— Как ты попал сюда?

Нет, теперь вопрос был не глупым. Тассариан не мог легко вспоминать дорогу, как в прошлый раз.

— Мне помогла одна следопытка. Проводила…

— Кто именно? — нахмурился Кольтира. Синдия? Натанос мог использовать ее в своих интригах, чтобы устранить соперника.

— Не знаю. Она какая-то неразговорчивая.

Кольтира подумал о Клеа, но вряд ли это мог быть правильный вариант. Она-то точно знала, с какой целью Тассариан явился.

— Какого упыря ты здесь делаешь? — еще хотелось спросить «чего пялишься?», потому что Тассариан именно пялился, как разбойник на толстый кошель.

— Ты сказал, что вернешься.

Кольтире показалось, или в словах Тассариана действительно был вызов, обвинение. В прошлый раз он поскромнее себя вел, несмело спрашивал, а не предъявлял претензии.

— Разве?

Он вроде говорил, что у него остались незаконченные дела, а не обещал присоединиться к ним в Западном краю. А может, и обещал: желая отделаться от спутников, Кольтира всякой ерунды наплел.

— Я скучал по тебе.

— Ты же меня почти не помнишь, — фыркнул Кольтира.

— Я вспомнил, что люблю тебя, — Тассариан с любопытством оглядел вытаращившегося на него Кольтиру. — Ты удивлен. Я не говорил тебе раньше, что люблю?

— Мы нежить, рыцари смерти, — медленно, чтобы дошло даже до промытой зельями башки, процедил Кольтира. — Мы не способны любить.

— Это тебе Король-Лич сказал?

— Это все знают, — Кольтира даже разозлился от его непонятливости.

— Откуда?

Кольтира пожал плечами. Откуда ему знать! Как и все светлые, добрые чувства, любовь была не доступная чудовищам, созданным нести смерть и разрушения. Это же очевидно, разве нет?

Наверно, Кольтира хотел бы, чтобы его любили. Все хотят. Можно не признаваться себе в этом, но кто же откажется. Раньше его любила семья, и этого хватало. Он думал, что однажды полюбит сам. Но для нежити, и уж тем более такой, как рыцари смерти, машины для убийств, любить и быть любимыми невозможно.

Кел’Тузад спрашивал: «Кого ты любишь?». Контрольный вопрос, проверка успешного превращения в безжалостного рыцаря смерти. Еще его интересовало: «Кто любит тебя?». Знание, что кто-то любит и ждет, помогало бы бороться с контролем Плети.

А может, именно воля Артаса не позволяла испытывать какие-то светлые чувства, а теперь рыцари смерти на это способны? Ну, некоторые. Особо хорошие. Кольтира продолжал тупо пялиться на Тассариана. Не то чтобы были причины обвинять его во лжи… А иначе зачем бы ему тащиться сюда, рискуя головой? Разве что только об убийстве и своей вине вспомнил…

Кольтира поймал себя на мысли, что ему хочется поверить. Но… Но как же смехотворно все это! Рыцари смерти — монстры, созданные чтобы убивать. Им позволили продолжать нежизнь, их научились использовать для защиты, их заставили быть законопослушными — но они не перестали от этого быть чудовищами. Какие уж тут разговоры о любви. Нелепо. Неправдоподобно. Так не бывает!

— Лерисса сказала, что я ей уже говорил, что люблю тебя, — продолжал Тассариан. — Но я ей толком не объяснил, почему не говорил тебе, а теперь сам не помню причину.

Он развел руками. В принципе, Кольтира и сам мог догадаться. «Кто любит тебя?» — неправильный ответ на такой вопрос был верным способом стать деталью поганища. Тассариан молчал, чтобы защитить его — если все это началось еще в те годы, в Плети. А потом они по разным фракциям разошлись, война раскидала их на противоположные стороны. Почти что враги… Да нет, это же Тассариан! Наверняка дело было в чувстве вины! Какое он имеет право навязывать свои чувства или что-то в таком духе.

— Пойдем со мной, — прозвучало настойчиво, требовательно.

Кольтира мог уйти отсюда в любой момент. Но ему было некуда — не к кому! — возвращаться. А теперь… Как это глупо, верить банальным словам о любви и уходить неведомо куда. А с другой стороны — ему не впервой следовать за Тассарианом…

Уйти? Сильвана будет в бешенстве. Он уйдет, и она снова будет считать его предателем. Неужели Кольтира раз за разом будет наступать на те же грабли? Он ведь еще в Андорале понял, что все проблемы у них с Сильваной из-за того, что они мало доверяют друг другу. Чуть не проиграли битву за город, а потом он не рискнул объяснить ей, что не звал Тассариана в Тирисфаль.

Хватит. На этот раз он все расскажет ей: сразу, честно и прямо.

Решетка снова легко поддалась усилиям. Теперь дорогу к выходу показывал Кольтира — Тассариан не узнавал тут ничего. Оставив его ждать в одном из отворотов бывшей лордеронской канализации, Кольтира повернул ко дворцу.

— Ты вообще идиот? — на лбу Сильваны алыми буквами горело желание треснуть его хорошенько чем-нибудь тяжелым, и только королевское достоинство удерживало ее от этого порыва. Пока что. — Ты же сам уже понял, что нет между вами ничего, кроме ненужного груза прошлого!

Она шагнула в сторону, стукнув по каменному полу подковкой сапога и остановилась. Словно хотела начать расхаживать кругами, как она любила во время переживаний или произнесения речей, но одернула себя. Она резко повернулась к нему, впилась взглядом.

— Так, слушай внимательно. Твое странное отношение к этому человеку… Оно вызвано только лишь тем, что он убил тебя. Это влияние, остаточный контроль. Артас… — Сильвана с презрением и злостью выплюнула его имя. — Он убил меня лично. Видит Тьма, я ни к кому не испытывала такой ненависти как к нему! И все же мне не раз казалось, что у него… есть какая-то другая, истинная цель. Великая миссия, требующая таких жертв, как гибель Квель’Таласа. Понимаешь?

Кольтира не очень понимал, но на всякий случай кивнул.

— Я боролась с этими мыслями! — почти прорычала Сильвана. — Я знаю еще много таких примеров, но нам всем удалось победить влияние некроманта! Мы — Отрекшиеся, мы готовы на все ради собственной воли! И ты с этим справишься!

— Но те, кого убил я сам, никак не зависели от меня и ничего странного обо мне не придумывали, — возразил он.

— А ты их поднимал?

Кольтира отрицательно мотнул головой. У него был только пример с Туманом. Он вспомнил Орбаза, как тот подлизывался к Тассариану, а потом пытался его спасти, несмотря на болезненное и опасное сияние Света. А с другой стороны, Орбаз еще при жизни набивался ему в друзья.

Сильвана ошибалась, списывая все на контроль некроманта. Тассариан был странным, но надежным, сильным и хорошим человеком. Неудивительно, что и Орбаз, и Кольтира, и многие другие уважали его. Не в убийстве дело.

«Вставай». «Сражайся». «Держись рядом».

Нет, Кольтира умирал уже дважды с тех пор, как Тассариан превратил его в нежить. Тот совершенно точно не имел над ним никакой власти. Какое бы решение ни принял Кольтира, оно будет его собственным.

— Скажи ему проваливать. Или убей и выброси уже из головы, — проворчала Сильвана.

Кольтира все еще не мог соотнести это ее так легко бросаемое «убей» и знание, что ждет немертвых после смерти.

— Что?! Что ты еще раздумываешь?! — Сильвана подошла еще на шаг ближе и сжала пальцы, словно ей все сильнее хотелось отвесить ему как минимум затрещину. Кольтира ощутил себя нерадивым школяром рядом со строгой и уже утомленной его выходками наставницей. Мол, тебе что, татуировку на лбу сделать, чтобы ты запомнил самую высокую гору Азерота и что тебе нечего делать рядом с Тассарианом?

— Тассариан сказал, что любит меня, — честно признался Кольтира. Прозвучало как «я учил, но забыл».

— Он просто не хочет быть один, — раздраженно бросила Сильвана. — Опомнись, мы — нежить, мы не можем любить!

— У него есть семья и Лурид, он вообще со всеми ладит. Он и так не будет один, — упрямо возразил Кольтира.

— Да очнись ты! Он отнял твою жизнь, сделал тебя рабом Плети! Если бы я тебе сейчас сказала, что Артас меня любит, и поэтому я хочу уйти с ним, что бы ты подумал? Что я сошла с ума? Что я под контролем?

— Я не под контролем. Я просто хочу предупредить, что ухожу с ним.

Сильвана выругалась.