Он весь прямо светится, заметил Иллидан. В обычном диапазоне зрения Каэль сейчас был прекрасен: зеленые глаза ярко горели, обычно скованные жесты и мимика были как никогда естественны и очаровательны. Для магического зрения он сиял как факел белого и золотистого цвета — куда там всяким наару до него! Возможно, именно поэтому бывший хозяин корабля, который, по словам пеплоустов, и есть Свет, согласился сотрудничать с принцем. Казалось, что магия Каэля освещала весь Черный Храм, и полудемон не мог отвести взгляда от этого пламени.
— Поэтому вот эти огромные трубы, — эльфенок создал в воздухе при помощи магии иллюзий модель манагорна, — они не столько для транспортировки, сколько для единонаправленности. Внутри них фильтры, которые состоят из множества узких кристаллов очень-очень вытянутой формы, таких маленьких трубок…
Идиот. Безнадежный идиот. Когда же он научится понимать самое важное сразу? С горькой обреченностью Иллидан осознал, что его план «пустить кого-то в свою постель», для которого он и выбрал серьезного и милого мальчика Каэля, безнадежно провалился. Теперь он увяз еще крепче, чем с Тирандой. Вот что имел в виду эльфийский паладин Гатиос, когда говорил, что отсутствие солнца в Запределье для светолюбивых эльфов не проблема — у них есть принц КаэльʼТас. Почему до Иллидана это дошло только сейчас, когда он все проиграл и впустую потратил не один год на самобичевания, вместо того чтобы попытаться исправить ситуацию? Этого солнечного эльфенка он не может отпустить, но и удержать его теперь ему едва ли под силу.
— …Разнонаправленные хаотические потоки магии Пустоты будут входить в эти одностороннепроницаемые искривленные трубки под самыми разными углами, но, многократно отражаясь от внутренних стенок в сильном магическом поле, приобретут единое направление — вдоль трубок, — представляете?
Иллидану вдруг показалось, что если он прикоснется к этому созданию Света, то его тело очистится от скверны, а душа от всех преднамеренно или нет совершенных им преступлений. Он протянул руку, провел кончиками пальцев вдоль его щеки. Каэль!
Принц поднял на него сияющие от восторга глаза.
— Это совершенно невероятный способ, верно?
— Да. Совершенно невероятный.
Зачем ему старый проклятый калʼдорей? Проигравший войну, потерявший чуть ли не половину своей армии, среди которой было множество подданных принца? Вынужденный бежать обратно в Запределье и со страхом ожидать кары КилʼДжедена? Какие шансы у него удержать Каэля? Юного принца, которому совсем не нужен был любовник с самого начала. Иллидан прекрасно видел, что в его ауре нет страсти, да и рано ему еще. Мальчик тянулся за лаской, хотел защиты — и Иллидан ему это предоставил, но это может предоставить, и кто-то другой, мало ли желающих. Теперь принц для синʼдореев — спаситель, почти божество.
Да и о каком «удержать» можно вести речь, когда в последнее время они видятся раз в несколько месяцев? Иллидан целовал его, наверно, больше года назад. Когда… Крепость Бурь синʼдореи захватили в прошлом году — как раз недавно говорили о том, что хорошо бы отпраздновать годовщину победы. После поражения у Ледяного Трона Каэль еще несколько раз бывал в его постели, но из Нордскола Иллидари вернулись уже три года назад — если Иллидан правильно помнил, какой сейчас год. Да, все верно. А еще как раз полгода назад, в их предыдущую встречу, Каэль просил портал в Азерот, хотел встретиться с оставшимися там подданными лично. Иллидан пообещал открыть на днях и отправиться вместе с ним, да так и забыл, снова погрузившись в свои мрачные раздумья. Ну не идиот ли?
Отношения фактически закончились, пусть об этом и не было сказано вслух. Зачем Каэлю соглашаться связаться с ним снова?
На самом деле, одна возможность все исправить еще есть… Эльфы хотят построить новое королевство в этих наполненных магией землях, и Иллидан может им в этом помочь. Захватить все Запределье, полностью. Установить над ним абсолютный контроль. А, значит, КилʼДжеден — их общий враг. Полудемон все еще будет нужен синʼдореям, если он покажет себя хорошим правителем.
Завоевательные планы всегда увлекали и наполняли энергией Иллидана. И как он раньше не подумал, что после поражения в Нордсколе ему нужно было продемонстрировать своему народу серию небольших, но вдохновляющих побед?
Иллидан подхватил Каэля на руки, чтобы их лица оказались на одном уровне. Так гораздо удобнее целоваться, чем наклоняться к эльфенку, задевая его изогнутыми основаниями рогов. Тот явно удивился, но не стал вырываться, и ответил на поцелуй.
========== Глава 7. Ревность. ==========
Долина Призрачной Луны
Иллидан проснулся рано. Карабор еще был погружен в рассветную дремоту, и тишину нарушали лишь далекий стук каблуков и копыт охранников. Полумрак спальни не мешал полудемону любоваться янтарными завихрениями огненной ауры его спящего любовника. Эльфенок. Любознательный исследователь и искренний мальчик. Как Иллидан умудрялся не замечать солнечного света среди этого огня? Или и не было его раньше?
Не то, чтобы саргерасово зрение делало Иллидана таким уж большим знатоком чужих душ. Эмоциональная чуткость вообще никогда не была свойственна ему, да и длительная изоляция тоже не способствовала развитию способности понимать других. Теперь же военная жизнь среди отщепенцев, наемников, невообразимых форм жизни и одержимых местью личностей запутывала Иллидана совсем. А для магического зрения эмоции у любых народов и у всех их отдельных представителей проявлялись по-разному. Восторг, гнев, страх, обожание полудемон различал практически у всех, чуть более тонко он определял чувства тех, с кем достаточно долго общался. Мэв, некоторые тюремщицы, приближенные демоны, Вайши и Каэль, Акама. Не так уж это помогало Иллидану понимать других. Например, когда Каэль стеснялся, для полудемона это выглядело как насыщенные синие и сиреневые искорки по магическому полю, но совершенно не ясна была причина подобной реакции: фиолетовая ладонь на бедре эльфенка или принцевы очередные сомнения в собственной самостоятельности, достойности на роль правителя эльфов, на роль возлюбленного Иллидана и далее по списку.
Полудемон улыбнулся спящему возлюбленному.
Синʼдорайский народ вообще импонировал Иллидану. В мрачных землях Запределья сила и отвага решали все, а этих качеств у эльфов крови было вдоволь. Пережившие великую трагедию, потерявшие дом и родных, эльфы не позволили себе утонуть в сожалениях и печали, что не могло не вызывать уважения. У него самого — особенно. Опытные воины и целители, талантливые маги и организаторы, синʼдореи были необходимы армии Иллидари. Но больше всего симпатии вызывал их огонь. Надменные и высокомерные, безупречно-вежливые и сдержанные, в магическом диапазоне иллиданового зрения эльфы крови невольно открывали повелителю Запределья не утихающий танец пламени в своих сердцах. Не случайно же большинство их магов специализировались на магии огня. Когда синʼдореи приходили в ярость, их магическая аура становилась алой вся, а не просто сменяла оттенки или покрывалась красными пятнами, как это происходило у наг и Сломленных. Так же проявлялись и другие сильные эмоции. Вряд ли Иллидан когда-нибудь скажет об этом хоть одному эльфу, но подвижная аура синʼдореев роднила их… с орками. С этими простыми ребятами, которых полудемон в глубине души продолжал считать всего лишь полезными зверюшками, он тоже всегда чувствовал себя комфортно.
Определенно, Совет Иллидари будет состоять преимущественно из синʼдореев: работать с ними полудемону удобно, да и с любыми обязанностями они справляются превосходно.
Магистр Зеревор. Нужно подчеркнуть особый статус магов в государстве Иллидари. Обязательно. Тем более, бедолагу жена бросила — пусть отвлечется на полезные государству дела.
Опытный дипломат и провидец ВоренʼТаль. Возможно. Иллидан недолюбливал всю предсказывающую будущее братию еще с дораскольных времен. Их любимое развлечение: узреть в грядущем какую-нибудь пакость, однобоко ее истолковать, устроить панику, вовлечь в полный хаос кучу народа, а когда выяснится, что он ошибался — с загадочным видом вещать о непознанной природе пророчеств в окружении вдовцов и сирот. Толку-то от таких провидцев! Иллидану вот за золотые глазки великое будущее пророчили, и что? По-настоящему великие дела он начал творить, когда остался без своих золотых глаз. Иногда Иллидан задумывался, а стал бы он так стремиться к величию, если бы не слышал с детства постоянные дифирамбы своим глазам и их значению? В темнице, когда возможность предаваться размышлениям была едва ли не единственным его правом, Иллидан честно ответил себе: нет. Он остался бы тенью своего брата, недостойным учеником полубога, симпатичным парнем-балагуром. Ужасающе скучно.
