- Ты хочешь потрогать орех Бьянки? - Варрик в ужасе глянул на Себастьяна и резко развернулся к Мариан. - Серьезно, Хоук, никогда больше. Только не он, пожалуйста.
Кажется, наваждение дома прошло, и Варрик стал как прежде. Айнон счастливо захохотал.
========== 54. Один день без памяти ==========
Первая мысль, пришедшая в голову Айнона, была такой нецензурной, что даже ему стало стыдно. Вторая и третья были не лучше, а потом он нашел в скрытом кармашке лечебное зелье. Только вот от жуткого похмелья оно не сильно спасало. Зато он смог разлепить глаза. Потолок был незнакомым. Нет, не так, край кровати или чего-то похожего и край балдахина над ней совершенно точно он видел впервые, а вот чье-то плечо… нет, оно тоже знакомым не было.
Айнон по старой рабской привычке сжал губы и без звука скатился с чужого плеча, что играло роль подушки. Он переждал еще пару мгновений, дожидаясь, пока лечебное зелье еще немного поборется с жуткими симптомами еще более жуткой попойки, а пока он пытался вспомнить, как он здесь оказался. Перед глазами была тревожная темная пелена.
Наконец стало ясно, что он ничего не вспомнит, и что зелье уже не поможет. Тевинтерец с трудом сел, борясь с приступом тошноты, на миг зажмурился, переживая особо настойчивые волны дурноты, и вновь открыл глаза. И тут же закрыл. Открыл. Ущипнул анестезированное зельем и алкоголем запястье. Тихо храпящий Себастьян без рубашки, но, слава Создателю, в штанах, исполнявший всю ночь роль грелки и подушки, никуда не делся. Айнон подавил нервный смешок. Хорошо хоть в штанах, и что не Андерс. Он огляделся.
Тяжелые темно-бордовые шторы с золотым узором, темное дерево, резной камин с фарфоровыми фигурками, вазы с цветами… Где-то такое он уже видел… Ах да, хорошо обставленный дом аристократа. Они все на одно лицо, даже внутри мало чем различаются. Одинаковая мебель, утварь, ткани. Айнон ущипнул себя за переносицу. Честное слово, он все равно ничего не помнил. Тевинтерец скосил взгляд в бок. На втором плече Себастьяна мирно сопела Мерриль; если удастся по-тихому отсюда убраться, будет способ оправдаться. Где он и как сюда попал - все еще было актуальным вопросом.
Айнон с трудом поднялся и шагнул к единственным видимым здесь дверям. По ту сторону был небольшой зал, в центре которого лежала гора одежды вперемешку с картами, причем одна из них была прибита его же метательным ножом к стене и еще одна к потолку. Айнон изумленно моргнул, пытаясь представить себе угол, из которого он это делал. Получалось плохо, потому что получалось, что бросал он его с пола из положения лежа. У противоположных стен было два дивана. И оба были заняты - на одном по-мужски похрапывала Авелин. В половине доспеха, то есть только в нагруднике. А вот на втором…
Айнон ущипнул запястье, а потом еще раз. Причем во второй, похоже, до синяка. Но голова спящего Фенриса с живота Изабеллы никуда не делась. Похоже, они частенько раньше так засыпали: он почти целиком на ней, ее разведенные бедра сжимают его бока, пальцы переплелись. Причем Изабелла только в платье, а эльф лишь в штанах. Оба до жути довольные. Накатила новая волна тошноты и боли.
Мужчина двинулся назад. Кажется, там был кувшин с водой. На пороге его настигло странное чувство. И дело тут было даже не в том, что Себастьян уже к этому моменту проснулся. Зеленоватый церковник сидел на полу, обнимаясь с ночным горшком. Айнон тоскливо вздохнул.
- Святая Андрасте. Вот скажи, Себастьян, почему когда мы оказываемся в одной компании, ты все время блюешь?
- Извини, - Себастьян болезненно застонал и вновь склонился над горшком.
А Айнон снова вздохнул. Но странное чувство вызывал не несчастный принц-которого-все-время-тошнило, а платяной шкаф у дверей. Тевинтерец осторожно потянул дверцу. А через миг вскинул брови в нешуточном удивлении. В шкафу сидел, точнее спал, Донник в одном белье. Слава Создателю, могло быть и хуже, например, он мог быть и без…
- Хо-холодно, - отважный стражник, не просыпаясь, попытался закутаться в висевшую там тряпку непонятного назначения, похожую на выкидыш союза бального платья и мажеской мантии.
Айнон решительно прикрыл дверь. Та-ак. Где два стражника, там и полказармы. Хотя количество одежды на полу соседнего зала его удивляло сильнее. Вот и он сам был в рубашке и брюках, хотя предпочел бы, чтобы вещей было чуть больше, хотя бы еще сапоги. Тевинтерец развернулся и решительно направился вглубь дома. Где-то же должна быть кухня с водой, верно?
Зал выходил в еще один зал, а точнее, на галерею второго этажа в какой-то библиотеке. Мужчина удивленно вскинул брови, оглядывая царящий в ней беспорядок. Пару мгновений его разрывали противоположные чувства: найти попить и навести порядок. Порядок победил. Айнон тяжело вздохнул и принялся расставлять предметы по местам. Для начала он собрал с трех столов двух кресел и двух диванов книги. Кому бы ни принадлежала эта библиотека, интересы у него были те еще. “Трудная жизнь в верхнем городе: чем выше, тем труднее”, “Кожа и перья: пересечения форм”, “Общенародные законы Киркволла” и… “Сто один способ использовать картошку в форме фаллоса”. Н-да…
На том же диване он нашел и трех стражников. Айнон присмотрелся. Эту женщину он знал. Кажется, именно она все время отиралась в “Висельнике”. А этих двух почти бронированных парней, между которыми лежала рыжая, не помнил, хоть убей.
У книжного шкафа он поборолся с желанием рассортировать все это богатство в алфавитном порядке, но желание попить воды в этом веке победило, и Айнон просто расставил книги, где было место. Собрал все бутылки в одном углу и принялся складывать аккуратными стопками записки, внимательно вглядываясь в текст, разглаживая мятые листки почти на автомате. “Изабелла, Изабелла, Мерриль, Карвер”. Одно радовало: он в таком плачевном состоянии у Хоук дома.
Выровнял резные фигурки на камине, отметив, что большая статуя над ним очень похожа на изображение Древнего Бога, с несколькими характерными для Тевинтера элементами. Айнон смахнул с изображение пыль, пытаясь припомнить, кто бы это мог быть. За дверью справа что-то хрустнуло с характерным звуком, крошащегося под ногой стекла.
Убийца дернул рукой и чертыхнулся, перевязи с ножами не было. Ножей вообще сейчас у него не было. Это как же надо было напиться, чтобы лишиться самого главного? Он шагнул к столу и вынул две игральные карты из колоды, что он умудрился собрать по всей библиотеке, когда убирал книги. Это, конечно, не нож, но картой вполне можно перерезать горло. Если постараться.
Айнон осторожно толкнул дверь. Он, конечно, у Хоук, но как знать, может, убийцы и воры у нее тут как у себя дома?
За дверями оказался холл, по углам которого виднелась еще пара громко храпящих стражников. По залу, хрустя битым стеклом, ходил, убираясь, Андерс, на пару с незнакомой эльфийкой. Кажется, ее звали Орана. Фенрис часто о ней рассказывал, недовольно кривясь. Его задевало, что ныне свободная эльфийка стала служанкой магессы. Наивный Волчок пока еще не понимал, что свобода не сильно отличается от рабства - ты, как и прежде, вынужден выполнять чужие приказы, только теперь ты делаешь это ради жилья и еды, и порой готов также ломаться ради них, как в рабстве ради хозяйской милости. У свободы было только одно отличие: если твой условный хозяин решить тебя избить или изнасиловать, ты волен зарядить ему кулаком в челюсть и коленом в пах, и никто тебе и слова не скажет. В итоге быть слугой лучше, чем из рабства сразу на улицу, когда ты даже не знаешь куда идти и с чего начать.
Андерс что-то весело напевал, жизнерадостно таская туда-сюда то груду доспехов, то бутылки, то стопку книг. А за ним по пятам бегало три кота: черно-белый, черный и рыжий. Вся эта ватага смотрела на мага преданным обожающим взглядом и не отставала ни на шаг. Андерс замирает - они садятся полукругом, ожидая его. Андерс идет - они торопливо несутся следом один за другим. Андерс за дверь - они преданно ждут у нее. Айнон нервно хихикнул.
- И тебе того же, - весьма бодро отозвался маг. Айнон с отвращением и долей зависти вспомнил, что Справедливость следит за его трезвостью, и потому Одержимый такой до отвращения счастливый.
