Весело? Кольтира удивленно приподнял бровь. А где же терзания и сомнения? Разве он не будет переживать об убийствах сослуживцев, обвинять себя в чем-нибудь? Тассариан, лишившийся памяти, сейчас напомнил скорее кольтириного командира в Плети, чем любителя терзаться виной, ставшего уже привычным за последние годы.
Кольтира мысленно позвал Тумана, но тому понадобится несколько дней, чтобы найти его, да еще крюк делать, огибая горы. Ну, хоть часть пути сэкономят. Возвращаться за костяным грифоном Кольтира не рискнул. Он оставил птичку на севере от Андорала, предполагая отходить в ту сторону, но сейчас там наверняка полно прихвостней Сильваны. Грифон не стоит новой бойни — ему и за эту-то королева пожелает отомстить.
— Идем на юго-восток. Нужно запутать следы, — объявил Кольтира.
Не стоит сразу вести Тассариана к Лериссе. Нужно убедиться, что тот не под контролем валь’кир. Они снова убежали от Сильваны — подозрительно, ужасно подозрительно, что она дважды недооценила опасность от рыцарей смерти.
Несколько дней Кольтира держался настороже, постоянно ожидая от Тассариана неприятностей, удара в спину. Но ничего не происходило. Они сделали крюк до самых берегов Тондорила, и не было смысла продолжать болтаться там без дела. Повернули к Дольному Очагу.
Тассариан спрашивал о своей семье. Какие-то факты о сестре припоминал, как только их слышал, но сам не мог нарисовать в памяти черты ее лица. Рассказ о подвиге героического отца не вызвал в нем никаких ассоциаций, а вот то, что тот учил его владению мечом, показалось Тассариану знакомым. Об их с Лериссой матери Кольтира не знал практически ничего, только то, что она так и не вышла замуж, вдовствовала, растила детей одна, а потом умерла. Он даже не мог сказать, до Третьей войны или во время нее.
— Она была длинноволосой блондинкой, — добавил Кольтира, вспомнив недавнюю отповедь Лериссы об особенностях каждой личности.
У него не было желания возиться с беспомощным и совершенно ничего не знающим о себе Тассарианом. Но потом в голову пришла мысль, что это отличная возможность отыграться за годы зависимости в Плети. Вот только Тассариан ни упыря не напоминал беспомощного, потерянного птенца крылобега!
— Скажи, Кольтира, — начал вдруг Тассариан, когда они двигались от Тондорила на северо-восток, по южному краю гор. При этом он искоса поглядывал на собеседника и как-то подозрительно ухмылялся. — Почему, глядя на тебя, я вспоминаю, как мы с тобой… занимаемся любовью?
— Это твои фантазии.
Одному Солнцу известно, чего стоило Кольтире произнести это с невозмутимым видом, а не отвесить по-идиотски челюсть. Какого упыря Тассариан вспомнил это одним из первых обстоятельств прошлого? Не нашлось чего-то поважнее? Родители, служба Альянсу, месть Королю-Личу, например… Это потому что именно Кольтира уже несколько дней постоянно мелькает перед глазами?
— Но я в подробностях помню как трахал тебя на полу в какой-то странной полупустой комнате, — настойчивости Тассариану всегда было не занимать. — И в кресле. И в лесу. У тебе на груди шрам и светящиеся татуировки, так ведь?
Кольтира пожал плечами. Он и сам не знал, почему упрямится и не подтверждает. Зато что — а точнее, кого — он хорошо знал, так это Тассариана и его методы. И был готов, когда тот попытался прижать его к стволу дерева и поцеловать.
— Даже не думай, — медленно, с удовольствием протянул Кольтира, сжимая в пальцах короткое Ледяное Копье. Твердое острие смотрело точно в глаз наглому человеку.
— Понимаю, — кивнул Тассариан, спокойно, без гнева отступая на шаг. — Ты хочешь, чтобы я по-настоящему вспомнил тебя, прежде чем мы снова будем…
Кольтира хмыкнул, услышав нелепое предположение, но потом подумал, что Тассариан мог быть и прав. Он хотел быть для него Кольтирой, а не каким-то эльфом, который согласен потрахаться.
— А моя сестра знает, что я мужеложец? — выпалил Тассариан через несколько шагов.
Кольтира приподнял бровь. Примитивная уловка.
— Твоя сестра знает, что ты оживший труп, который выполнял приказы Короля-Лича. По сравнению с этим твоя личная жизнь — мелочи.
— Хммм… — протянул Тассариан с раздражающе довольной ухмылкой.
Больше он к Кольтире не лез, но однажды точно попытается снова. В терпении и навыке выбрать подходящий момент для подката Тассариану не откажешь. Он всегда давал Кольтире достаточно времени. В Плети принял яростное «отвали» и не лез, пока тот не стал равен ему, не перестал зависеть. После побега из Подгорода не настаивал на сексе, пока Кольтира не остыл и не прекратил злиться.
Хороший он человек, Тассариан. Наверно потому из него и вышел странный воин Короля-Лича и удивительно мирный рыцарь смерти. Не опасный для мирных жителей.
Наверно, проблема в самом Кольтире: и при жизни ведь не подарком был. Он помнил, как в момент смерти Король Мертвых соблазнял его перспективами убивать. Прежде эту кровожадность Кольтира сдерживал, позволяя себе максимум хамство, мелкие драки и убийства в бою. Пример отца и долг следопыта не позволяли проявлять лишнюю жестокость, но она, похоже, таилась где-то внутри. Потом сдерживающих факторов не стало, и он пустился во все тяжкие. А нравы в Плети, необходимость терпеть издевательства, а потом право на месть и уроки Зор’бе только усугубили ситуацию. Иногда Кольтира пытался исправиться, но хватало его ненадолго.
А Тассариан сам по себе хорош, ему не нужны никакие внешние причины, чтобы не отравлять жизнь всем вокруг. Он-то точно никогда не обидит сестру и не попытается убить своих друзей.
В Плети Кольтира нередко завидовал силе Тассариана и его положению приближенного Артаса. Но никогда не предполагал, что позавидует и его характеру…
Мирная прогулка по бывшему Лордерону закончилась на подступах к Участку Целителей Земли. Кольтира намеревался обогнуть его с севера, избежав чужих глаз, но помешал патруль Отрекшихся. Чутье позволяло Кольтире ощущать противников на большом расстоянии, но некоторые банши и темные следопытки умели этот навык обходить.
«Клеа!», — было первой мыслью Кольтиры, когда он понял, что невидимый враг тянет время, позволяя подойти отряду стражей смерти. И через пару минут он с облегчением осознал, что стиль не ее. Темных следопыток у Сильваны было не много, но Кольтира успел познакомиться не со всеми. Эту, показавшуюся, наконец, среди деревьев, он не знал.
Схватка вышла короткой. Отрекшиеся были неплохо вооружены, многие имели гоблинские ружья, но для двух рыцарей смерти — не противники. Скорее всего, даже не искали их, просто какой-то случайный патруль или отряд с задания. Прикончив следопытку, Кольтира больше ни мгновения не сомневался в исходе схватки. Он убивал, вытягивая энергию врагов, и наслаждался битвой. Сразу же предложил им бежать и не преследовал отступивших, а кто захотел продолжать — те сделали свой выбор.
Он же монстр. Он же для этого и создан, разве нет? В Квель’Таласе приходилось постоянно сдерживаться, и даже миссии в Призрачных землях не давали шанса отдаться жажде крови полностью.
Кольтира стряхнул темную кровь с клинка и обернулся к Тассариану. Этот взгляд… Такой знакомый. В Плети Тассариан часто любовался, как Кольтира убивает врагов. Смотрел с гордостью: его творение, его ученик, ставший сильным и опасным воином Плети. Потом перестал, мучился виной. Кольтира и не замечал, что ему нравился этот взгляд.
Тассариан… стал другим. Спокойный, уверенный, решительный. Как саронитовая броня — пришло Кольтире на ум подходящее сравнение. Такой, каким казался в Плети. Любопытный — но это у него всегда было.
Кольтира не мог сказать, что именно изменилось в Тассариане. Исчезли лишние сомнения и терзания, это да, но ведь не все же время тот думал о своих прегрешениях раньше. Он стал наглее — но это была приемлемая цена за отсутствие бесящей виноватой рожи. Собственно, когда в одной из перебранок Кольтира хотел привычно огрызнуться, что убийство и превращение в нежить не дает Тассариану никаких прав, то одернул себя сам. Вдруг напомнит — и тот опять начнет свои самобичевания. И идиотские поступки вроде прощения кал’дорея.
