В апреле 1927 года И. В. Сталин инициировал вопрос о выработке самых радикальных мер по обеспечению максимальной конспиративности в работе и пользовании секретными материалами ЦК. На основе обмена мнений 7 апреля 1927 года в Политбюро в срочном порядке была создана комиссия по подготовке проекта постановления по пользованию секретными материалами. В комиссию вошли Н. А. Кубяк,

М. М. Литвинов, И. П. Товстуха, И. А. Пятницкий, Г. Г. Ягода, И. С. Уншлихт, Л. М. Карахан. В итоге 21 апреля 1927 года на закрытом заседании Политбюро был заслушан вопрос «О секретных материалах». Политбюро, рассмотрев предложения и, видимо, посчитав их недостаточно проработанными, вновь постановило создать дополнительную комиссию в составе теперь уже Н. А. Кубяка, К. Е. Ворошилова, Г. К. Орджоникидзе, В. М. Молотова и И. А. Пятницкого для переработки проекта. Через неделю Н. А. Кубяку поручался созыв комиссии. При обсуждении вопросов, касающихся НКИД и ГПУ, комиссии предлагалось вызвать ответственных представителей этих ведомств»[135]. Как видно, на этот раз состав комиссии был еще более внушительным. В скором времени Политбюро рассмотрело представленный комиссией окончательный проект постановления[136]. И, наконец, 5 мая 1927 года на закрытом заседании Политбюро рассматривался вопрос о секретных материалах. В результате Политбюро утвердило постановление «О пользовании секретными материалами».

Данным постановлением при пользовании протоколами Политбюро рекомендовалось знакомить с выписками из протоколов только тех товарищей, которым они были адресованы, а также регламентировались вопросы осуществления шифропереписки, рассылки, хранения, обращения и пересылки секретных документов. Особо отмечалась конспиративность по организации заграничных архивов и дипломатической почты, а также по отношению к закрытым заседаниям ЦК и сотрудникам, ведущих секретную работу. Особое внимание уделялось контролю за порядком проведения в жизнь настоящих мероприятий. Это постановление имело общегосударственное значение и касалось всех ведомств, учреждений и органов независимо от государственного, ведомственного или иного подчинения. Особо определялся порядок пользования шифроперепиской. При передаче строго секретных сообщений обязывалось пользоваться особым секретным шифром. Всем организациям, ведомствам и лицам, ведущим шифропереписку, предлагалось, наряду с шифром, использовать и определенный код. Директивные документы подлежали нумерации экземпляров, и рассылаться с надписью «лично» и вскрываться только адресатом. В целях наибольшей конспирации предписывалось всем учреждениям и комиссиям обсуждать наиболее секретные вопросы на закрытых заседаниях без секретарей и докладчиков, с ведением протокола самим председательствующим, а также предписывалось сократить до минимума количество информационного материала, рассылку которого надлежало производить только тем лицам, которым он необходим для работы. Секретному отделу ЦК поручалось урегулировать технику вручения материалов. В целях обеспечения максимальной конспирации в отношении пользования секретными материалами, ЦК опять же исходил из основного организационного принципа обоснованности доступа,  — секретные дела должны быть известны лишь тем, кому это необходимо знать, т. е. служебной и политической необходимостью[137].

В 1927 году меняется порядок рассмотрения вопросов на заседаниях высших органов партии в сторону большего засекречивания информации. Выполняя постановление Политбюро, все вопросы НКИД, ИККИ, Военного ведомства и ОГПУ, проходившие через ЦК, слушались теперь, как правило, на закрытых заседаниях Политбюро. Оргбюро поручалось максимально сократить количество присутствующих на заседаниях Оргбюро и Секретариата ЦК. В отношении преступлений в связи с разглашением секретных сведений все сотрудники учреждений и организаций, ведущих секретную работу, подлежали ответственности во внесудебном порядке. ЦКК рекомендовалось вести решительную борьбу с лицами, распространяющими секретные сведения и всякого рода политическими слухами и сплетнями. Специальному отделу ОГПУ поручалось наблюдать за правильным пользованием учреждениями и лицами, имеющихся у них шифров, а также возлагался общий контроль за проведением в жизнь решений Политбюро по защите информации[138].

В 1927 году ЦК принимает решение о необходимости усиления мер по обеспечению режима секретности в партийных комитетах на местах… Назрела необходимость строго регламентировать деятельность партийных комитетов и секретных органов парткомов. 21 ноября 1927 года ЦК поручает Секретному отделу разработать и согласовать со Специальным отделом ОГПУ документ, определяющий порядок организации работы с конспиративными документами на местах. Работа продолжалась до марта 1928 года. Причем, 23 марта 1928 года, С. В. Косиору поручалось предварительно просмотреть подготовленную инструкцию и доложить на заседании Секретариата ЦК. Так, в марте 1928 года Оргбюро и Секретариатом были утверждены основополагающие для всех парткомов и действовавшие на всем протяжении рассматриваемых хронологических рамок «Правила ведения секретного делопроизводства и обращения с конспиративными материалами в партийных комитетах»[139]. Данные правила Секретный отдел разослал для руководства и использования в работе всем национальным ЦК, крайкомам, обкомам, губкомам и окркомам ВКП(б). Правилами 1928 года подтверждались, основные обязанности секретных отделов или частей парткомов по ведению практически всех организационно-технических мероприятий по защите информации, что говорит о функционировании данных партийных подразделений как режимно-секретных органов по типу государственных. Кроме того, общее наблюдение за постановкой секретного делопроизводства в парторганах осуществлял Спецотдел при ОГПУ и его спецотделения на местах. В 1928 году было принято решение о разделении секретного и шифровального делопроизводств. В 1929 году были подтверждены функции ОГПУ по контролю за соблюдением требований секретного делопроизводства. Была принята новая «Инструкция местным органам ОГПУ по наблюдению за состоянием секретного и мобилизационного делопроизводства учреждений и организаций». Таким образом, в данный период в связи с обострением международной обстановки вокруг СССР, большевики, посредством своих государственных и партийных структур, приняли адекватные превентивные меры по защите информации и обеспечению режима секретности как в государственных органах, так и в партийных комитетах.

Усиление внутриполитической борьбы со сторонниками Л. Д. Троцкого, также требовали от Политбюро, усиления конспирации. К примеру, на Политбюро, а затем на Пленуме ЦК и ЦКК, 23 апреля 1929 года был рассмотрен вопрос, а затем принято постановление «О конспирации». Пункт «ж» резолюции данного постановления прямо указывал «О внутрипартийных делах». В постановлении Пленума говорилось: «Установить специальные меры — вплоть до исключения из ЦК и из партии,  — могущие гарантировать секретность решений ЦК и Политбюро ЦК и исключающие возможность информирования троцкистов о делах ЦК и Политбюро». В связи с этим членам ЦК и ЦКК было предложено «безусловно выполнять» постановление о том, что «секретарями членов ЦК и ЦКК, получающими секретные документы, могут быть лишь люди проверенные и обязательно коммунисты». Членам ЦК и ЦКК

было предложено обязать всех своих секретарей «строжайше соблюдать правила секретности», а И. В. Сталину поручено «произвести тщательную проверку секретарей членов ЦК и ЦКК и других товарищей, получающих секретные материалы».

Постановлением 9 мая 1929 года Политбюро обязало Секретариат принять меры к строжайшему исполнению постановления Пленума ЦК и ЦКК от 23 апреля 1929 года «О конспирации»[140]. Окончательно постановление «О конспирации» было утверждено 16 мая 1929 года. Во исполнении данного постановления, в целях наибольшего обеспечения конспиративности документов ЦК, был проведен ряд организационнотехнических мероприятий. В частности, был ликвидирован институт доверенных по 2-ой категории, т. е. получавших секретные документы ЦК без права вскрытия. Секретариат ЦК рекомендовал всем лицам, получавшим документы через доверенных, получать и хранить секретные документы лично и возвращать их либо лично, либо через специально выделенного сотрудника Секретного отдела ЦК. Секретному отделу ЦК, в свою очередь, предлагалось максимально упростить порядок возврата секретных документов. Доверенных с правом вскрытия, хранения и возврата документов оставили только у членов и кандидатов в члены Политбюро, членов Оргбюро и Секретариата ЦК, Президиума ЦКК, выделенных для присутствия на заседаниях Политбюро и Оргбюро. Комиссии в составе Б. А. Ройзейнмана, В. И. Полонского, Г. И. Бокия, Я. С. Агранова, И. П. Товстухи (с заменой А. Н. Поскребышевым),