-Ту грамотку боярин отнял, а дядьку Вавилу в баню запер. - Гостья заплакала и произнесла навзрыд. - И сказал - пять лет в кабале держать будет...

Дарья стала её успокаивать, Тупик молчал. Он жалел девицу, потерявшую спасителя и защитника, но чем помочь ей? Будь тот насильник соседом, можно бы, и попробовать сговориться. До Серпухова - не близко, да в обратную сторону от Москвы. Придётся, однако, взять её с собой, князю Владимиру представить, когда вернётся. Только тот может взыскать со своего служилого человека, да захочет ли? Ему нужны люди в уделе. Но грамота, помеченная стрелами, - её не выдают побродяжкам. Серебряный знак со скрещенными стрелами носит ханский сотник, пергаменты с таким знаком вручают большим купцам и посланникам. Ох, бояре-порубежнички, они и князя при случае охолопят!

-Он што, обоих мужиков засадил под замок?

Девица вытерла слёзы, покачала головой.

-Не... Из-за другого всё и вышло. Боярин велел им поутру снова явиться, а дядька Роман пропал ночью. И его конь пропал, и боярский конь, самый лучший.

-Эге, разбойник-то, выходит, - не боярин. Сотоварищи в ответе один за другого.

-Роман и ране от нас бегал - из-за меня боялся гнев хана навлечь. Его татары имали, да дядька Вавила выкупил.

-Неча сказать, добра молодца он в попутчики взял! За то и расплачивается.

-Да в чём же - его-то вина? - В глазах девицы снова блеснули слёзы. - Боярин кричал: мы-де в сговоре были, конокрады - мы, а не странники. Да будь мы в сговоре, все ушли бы ночью!.. Меня дочка конюха сводила к той бане тайком, и дядька Вавила в оконце сказал: коли доберёшься до Москвы, Анюта, сыщи князя Владимира Храброго, да и бей челом ему - его боярин Бодец неправдой держит у себя коломенского бронника Вавилу, а тот бронник - посланный от города Таны и должен передать фрягам в Москве важное, что великого князя касается. Я тут же ушла, потому, как стражи надо мной не было: забоюсь, мол, одна - в лесах разбойники и волки.

-Бодец... Знаю такого, воин-то - славный. Сведи-ка у меня Орлика - и я, пожалуй, забью в колодки. - Тупик встал, прошёлся по светёлке. - Романом, говоришь, того мужика кличут, а откуда, не сказывал?

-Не помню я. Чёрный - он, как грач, глаза у нево злые, половчанские. И хромой - он...

Тупик повернулся к Анюте:

-Ну, девка, смотри! Может, на своё счастье зашла ты в Звонцы. А ежели сбрехала, ей-Богу, велю выпороть.

-Ты куда, Вася? - вскинулась Дарья.

-По делу. Ждите меня в большой гриднице.

Все приметы Романа она назвала, и явился тот в Звонцах два дня назад, но явился оборвышем, с палкой в руке, хотя по рассказу гостьи должен быть о двух конях. Что-то тут - не так.

В малой гриднице, где поселились дружинники, Мишка Дыбок в одиночестве точил железные стрелы.

-К свадьбе готовишься, жених?

-Чё мне готовиться, Василий Андреич? Я же - не девица. Што - на мне, то - и со мной.

-Ничё, наряд получишь завтра, а Василиса по тебе подгонит, она - мастерица. Ты сыщи-ка мне хромого Романа, сей же час. Небось, он - на подворье старосты, там весь народ колготится. Хватай, каков есть.

Тупик вышел на подворье. Жалко, если Роман - виноват. Однако и мысли не было о том, чтобы избавить его от кары и позора. Человек долга и чести, Васька Тупик жил в такое время, когда в представлении людей правда и неправда разделялись, как чёрное и белое. Между ними не искали середины, не искали и причин, толкнувших кого-то на преступление. А законы на Руси становились крутыми: виновных в воровстве и грабежах казнили смертью. Если Роман всё же свёл боярского скакуна, его лишь одно спасёт: возврат коня либо его полной стоимости с выплатой крупного штрафа судье. Но ворованную лошадь за большую цену не продашь. Сколько же стоит лучший боярский конь? Своего Орлика Тупик, пожалуй, не продал бы и за сто рублей - это цена немалой вотчины.

Послышался скрип шагов, Роман снял шапку ещё в воротах.

-Пошто звал, Василь Андреич? Готов служить верой-правдой.

Он был навеселе, а никакие дела с пьяными людьми на Руси не считались законными - ни торговые, ни податные, ни судебные. Но Тупик не хотел отсылать Романа, чтобы не насторожить, да и судить его пока не собирался.

В сенях Тупик велел спутникам раздеться и провёл в большую гридницу. Гость поклонился сидящей за столом боярыне, на девку глянул мельком. Её лицо было в тени, но он глянул снова.

-Анютка?! Ты откель же взялась? А иде Вавила?

Девица молчала, поражённая не меньше Романа. Хмель с него разом соскочил, взгляд метнулся на Тупика, потом - снова на Анюту, корявая рука теребила пояс.

-Ты што же наделал с нами, дядя Роман? - спросила Анюта. - Чем ты Вавиле за всё добро отплатил? Его же из-за тебя под замок посадили и грозят в кабалу взять.

-Чево мелешь, девка? - Роман, приходя в себя, глянул на Тупика. - Сам виноват твой Вавила. Говорил я ему: не выпустит нас боярин добром, бежать надобно. Он не поверил, он сроду меня не слухал.

-Зачем же ты коня-то боярского свёл? Из-за него Вавилу и неволят. Да конюха высекли, а он меня чуть не прибил.

-Бог с тобой, о каком коне говоришь? Я свово лишь взял, дак он был мне подарен Вавилой.

-О твоём нет речи. Ты лучшего коня свёл со двора.

-Не брал я коня, зачем перед людьми обносишь, окаянная?

-Где же - твоя-то лошадь? - спросил Тупик, следя за мужиком.

-Лихие люди отняли. Утром тогда и отняли в лесу да шубу содрали, рвань бросили взамен.

-А мне ведомо, - заговорил Тупик, - што обоих коней ты продал, а куны скрыл.

-Вот те крест, боярин, не продавал я их - лихие люди отняли. - На лбу Романа выступил пот, но Тупик теперь не жалел его. Проговорился мужик о своём воровстве. На воре шапка горит - недаром сказано.

-Винись, Роман: кому сбыл коней, где скрыл серебро?

-Помилуй, боярин, нет греха на мне. Хошь - крест поцелую? - Трясущимися руками он достал крестик из-под рубахи, встал на колени перед ликом Спаса. - Нет греха на мне. Не сводил я коня - он за мной увязался. То ли конюх пьяный недоглядел, стойло не затворил, то ли сломал он загородку, зверина, а я ворот не запирал за собой - скрипучие больно. Он уж за погостом догнал меня, может, кобыла ему моя слюбилась, почём знать? Прогонял я его, видит Бог, он же нейдёт, сатана, да ишшо зубы скалит. Вертаться забоялся. Так и шёл он за мной, пока те не наскочили... Говорил им - чужой конь, они же хохотали: спасибо хоть за чужого.

Тупик поверил. Редкий из православных решится целовать крест ради обмана. Больше Тупику дела до Романа вроде не было. Одно, когда человек своими руками свёл со двора чужую лошадь, иное - если конь сам ушёл. Ворота за собой не запер - так за то довольно двух плетюганов. Перед боярином Бодцом - чист Роман, стало быть, и прав. Его правда - волчья, но то уж дело совести, и Бог наказал мужика, наслав разбойников. Тупик сказал:

-Видно, хром ты, Роман, не на одну лишь ногу. Как же мог ты, себя спасая, сотоварища своего бросить? Да не уж всех троих боярин силой бы удержал? Ваньку Бодца я знаю: лихой волостель, да всё же не тать лесной. Девка, вон бросилась благодетеля спасать, а ты? - Дарья, поддаваясь доброму слову мужа, придвинулась к Анюте и обняла. - Нет, не мужик - ты, не русский человек... Мишка! Возьми камчу да окрести его трижды, приговаривая: "Впредь запирай ворота!" Или ты княжеского суда хочешь, Роман?

-Што ты, боярин!

Мишка, усмехаясь, вполсилы трижды вытянул виновника по спине плетью, приговаривая, как было велено.

-О сём наказании - молчок, эта наука - для одного.

Мишка удалился, Роман встал с колен.

-Ступай. Да хватит тебе шалабольничать, Роман. Неча к людям боком стоять, всё одно при общине кормишься. Бери землю, входи в общину, честно корми семью. Ты же в сече был, видал, што люди - сильны, когда друг за дружку стоят. И не уж то при таком тиуне, как Фрол, житьё плохое?

-Нынче Фрол, а хто будет завтра? - буркнул мужик.

-Кого поставлю, тот и будет. Может, ты. Не любо - съезжай вон с отчины. Хоть к тому же Бодцу ступай. Нет у меня веры к тебе, пока на отшибе, сам по себе промышляешь.