Из кметов первым ахнул Додон:

-Мать честна! То ж татарва за нашими гонит!

Обрезая говор, Тупик скомандовал:

-Микула, Хрулец, Никола - беречь казну! Остальные - за мной!

Полоска осоки и камыша впереди указывала топь, Тупик развернул полусотню и помчался березняковым увалом в обход сырой низины. Надо встретить врага в лоб либо отсечь его от повозок.

Пойма реки облегчила степнякам погоню. Рассыпаясь гончей стаей, они быстро настигли задние телеги, но целью их был головной возок. Задние никуда не денутся. Не обращая внимания на двух мужиков, размахивающих копьями с последней повозки, они стали обходить поезд, отсекли беглецов от поля и прижали к реке. Вот уж четверо поравнялись с передним высоким возком, взмах арканом, и возничий, выгибаясь, полетел со спины коня в грязь. Запалённая четвёрка лошадей сбавила ход и стала перед всадником, загородившим дорогу. Раздался вой, и трое кинулись к возку. Рослый степняк рванул кожаную заслонку и тогда пронёсся крик:

-Наян, урусы!

...Редкий березняк позволил полусотне перейти на галоп. Крупнотелого мурзу Тупик выделил по отрывистым командам и, щуря глаза, примерился к его широкой фигуре. Ордынцы, оставив добычу, скакали к мурзе, растягивались лавой. Тупик не считал их: он был дома, степняки - во враждебной земле.

-Хурр-рагх! - Мурза ринулся навстречу во главе серой лавины, Тупик встал на стременах, по замаху врага угадывая направление его удара, ощущая лёгкость собственного меча и обманчивую расслабленность руки, готовой сорваться словно в самопроизвольном, молниеносном ударе. Эх, был бы теперь слева Копыто, справа - Семён Булава! Он ничего не успел понять - вылетевший слева Алёшка Варяг на пегом жеребце ударил мурзу сбоку, опрокидывая с лошадью, падающего полоснул лезвием - только стон прошёл от столкнувшихся лошадей.

-Чёрт! Сменял одного рыжего на другого! - В досадливом крике Тупика была и радость: угадал в голубоглазом и рукастом звонцовском парне отменного рубаку ещё там - на Куликовом поле. Он едва достал мечом второго врага, а уж полусотня прорубила насквозь ордынскую лаву. Несколько пустых коней рысью убегали в березняки. Тупик крутым заходом разворачивал свою дружину, чтобы смять правое крыло степняков, не дав им опомниться, но ордынский отряд уже рассеялся. Тупик увидел разбегающиеся десятки, пятёрки и тройки всадников: одни порскунули в приречный березняк, другие мчались открытой поймой к лесам, большая часть кинулась назад, по дороге. С тремя десятками он бросился преследовать последних. Гнали версты полторы, отмечая путь окровавленными телами. Ордынцы начали отстреливаться на скаку, и, когда третий воин Тупика выпал из седла, он прервал погоню. Перевязали своих раненых. Один, совсем молоденький, из дружины Серпуховского, был убит стрелой в горло. Тупик приказал взять его с собой, чтобы похоронить в Переславле. С убитых врагов сняли оружие, поймали трёх лошадей и, лишь возвращаясь, заметили, что ни одной повозки на дороге нет.

-Трусоват, видать, путешественник, - заметил возбуждённый боем и погоней молодой кмет.

-Может, он шибко поспешает, - усмехнулся Варяг.

-Не судите - да не судимы будете, - сказал немолодой бородач. - Почём знать, кто там ехал?

Тупик понял свою оплошку: не взяли ни одного "языка". Хотел послать Алёшку вперёд - вдруг найдётся живой на месте сшибки, - но тот указал в сторону излучины:

-Там как раз имают, Василь Андреич.

-А и глаз у тебя, Лексей! Скоро во всём Копыто заменишь.

В болотце близ дороги, среди осоки, поднимая голову, билась увязнувшая лошадь, по временам долетал её крик. Двое спешенных дружинников бросали ременной аркан, видимо пытаясь поймать забившегося в траву человека. Тупик заспешил, узнав Кряжа и Дыбка, ставших неразлучными друзьями. Кряж, наконец, удачно бросил петлю, поволок захлёстнутого степняка на сухое место. Тот, вцепившись в ремень обеими руками, семенил, путался в траве и падал лицом вперёд, вскакивал и снова шёл, чтобы не задохнуться в петле. Дыбок, приседая, хохотал во всё горло и манил пальцем пленника:

-Быня, быня, ступай ко мне, бынюшка, я те шейку пощекочу.

Степняк выбрался из болотца, шатающийся, кривоногий, залепленный грязью с ног до головы. Тупик не успел рта раскрыть: Дыбок всадил меч в его живот.

-Што наделал, лешак?

-А чё, Василь Андреич, сиропиться с имя? - Мишка посмотрел в глаза сотского, отирая меч лопушком.

-"Язык" нужен!

-Мурза ж есть, недобиток Алёшкин. Берегут наши. - Мишка сунул руку за пазуху, достал кошель и тряхнул. - Твоя - добыча, Лексей, с мурзы снял. Мне б денежку за сохранность. Лови!

Кошель, звякнув, упал к ногам Варяга. Лицо Алёшки побагровело и он сказал:

-Мёртвых не обираю.

-Ты чё? По закону ж твоё.

Мишка не грешил против истины: закон войны отдавал воину имущество побеждённого им врага. Княжеским достоянием были обозы, лагерь, шатры военачальников, захваченные стада и табуны да то, что собиралось на поле уже после сражения.

-Возьми, Алексей, - приказал Тупик.

-Да не могу я, Василь Андреич!

-Под мечи лезть мог? Бери - сгодится.

-Куды мне столько? - Алёшка поднял кошель.

-А хоть с Мишкой вон поделись - он знает куды. Но за убийство пленного!.. - Тупик махнул рукой, вспрыгнул на седло и, отъезжая, крикнул. - Лошадь попробуйте вытащить!

Нет, нельзя было оставлять Дыбка в сотне. Он же знает, что убивать пленных запрещено, и всё ж убил. Тупик не смеет теперь строго взыскивать с Мишки, и тот пользуется...

Когда покидали место боя, тревога заставила Тупика несколько раз обернуться. Если б он знал, что, преследуя убегающих врагов, сотни шагов не доскакал до распростёртого в траве старого десятского Семёна - последнего из дружины Красного, пытавшегося сдержать погоню!

Из-за раненых двигались медленно, спрямляя путь. Городок застали в суматохе: войско готовилось к выступлению. Взбудораженные переславцы из уст в уста передавали слухи о туменах Орды, подступающих к городу, и чудесном спасении княгини: будто степняков поразили не люди, а серафимы, слетевшие с Небес. Возница и слуга с последней телеги клялись, что видели, как Небесные воины огненными мечами смели вражескую погоню и вознеслись в Горние Выси. Имя Евдокии работало на легенду, и в неё поверили сразу.

В детинец отряд Тупика вошёл беспрепятственно, однако у крыльца княжеского терема отроки загородили дорогу:

-Велено пускать лишь воевод.

-Где - Боброк или Вельяминов? - допытывался Тупик.

Отроки разводили руками, вызванный сотский, сын боярина Воронца, сказал, что оба - в отъезде.

-Ты же знаешь меня, пропусти к государю, - просил Тупик. - Я - от Храброго, казна - у меня, пленного привёз.

-Не велено, и не проси! - отрезал сотский. - Жди на дворе.

Тупик бродил по подворью, заставленному шатрами и повозками. Его кметы притыкались, кто где мог. Раненых, слава Богу, взял в избу войсковой лекарь. Возле конюшни детинца стояли повозки, похожие на те, что он видел на переславской дороге. С горечью подумал: его уже не считают своим в княжеском полку, будто собственной прихотью перешёл он на службу к другому государю. Со злобой посмотрел на розовое лицо боярского сына, распоряжающегося у крыльца, и, охваченный бешенством, ринулся к двери и отбросил копья стражников.

Сотский бежал за ним, бранясь и угрожая, Тупик поднялся на второй ярус и распахнул первую дверь. За столом, над чертежом, сидел Боброк-Волынский. Тупик едва не залепил сотскому в ухо. Воевода спросил:

-Кто шумит?

-Да он вот охальничает - силой ворвался, - выскочил наперёд сотский.

-А-а, знакомец. - Боброк улыбнулся. - С чем прибыл?

-Казну государя привёз.

-И на том спасибо. Что там слышно у вас? Татар не встретил по дороге - ты ж на них везучий?

-Часа четыре назад рубился с ихней разведкой. Мурзу живого привёз.

Воевода встал, шрам на его щеке побагровел.

-Так какого ж... ты мне про казну буровишь?

-Я, Дмитрий Михалыч, полчаса о порог бился - не пускали, - сказал Тупик.