Тем временем профессор Амбридж курсировала по школе, останавливая учеников на выбор и заставляя их вынимать из сумок книжки и выворачивать карманы; Гарри знал, что она ищет запрещенный номер «Придиры», но ученики всегда на несколько шагов опережали ее. Они успевали заколдовать страницы с интервью Гарри так, что любой посторонний видел в них только выдержки из учебников, или волшебным образом превращали их в чистые, снимая заклятие лишь тогда, когда им хотелось перечитать статью снова.

Преподавателям, разумеется, запрещалось упоминать интервью согласно Декрету об образовании номер двадцать шесть, однако они все равно находили способ выразить свои чувства. Профессор Стебль наградила гриффиндорцев двадцатью очками, когда Гарри передал ей лейку; лучезарно улыбающийся профессор Флитвик под конец урока заклинаний впихнул ему в руки коробку попискивающих сахарных мышек, сказал «тс-с!» и поспешил прочь, а профессор Трелони на своих занятиях вдруг истерически разрыдалась и заявила изумленному классу и очень недовольной Амбридж, что Гарри вовсе не умрет в юном возрасте, а доживет до преклонных лет и станет министром магии и отцом двенадцати детей.

А едва Гарри добрался до класса трансфигурации, как произошло еще нечто столь же замечательное и невероятное: навстречу ему из толпы однокашников выступил Симус.

— Я только хотел сказать, — промямлил он, косясь на левое колено Гарри, — что я тебе верю. И послал этот журнал маме.

В довершение всего Полумна сказала ему за ужином, что никогда еще выпуск «Придиры» не расходился так быстро.

— Папа печатает дополнительный тираж! — сообщила она, возбужденно выкатив глаза. — Ему в это просто не верится: похоже, что ты интересуешь людей даже больше, чем морщерогие кизляки!

В этот вечер в гостиной факультета Гарри чествовали как героя. А в среду и вовсе встретили аплодисментами в Выручай-комнате. На волне эйфории Гарри заявил:

- С сегодняшнего дня мы будем учиться вызывать Патронуса!

Комната сразу же заполнилась новой волной аплодисментов и восторженных выкриков.

- Для начала вспомните самое счастливое, яркое воспоминание в вашей жизни. Это должно быть что-то серьезное, по-настоящему важное, самое радостное из всех. Оно наполнит вас изнутри. Затем, держа его в голове скажите Экспекто Патронум. Из вашей палочки должен появиться серебристый свет, который трансформируется в какое-нибудь животное. Мой Патронус – Сохатый.

- Ты - Олень, Гарри, - пошутил Фред, и все рассмеялись.

- Так, давайте, - не обращая внимания, сказал Гарри, – сосредоточьтесь и пробуйте.

Все разошлись по комнате и стали выкрикивать: Экспекто Патронум.

Экспекто Патронум

Экспекто Патронум

Экспекто Патронум

- Вызвать телесного Патронуса труднее всего. Но любые защитные формы помогут вам в схватке с врагом. Выберите самое светлое, радостное событие, сосредоточьтесь на нем и пробуйте! – говорил Гарри, перемещаясь по комнате.

У Лиз, честно говоря, ничего не получалось. Началось всё с выбора такого самого счастливого момента. Проблема заключалась в том, что в последнее время у нее не было их, к тому же, раньше они тоже редко попадались. Вот, если бы надо было выбрать самое плохое воспоминание, она бы без колебаний назвала его. А вот счастливое… Она думала остановиться на встрече с родителями, но потом решила, что она была больше волнительной, чем счастливой. Потом подумала о первом поцелуе с Седриком, но снова пришла к тому, что оно недостаточно счастливое. Сев в сторонке, Лиз наблюдала за остальными.

- Ты чего? – рядом с ней сел Гарри.

- Да…, - она махнула рукой. – Не знаю, какое самое счастливое воспоминание у меня…

- У меня – встреча с родителями, - без стеснения сказал Гарри.

- А у меня оно самое волнительное, но никак не счастливое.

- Подумай хорошенько, - предложил Гарри.

- Хм… Когда я получила бриллиантовый диск своего первого альбома? Да, я тогда с ума сходила от счастья, - девочка улыбалась своему воспоминанию. – А еще, когда зал поет твои песни… Я каждый раз была безумно счастлива…

- А в Хогвартсе? – осторожно спросил Гарри. – В Хогвартсе ты была счастлива?

- Конечно, - уверенно сказала Лиз. – Когда… когда Седрик подарил мне этот медальон, - она достала из-под кофты украшение и открыла, глядя на фотографию парня. – В тот период… май… Всё было очень хорошо: моя семья и друзья рядом, любимый человек… - в глазах Лиз стояли слезы. – Думаю, вот оно – мое самое светлое воспоминание. Май 1994-го…

Гарри обнял сестру за плечи в знак поддержки.

- Вставай, - скомандовал он.

Лиз сделала, что он попросил.

- Сконцентрируйся, так… Держи в голове это ощущение счастья… А теперь произноси… уверенно… Экспекто Патронум.

- Экспекто Патронум! – уверенно произнесла она. Из палочки брызгами высыпал серебристый дым.

- Попробуй еще! Ни у одного человека еще с первого раза не получилось.

И Лиз стала пробовать. К концу занятия у нее едва вылетало из палочки небольшое серебристое облако. Но это было хорошее начало… Лиз не отчаивалась… Теперь она знала, что у нее есть свое самое счастливое воспоминание…

========== Chapter 39 ==========

А тем временем, как ни уставали напоминать им преподаватели и Гермиона, СОВ неуклонно приближался. Все пятикурсники в разной степени страдали от стресса, однако Ханна Аббот первой получила от мадам Помфри успокаивающую настойку, когда вдруг ударилась в слезы на Травологии и заявила в промежутках между всхлипами, что она слишком тупа, в жизни не сдаст экзаменов и потому хочет сейчас же бросить школу.

Если бы не ОД, всем пришлось бы совсем туго. Они наконец приступили к работе над Патронусами, о чем все мечтали уже давно. Спустя месяц у ребят стало получаться вызывать телесного Патронуса, чему Гарри очень гордился. Он старался почаще напоминать ребятам, что создать Патронуса посреди ярко освещенной классной комнаты гораздо проще, чем вызвать его при встрече, например, с тем же дементором.

— Да брось ты занудствовать! — весело воскликнула Лиз, любуясь тем, как ее Патронус, серебристый единорог, парит под потолком Выручай-комнаты. — Они прекрасны!

— Важно не то, что они прекрасны, а то, что они способны защитить тебя, — терпеливо сказал Гарри. — Нам бы сюда боггарта или кого-нибудь вроде него: я сам впервые вызвал Патронуса, когда боггарт притворился дементором, и благодаря этому научился…

— Но это было бы страшно! — сказала Лаванда, палочка которой испускала клубы серебряного дыма. — И у меня… до сих пор… не получается! — сердито добавила она.

У Невилла тоже не все ладилось. Он скривился от напряжения, но из кончика его палочки вылетали только слабые струйки серебристого пара.

— Ты должен думать о чем-нибудь очень хорошем, — напомнил ему Гарри.

— Я стараюсь, — несчастным голосом ответил Невилл; он и впрямь так старался, что его лицо блестело от пота.

Патронус Гермионы, отливающая серебром выдра, весело скакал вокруг нее.

— Они и правда симпатичные, — сказала она, с удовольствием наблюдая за выдрой.