюдая, как Мишель собирает провиант: с каких пор ему запретили что-то делать в доме, где он жил на правах царя и бога? Правда, стоило бросить взгляд на его заметно выпирающее брюхо, как все стало вполне очевидно. Отец в последнее время немного помешался на своей внешности, стремясь сделать ее такой же идеальной, как на греческих статуях, а его любимое дитя просто попало под раздачу. Эмма даже порадовалась, что почти не бывает дома. Мишель изящно проскользнул мимо задумавшейся сестры, и та, не удержавшись, потрепала его по отросшим светлым волосам. Он фыркнул, уворачиваясь, и, громко топая, побежал вверх по лестнице в свою комнату. Эмма очнулась, когда наверху хлопнула дверь, и, чертыхнувшись, поспешила следом: если отец узнает, что она вернулась так поздно, может и скандал устроить. Уже у себя, закрывшись на замок, она позволила себе устало привалиться спиной к стене и перевести дух.

Это был ужасно тяжелый день. Мало было нагрузок в школе, непривычных после зимних каникул, факультативных занятий и встречи совета школы, в котором она состояла, так пришлось еще и по делам побегать, как оказалось — напрасно, ибо деньги она так и не получила. Столько ненужной суеты, когда хочется просто не выходить из комнаты целыми днями, свернувшись под одеялом в позе эмбриона и отгородившись от мира вокруг наушниками…

— Черт, — Эмма приложила ладонь ко лбу, стараясь отогнать непрошеные мысли.

Все, чего она сейчас хотела — принять горячий душ, смыть с себя трудовой пот и всю грязь, забыть ненадолго обо всех делах, уроках, которые еще предстояло сделать на завтра (или уже на сегодня?), наглых заказчиках, не желающих выплачивать оставшиеся деньги. Просто постоять под сильными струями воды, позволяя той омывать красивое тело, приглаживать непослушные вьющиеся волосы, стирать косметику с милого округлого лица. Но все это предстояло отложить на некоторое, к счастью, недолгое время, ибо дела не ждали, и давать сейчас спуску турецкой крысе было никак нельзя. Эмма нашла в телефонной книге сенсора номер клиента и без малейших угрызений совести по поводу позднего часа нажала на «вызов». В ухе раздались гудки, и она, дожидаясь ответа, медленно подошла к кровати, чтобы раздеться. Стянула свитер, быстро перехватив смартфон в другую руку, чтобы не пропустить ответа, следом расстегнула верхнюю пуговку на джинсах.