Наиболее важные документы, по отдельным вопросам, выдавались по решению или согласованию непосредственно на заседаниях Секретариата ЦК. Так, например, на заседании Секретариата 26 декабря 1926 года рассматривался вопрос о выдаче из архива Секретариата ЦК ВКП(б) подлинных материалов по партийным съездам. Даже Истпарту, в данном случае, были выданы не подлинники, а копии документов: «…Выдать Истпарту из архива Секретариата ЦК под личную ответственность т. Канатчикова копии: а) Постановления X съезда по военному вопросу, протоколов счетной комиссии по выборам на том же съезде, принятые, но не опубликованные резолюции: первоначальные проекты резолюций с поправками на X съезде и записки в Президиум, в том числе и касающихся выборов на этом съезде, б) Копии материалов по анонимной платформе, по группе «Рабочей правды» и по рабочей оппозиции. в) Копии закрытых писем тов. Сталина секретарям губкомов за период между XII и XIII съездами, книгу «Материалы партийной дискуссии» и книгу «Протоколы XIII конференции», г) Предложить т. Канатчикову согласовывать в каждом отдельном случае с т. Товстухой вопрос о получении справок по протоколам Политбюро за соответствующий период»[103].
Как видно, среди прочих «закрытых» были и документы, относящиеся к оппозиции. Кроме того, на заседаниях органов партии решались вопросы, связанные с непартийными, но важными, по мнению большевиков с политической точки зрения, документами. Так, по постановлению Политбюро ЦК КП(б) У от 26 апреля 1926 года, кстати, зафиксированном в «особой папке» ПБ ЦК КП(б) У, касающегося концентрации в г. Харькове всех архивов жандармских управлений, районных охранных отделений, розыскных пунктов, жандармских полицейских управлений железных дорог, губернских и судебных палат, вынесенного на согласование и утверждение в ЦК В КП(б) постановил: «Согласиться с постановлением Политбюро ЦК КП(б) У от 26.04.26 г. (прот. 21 п. 11) о концентрации всех перечисленных архивов в г. Харькове»[104]. Причем, ЦК компартии Украины мотивировал свое решение тем, что «… Ввиду целого ряда случаев неосторожного обращения с материалами, а также нарушения правил конспирации, в результате чего эти материалы становились известными широкому кругу членов партии и даже беспартийным, а также невозможности при существующем положении устранить подобные явления, считать необходимым концентрацию архивов в Харькове, где «должен быть установлен определенный режим хранения и использования этими материалами»[105]. Центрархив в письме, подписанном Заместителем заведующего Центрархива Адоратским и Зав. Секретариатом коллегии Даубером, считал: «.. целесообразной концентрацию в Харькове всех архивов жандармских управлений, районных охранных отделений, розыскных пунктов, полицейских управлений и судебных палат Украины. Несомненно, что в Харькове легче найти подходящее помещение и обеспечить должную сохранность и наилучшее использование этих важных документов»[106].
По постановлению Секретариата ЦК ВКП(б) всем Истпартотделам было разослано секретное письмо за подписью Секретаря ЦК А. Бубнова и зав. Истпартом С. Канатчиковым, в котором говорилось: «В связи с еще не законченной работой по выявлению сотрудников б[ывших] охранных отделений и жандармских Управлений, представляющих опасность для завоеваний Октябрьской революции, архивы названных учреждений и до сего времени сохраняют свою злободневность. Отсюда, во избежание излишней огласки, Управление Центрархива дало всем архивным бюро распоряжение закрыть доступ к пользованию названными архивами; исключение делается для органов ГПУ, Верхсуда и Истпарта. С согласия Истпарта ЦКВКП(б) условием получения сотрудниками местных Истпартотделов разрешения работать над архивами Охранных] отделений] и жанд[армских] Управлений] ставится представление визы ответственного секретаря Партийного Комитета»[107].
В августе 1928 года Истпарт и Институт Ленина были объединены в единое учреждение — отдел ЦК ВКП(б), которому было присвоено наименование Институт Ленина при ЦК ВКП(б). В 1929 году вновь поднимается вопрос о создании единого партрахива по историческим документам партии. На заседании Секретариата ЦК 25 марта 1929 года рассматривался вопрос «Об организации единого парт, архива», на котором было решено: «а) Признать необходимым немедленно приступить к созданию единого партархива при Институте Ленина, б) Работы по организации архива сосредоточить при Институте Ленина и осуществлять в тесном контакте с Секретным от делом ЦК. в). Создать специальные комиссии из партийных товарищей, знакомых с архивным делом, на которые возложить обязанности по упорядочению, учету и концентрации местных парт, архивных фондов, г) Научно-исследовательскую работу по истории ВКП(б), в том числе научную разработку всех парт арх. материалов, оставить за Институтом Ленина, д) Штатной комиссии ЦК ВКП(б) поручить разработать проект необходимых для этого штатов и смету»[108].
Исходя из принятого решения, при Институте Ленина создается единый партийный архив (ныне Российский государственный архив социально-политической истории), а затем и его 26 местных союзнореспубликанских и областных отделений. Все партийные и комсомольские документы с 1917 по 1925 гг. должны были передаваться не в органы Центрархива, а в архивы губкомов и обкомов партии. Таким образом, принятый ранее курс на ведомственный характер партийных архивов, был подтвержден структурно. Для хранения секретных документов в партийных архивах на местах образовывались секретные отделы. В едином партийном архиве должны были быть сосредоточены партийные документы, отложившиеся в делопроизводстве до 1921 года и отдельные документы с 1921 года, утратившие свое оперативное значение и личные фонды. Финансирование единого партийного архива предполагалось производить по смете Института Ленина. 22 марта 1929 года Секретариат ЦК принял постановление о сотрудничестве Института Ленина и Секретного отдела ЦК. В Положении о едином партийном архиве ВКП(б), утвержденном Секретариатом ЦК 28 июня 1929 года, отмечалось, что все основные директивы по руководству партийными архивами даются Институтом Ленина по согласованию с Секретным отделом ЦК. В едином партархиве создавался Секретный отдел, в котором хранились секретные документы. Вопрос о секретности материалов и их рассекречивании разрешалось совместно с представителями Института Ленина и Секретного отдела ЦК, а на местах — секретарем местной партийной организации и заведующим местным Истпартом[109]. Таким образом, единый партийный архив разделяется на исторический и оперативный, последний с подотделами: секретным и общим[110].
В данный период также была проведена большая работа в целях определения сроков хранения и уничтожения партийных документов. Следует отметить, что в состав проверочных и разборочных комиссий по экспертизе ценности документов и определению сроков их хранения входил представитель от Секретного отдела ЦК ВКП(б), а на местах заведующие Секретных частей парткомов. В Инструкции горкомам о хранении конспиративных документов от 10 июля 1928 г. конспиративными считались документы ЦК (циркулярные, нормативные, распорядительные и др.). Сроки хранения конспиративных документов не были обозначены. Они определялись отделами ЦК и передавались на хранение особым образом. Хранилища партийных документов разделялись на две части: общую и секретную. Секретные документы помещались и хранились отдельно от несекретных[111].
Необходимо отметить, что Коллегией Центрархива была предпринята попытка сосредоточить партийные архивы в системе государственного хранения. Коллегия мотивировала тем, что в центре и на местах, был большой процент членов партии, работающих с партийными документами, сконцентрированными в хранилищах органов Центрархива, с созданными условиями отдельного секретного хранения и допуска к ним только по согласованию с партийными органами и ГПУ. Коллегия Центрархива в секретном письме (гриф «строго секретно») в Секретариат ЦК, направленному на имя Секретаря ЦК Т. П. Самсонова, считала целесообразным создание специального партийного архивного аппарата в системе Центрархива. Коллегия считала: «…материалы партийных и комсомольских организаций, потерявших практическое значение и имеющие справочно-исторический интерес, должны сдаваться в Секретно-Политические отделы архивов Октябрьской революции органов Центрархива»[112]. Кроме всего прочего, в письме предлагалось провести чистку персонала и, в необходимых случаях, заменить сотрудников секретных партийных архивов «на вполне выдержанных партийцев, достаточно грамотных и подготовленных». Организации партийных архивов в системе Центрархива, в предлагаемом варианте считалась, по мнению Центархива, экономически более целесообразным вариантом (экономия средств), чем организация самостоятельных партийных архивов. Но, в ЦК победила другая точка зрения — концентрация партайных документов в системе партийных архивов, подчиненных Институту Ленина (с ноября 1931 г. — Институт Маркса-Энгельса-Ленина при ЦК ВКП(б)). Утвержденное Секретариатом ЦК ВКП(б) 28 июня 1929 г. «Положение о едином партийном архиве» окончательно оформило самостоятельную (ведомственную и закрытую) систему партийных архивов. Через 10 лет, в соответствии с постановлением Оргбюро ЦК ВКП(б) от 2 декабря 1939 года все партийные архивы выводились из подчинения ИМЭЛ при ЦК ВКП(б) и передавались в ведение местных партийных органов, т. е. становились частью партийного аппарата. Так, к примеру, на основании этого постановления Ленинградское отделение Единого партийного архива было преобразовано в Партийный архив Ленинградского обкома партии, а с 1941 г. по 1945 г. он функционировал на правах отдела обкома и Ленинградского горкома ВКП(б).
