Союз с валь’кирами - а это явно равноправный союз, раз они друг друга сестрами и ангелам называют, - объяснял новые порядки у Отрекшихся. Тщательный сбор тел погибших, требование сообщать обо всех найденных трупах и о смертях сограждан.

Значит, валь’киры их воскрешают, обеспечивают бессмертие. Неудивительно, что Сильвана, как тигрица, защищает своих “ангелов”. Они полезны - но разве Кольтира не был полезен ей? Сильвана воротила нос от рыцарей смерти, потому что они освободились от власти Короля-Лича позже, чем Отрекшиеся. Но валь’киры вообще были с ним до самого конца, до разгрома его армии! Какого упыря Сильвана, не разбираясь, не пытаясь выслушать, объявила виновником стычки его?!

Раздражение от несправедливости королевы было единственным разумным объяснением, почему Кольтира, никогда не бывший тугодумом или наивным простачком, не сразу догадался, кого еще поднимают сильванины ангелы.

- Я мертва, понимаешь! У меня кости торчат! В моем теле были черви, отвратительные белые черви! Не рассказывай мне про “быть вместе” и второй шанс! - громогласно возмущалась на всю улицу какая-то немертвая женщина.

Кольтира без особого любопытства бросил на нее мимолетный взгляд и пошел дальше. Потом вдруг вспомнил встречу со странным типом, впервые видевшим рыцаря смерти и утверждавшим, что был воскрешен недавно. Затем припомнил удивленные комментарии Отрекшихся в Гилнеасе, услышавших, что к ним спешит подкрепление из Похоронного Звона. “Там нет поселений и военных частей, Плеть уничтожила всех”. Получалось, что…

Тех, кто умер до Третьей войны или во время нее, но почему-то не был поднят Плетью - их валь’киры лишают покоя? Кольтира остановился, сбившись с шага. Он был поражен осознанием правды, которую от него никто особо и не скрывал, а значит, о которой скоро узнают все заинтересованные лица. Альянс, например. И Адский Крик. Сильвана отчаянна, раз осмелилась наплевать на их мнение. А впрочем, шила в мешке не утаишь, всех новых Отрекшиеся сложно заставить молчать.

Кольтире хотелось развернуться и пойти к Сильване, потребовать объяснений. Какого упыря она отнимает у мертвых покой? Однако надменный голос королевы насмехался в его голове: “Какое лицемерие. Сам-то ты не торопишься умереть окончательно. Почему же считаешь, что остальные должны быть лишены права на вторую жизнь?”. В существовании немертвых было мало радости, но в том, чтобы гнить в земле, ее тоже было немного. Эти новые Отрекшиеся не просили о нежизни. С другой стороны, о рождении, пусть даже в тяжелых условиях, в принципе никто не просил, однако это не делает родителей злодеями. Получается, Сильвана - мамаша нежити. Многодетная.

Кольтира хмыкнул и задумчиво поковырял носком сапога камень подгородской мостовой. Ему не нравилось происходящее в государстве нежити, но признавать неудачу, снова срываться отсюда, возвращаться к Дариону или Агмару как-то не особо хотелось. У Раздора же в Мрачном Своде торчать - смертельная скука.

У Сильваны хотя бы было весело: битвы, поездки, старые знакомые и новые приятельницы. Клеа, Алина, Синдия - это те, кого Кольтира уже встретил и с кем начал общаться. Они, сильванины темные следопытки и приближенные, наверняка были в курсе всех деталей сотрудничества с валь’кирами. Но не расскажут же. Может, уделать Олрун наедине и попытаться добиться внятных объяснений от нее?

Сильвана - не Артас, она не контролирует волю подданных - вполне возможно, что ей попросту не хватает на это сил…

А с чего он взял, что она не контролирует? Те Отрекшиеся, которых подняли валь’киры - как проверить, насколько они свободны? С чего вдруг они охотно ринулись в составе ордынского войска в Гилнеас, убивать своих соседей и бывших соплеменников?

Помусолив в мыслях эту тему еще несколько минут, Кольтира был вынужден признать, что знает слишком мало для того, чтобы делать какие-то выводы. Сначала он хотел пойти поискать одного из недавно воскрешенных и расспросить как следует. Но потом вспомнил Сапф и Орбаза и понял, что определить контроль будет очень сложно.

“Король-Лич и его армия сильнее армий его врагов. Именно поэтому надо быть на его стороне”.

“Повелитель дал нам достаточно силы и власти. В Альянсе нам подобное не светит”.

Вот и сейчас Кольтире скажут что-то вроде: “Я буду служить Сильване, потому что у нежити в принципе небогатый выбор. Кто еще примет нас?”. Или “Не помирать же снова. А в Подгороде я смогу сделать карьеру”. И пойди разбери, это сказано по собственной воле, или потому, что мозги промыты.

Но даже если эти поднятые валь’кирами немертвые свободны - они присоединяются к Отрекшимся от безысходности. Но какое Кольтире дело до них? Он все равно ничего в этой ситуации не может изменить. Точнее, может - например, убить валь’кир, выследив по одиночке и напав на каждую внезапно, со спины. Сильвана его за это собственноручно на клочки разорвет, но дело-то не в этом. А в том, что валь’киры нужны Отрекшимся. Если не возвращать к нежизни павших бойцов, то через несколько лет численность народа станет так мала, что Альянс уничтожит их всех, чтобы захватить Лордерон.

Может, и его самого однажды наглая крылатая гоблинша-Олрун воскресит. Или кого-то из тех, кого он не желал видеть убитыми. Кольтира поморщился, вспомнив вопросы Сильваны о судьбе капитана Ткача Смерти. Хорошо, что отец, брат и мама погибли в Квель’Таласе, и Сильвана с валь’кирами до них не доберутся.

Что сказал бы отец по поводу воскрешения? Не возвращения Отрекшихся, а лишения мертвых покоя. А нужно ли учитывать его мнение? “Мой мальчик погиб…” Кольтира тряхнул головой. Отец не отказывался от него. Это только предположение, что он поступил бы так же, как Саурфанг-старший.

Отец всегда учил, что военный должен думать об интересах своей родины. Кольтира - солдат, а не политик. У него есть королева и его новый народ. С этой точки зрения поднятие новой нежити - это не сомнительная авантюра, а важное достижение. Наращивание численности и боевой мощи.

Кольтира кивнул собственным мыслям. Вот, это правильное направление. Он в последнее время слишком часто стал думать о методах, о допустимости тех или иных поступков. Раньше, в Квель’Таласе, он такими вопросами голову не забивал.

Сильвана знает, что делает. А его дело - выполнять приказы. Защищать новую родину и ее саму.

Приняв для себя такое решение, Кольтира выбросил валь’кир из головы. Больше он в ту часть квартала Фармацевтов не заходил, и с ними не сталкивался.

Нежизнь потекла своим чередом, причем довольно скучным. Алина и Туман задерживались. На королеву никто не покушался, и стражей она призывала не часто. Обычно он тренировался один или с Клеа, с Синдией. С теми рыцарями смерти, которые прежде служили Сильване как Отрекшиеся, а потом были убиты и подняты Плетью, и только после воздействия раздорового жезла сумели вернуть назад свою волю. Слабаки, конечно, но вчетвером уже могли доставить проблем.

Через несколько дней Сильвана совершила поездку к восточным границам, к Бастиону, и Кольтира ее сопровождал, но ничего интересного не случилось. Должность стража королевы нравилась ему все меньше и меньше. И хотя нападению на свою страну вроде как не полагается радоваться, он с большим энтузиазмом встретил весть о том, что в Серебряном Бору происходят организованные нападения воргенов.

Гилнеас был зачумлен, и вместо того, чтобы найти себе новый дом где-нибудь в штормградском королевстве, воргены решили захватить себе часть владений Отрекшихся. Смело. Но глупо.

Сильвана, узнав о возвращении недобитых врагов, была в бешенстве. Казалось, взгляд алых глаз испепелит любого, кто неосторожно под него попадет. Кольтира счел благоразумным скрыть кровожадную предвкушающую ухмылку.

Пока рядом были посторонние, королева сдерживала гнев. Но, оставшись одна в своем кабинете, дала ему волю. Кольтира стоял вместе с другими стражами около двери, потому что им было велено ожидать приказаний, и слышал, как что-то прилетело в стену и с грохотом рухнуло на пол там, внутри.