Жители Квель’Таласа отреагировали на известие о предательстве и смерти принца ожидаемым возмущением и недоверием, но восстановленный Солнечный Колодец был достаточно убедительным доказательством правдивости заявлений наместника. Беспорядки удалось быстро пресечь, с особо буйными несогласными Халдарон пообещал разобраться. Генералу следопытов Светлое Крыло, похоже, вообще было все равно, кто стоит у власти: он готов быть лояльным и верно служить любому правителю, хоть принцу, хоть Терону. Лор’Темар завидовал его спокойствию и беспечной уверенности в правильности их действий. Сам он не обольщался: принц, пусть и невольно, предал свой народ, а он, Лор’Темар, предал принца ради благополучия остальных син’дорай. Впрочем, учитывая, что о потерявшем себя Каэль’Тасе теперь уже можно было говорить в прошедшем времени, Терон фактически предал память принца, а не его самого.
Тем не менее, от этого мальчишки, даже полумертвого, было по-прежнему слишком много проблем. Адалассори с Лор’Темаром рассорилась и объявила о своем уходе, так и не поверив всем доказательствам вины его высочества. Терон даже показывал ей могилы охранников Му’уру и приводил на встречу с одним из выживших свидетелей похищения. Не помогло. Она назвала его предателем и захватчиком и подала на развод. Так плохо Терону не было даже в момент поражения от Плети. Мучимый чувством вины за то, что не смог уберечь от беды наследника трона и был вынужден предать гласности его преступления, Лор’Темар как никогда нуждался в поддержке жены. Он был уверен, что она одумается и вернется, но сомневался, что примет ее обратно. Уход Адалассори в столь трудный для него момент он воспринял как предательство.
Предательство стало очень модным среди син’дорай в тот год.
Официальная версия событий начала обрастать какими-то нелепыми подробностями, домыслами и искажаться. Те, кто знал его высочество хотя бы немного, считали, что юного наследника трона коварные демоны попросту обманули. Следопыты склонялись к версии о сгубившей принца-чародея жажде магической силы, толкнувшей его на заключение сделок с эредаром. Простые эльфы говорили, что принц превратился в чернокнижника и стал управлять армией демонов. Представители других рас, в том числе и некогда союзные люди, знавшие Каэль’Таса лично, утверждали, что в ходе кровавых ритуалов принц превратился в демона сам, наполовину превратил свой народ и попытался захватить мир, вследствие чего был убит силами света.
Слухи со временем стали рисовать его высочество все более сильным, жутким и кровожадным, приписывая ему различные сверхъестественные возможности. «Демонический принц», «принц Скверны» и «их демоническое высочество» - такими эпитетами называли Каэль’Таса теперь в Азероте. Роммат неоднократно предпринимал попытки убедить Терона объявить, будто были проведены дополнительные расследования событий на Квель’Данасе, показавшие, что принц был невиновен. Лор’Темар поначалу убеждал его не запутывать син’дорай еще больше, а потом попросту предложил проваливать с должности его советника, раз официальная политика его не устраивает.
Шпионы Халдарона тщательно следили за Ромматом и также пытавшимся возмущаться Верре’Тасом, но те все-таки проявили благоразумие и дальше высказывания претензий Терону наедине не заходили. Или хорошо скрывались. С магами никогда нельзя быть в чем-то уверенным.
Возросшее после демонстрации истинности его пророчества влияние Ворен’Таля Лор’Темар лихо взял под контроль: объявил, что если Провидец так точно и заранее знал о предательстве принца, то надо было не сбегать под защиту Шаттрата, а остаться рядом и предотвратить падение последнего из Солнечных Скитальцев. Поток восторгавшихся мудростью Провидца и желающих присоединиться к нему в Запределье уменьшился. А потом Ворен’Таля убили наемники: решили отомстить за Каэль’Таса маги Ярости Солнца или подсуетились остальные Иллидари, чтобы наказать за ослабление их влияния.
О принце новостей не было: то ли его тихо похоронили, то ли он так и остался презренным, безумной оболочкой некогда многообещающего предводителя син’дорай. Кал’дорей, пару раз наткнувшись в Квель’Таласе на отнюдь не теплый прием, перестал появляться здесь. Через два года, когда власть Иллидана свергли силы Орды и Альянса, в Азерот вернулась часть армии Ярости Солнца. На Лор’Темара они смотрели волком, заявили, что будут подчиняться Роммату, - причем, даже бывшие следопыты и Странники. О принце они знали мало: ходили слухи, что он жив, слухи о его болезни, и даже слухи о чудесном исцелении, но никто из них собственными глазами его высочество не видел. Насколько Терону было известно, при захвате Черного Храма и Крепости Бурь Каэль’Таса там не обнаружили, его комнаты выглядели нежилыми, поэтому Терон предположил, что он все-таки умер от своей болезни раньше. Роммат же послал нескольких эльфов в Запределье, но следов пребывания принца тоже они не нашли, поэтому великий магистр сделал вывод, что эльфы просто выдавали желаемое за действительное.
Часть армии Ярости Солнца осталась в Запределье под предводительством Сангвинара, Терон велел Халдарону отправить шпионов на всякий случай приглядывать за ним. Его части армии было недостаточно, чтобы напасть на Квель’Талас, но Сангвинар еще мог доставить проблем, объединившись с сильным союзником.
Позже Лор’Темар нередко стал сожалеть, что поторопился объявить о предательстве принца. Сообщение о его героической смерти в неудавшейся попытке противостоять Кил’Джедену лучше сказалось бы на моральном духе син’дорай. Рассудив, что раз нельзя доверять даже Солнечному Скитальцу, то доверять нет смысла вообще никому из властителей, эльфы стали слишком много времени проводить в праздности и прожигании жизни, без цели и без интереса к судьбе Квель’Таласа. Заново отстроенная красивая столица, доступ к магии Солнечного Колодца и волшебного потока – этого было им достаточно, чтобы начать вести беззаботный образ жизни, предаваться бессмысленным увеселениям и злоупотреблением роскошью.
В отсутствие Солнечного Скитальца, роду которого они все клялись в верности, эльфы, не пожелавшие пользоваться силой волшебного потока, окончательно рассорились со своими зеленоглазыми собратьями. Они стали снова называться квел’дорай и носить синие одежды и знамена. За постоянные подстрекательства к конфликтам их пришлось отправить на границу королевства. Часть из них обживала кишащие нежитью места, другие же образовали собственную фракцию во главе с женой главного кирин-торского мага и поселились в Даларане. Причем их присутствие официально объяснялось подстраховкой Кирин-Тора на случай агрессии син’дорай из группы Похитителя Солнца, нового лидера даларанских эльфов. Люди открыто объявили о намерении столкнуть лбами обе части талассийского народа, и квел’дорай пошли у них на поводу. Возможно, и не весть о предательстве принца была тому виной. Множество честных и отважных воинов полегло в борьбе с Плетью, а большую часть выживших составляли уехавшие из Квель’Таласа эльфы, изгнанники, путешественники и ловкие дипломаты. Все они долго пробыли вдали от родины и подрастеряли верность ей.
Предательство квел’дореев, - а Терон воспринимал их действия именно так, - больно ударило по военным силам Квель’Таласа. Халдарон, правда, пытался сотрудничать с ними во время конфликта с троллями Амани, решившимися на восстание вместе с племенем Зандалари.
- Почему я должен терпеть неизбежные потери среди моих следопытов, когда я могу разделить их с Серебряным Союзом?– заявил с невинной рожей Халдарон в ответ на возмущения Терона скоплением посторонних войск в эльфийских землях.
Угрозу троллей успешно устранили, но квел’дореи Серебряного Союза под предводительством Верисы Ветрокрылой, младшей сестры генерала Сильваны, по-прежнему не желали подчиняться Элун’арану и открыто противопоставляли себя син’дорай.
Будь Сильвана жива, она никогда бы не допустила подобных вывертов со стороны представительницы некогда великого и преданного Квель’Таласу рода Ветрокрылых. Возможно, ошибок Терона в общении с принцем она бы тоже не допустила, и его высочество был бы жив. Но Сильвана не была жива, как, впрочем, не была и мертва, и проблемы теперь были от нее самой. За помощь Отрекшихся в Призрачных землях она требовала участия син’дорай в войне с Королем-Личем, как будто они недостаточно потеряли своих эльфов в сражениях с Плетью.
