После уроков члены редколлегии собрались в кондитерской. Всех просто распирало от эмоций, так что не было никакой возможности остановить ноток слов. Вместо официального начала Гений воскликнул:

— Да здравствует «МЭГА»!

В ответ из всех глоток так загремело, что официант пришел спросить, не соблаговолили бы уважаемые гости немного успокоиться.

Биба, Пика, Шпела, Коцка, Размеш, Гений, Жан, Пипи, Поэт, Боб, Миха, Байси и Армани во всеобщем шуме забыли об основном правиле дипломатии: дипломаты улыбаются, а грязное дело делают другие.

39

В тот же день всем членам редколлегии на их домашние адреса со всем почтением были разосланы телеграммы. Заместитель директора Секирник ждал их на следующий день в школе к семи часам для участия в беседе, которая состоится в зале заседаний Центра среднего специального образования.

Большинство родителей, конечно, предположило все самое худшее.

— Ах, — стал храбриться Миха под недоверчивыми взглядами своей мамы, — вышла школьная газета, членом редколлегии которой я являюсь, и, скорее всего, нам готовят угощение.

Боб махнул рукой и пояснил, что он уже не главный редактор газеты.

На маму Бибы, которая еще не совсем оправилась от ночных телефонных переговоров с моря и других разговоров с дочерью, снова нахлынули страхи, которые ей с большим трудом удалось приглушить.

— Позвони мне сразу же, как вы закончите! — внушала она Бибе. — Или ты о чем-то умалчиваешь?

Армани своими словами пересказал красивую историю о задержании Зубка и объяснил, что, скорее всего, приглашение как-то связано с этим.

Единственным, у кого появились нехорошие предчувствия, был Гений. Иностранные послы не ездят по школам в сопровождении полиции для того, чтобы осыпать благодарностями и поздравлениями за то, что кто-то играет на нервах их шефов. Когда он в миллионный раз прокрутил историю, то зашел в Интернет на адрес газеты «МЭГА», чтобы снова перечитать свое письмо. Неожиданно он вздрогнул и кинулся к своему потайному ящику в письменном столе. На самом дне в толстой книге был заложен листок с адресом, который он записал после того, как Делит в последний раз позвал его к себе. Гений нервно пробежал по нему глазами и снова бросился к компьютеру. Он смотрел на листок, потом на адрес в Интернете и неожиданно воскликнул:

— Елки-палки! Вот оно-о-о-о-о-о!

Он позвонил Жану и предложил сверхсрочно собрать всех на короткую партию покера. Жан не возражал, ведь Поэт и Пипи чуть раньше сами напросились к нему перекинуться разок-другой в картишки и уже были в пути.

Боб и Гений пришли почти одновременно; Жан и Пипи как раз в этот момент снова диктовали Поэту комбинации карт, поскольку тот свою первую шпаргалку забыл в других брюках.

— Ребята, — сразу же начал Гений, еще с порога, — по поводу завтрашнего дня у меня плохие предчувствия. Я не уверен, что нас наградят цветами и памятными подарками от президента дружественной страны. Я решился. Если тучи сгустятся, я признаюсь, что это сделал я!

Жан переложил ноги с одного стула на другой.

— Старик, — сказал он, — сядь, немного передохни, сделай глоток. А за это время паника пройдет. Это у тебя в голове все смешалось.

— Нет! — стоял на своем Гений. — Нет! Но если ты окажешься прав, то сможешь всю жизнь совать свои грязные подметки мне под нос. Однако, к сожалению, ты не прав.

— Итак, — теперь вмешался Поэт, — тебе кто-то что-то сказал, или в тебе пророс нежный цветок поэтической интуиции?

— Во мне прорастает отвратительный кактус с длинными колючками, — вспылил Гений. — Мы ведь все слышали посла: речь идет и об ответственности! А что там делал шеф полиции? Щупал секретаршу посла?

Все ошарашенно смотрели на Гения, таким взволнованным они его еще не видели. После продолжительного молчания Боб сказал:

— Возможно, ты прав, возможно, нет. Но редколлегия ясно и во всеуслышание объявила, что мы все несем ответственность за всё. Все за всё! Тут ничего не попишешь. Послу же в подобных случаях положено возникать, за это он зарплату получает.

— Все это так, однако кашу заварил я, — настаивал Гений.

— Да что с тобой, старик, — вспылил Пипи, — хочешь, чтобы они тебя одного расстреляли на школьном дворе? Или мы слишком плохая для тебя компания? Или боишься, что уйдет слишком много бронзы, когда через сто лет будут возводить памятник жертвам тотального террора?

— Ясно, — сказал Гений.

Он схватил карты со стола и начал их бешено тасовать. Потом снова бросил на середину стола и уже более спокойно проговорил:

— А помните? В самом начале ты, Боб, велел: и молодняк приводите с собой. Так имею ли я теперь право этих желторотиков, которые так наивно прискакали к нам в газету, одни потому, что им нравится Биба, другие потому, что им нравлюсь я, третьи потому, что нравятся друг другу, так, повторяю, имею ли я право из-за своей шалости перепугать их теперь насмерть и послать на растерзание в школу? Что с нами, мужики, мы этого хотим?

Его голос снова задрожал, и он вновь нервно потянулся к картам на столе.

— Наш дорогой и любимый Гений, ты не поверишь, мне кажется замечательным то, что ты говоришь. Но мы все вместе выразили этим детям доверие, и они нам поверили. И мы вместе договорились, что мы все заслужили и награды, и цирк, если что-то случится. Прости, мы так решили, — проговорил Жан.

— И я теперь должен спокойно смотреть, как директор будет распинать Коцку, Михе грозить голодом, а Армани выговором? — спросил Гений. Потом срывающимся голосом он добавил: — Думаю, что я этого не вынесу!

— Ну и хорошо, правда, — вступил в разговор Боб. — Ведь не обязательно будет цирк. Пойдем туда и посмотрим. Завтра мы все будем там. Шефиня и молодняк. Вместе будем там и вместе будем решать.

— Если только цирк не окажется слишком страшным! — пробормотал Гений, но кажется, его почти никто не услышал.

Затем они немного поиграли в покер.

Это было здорово. Они пропустили вечерние новости по телевизору, в которых сообщалось, что незнакомец из какого-то Центра среднего специального образования угрожал смертью президенту дружественной страны. Расследование идет полным ходом. Подробности в завтрашних новостях.

За полчаса до встречи с учениками заместитель директора Секирник вызвал к себе всех трех наставников: Кокошникову, Корузникову и Новака. Они пришли и были весьма обеспокоены.

— Вы вызвали международный скандал. В наших интересах все досконально расследовать. Это не должно остаться без последствий, — начал Секирник.

Директора Бритвича не было. Он должен был поехать на важный семинар директоров, который нельзя было пропустить. После бурного разговора с шефом местной полиции, который требовал провести расследование и принять меры, директор поручил дело своему заместителю. Секирник был рожден для таких поручений. В своем родном городе ему, безработному учителю физики, до этого сменившему немало мест работы, ничего особенно не удавалось до того момента, пока он не опубликовал в местной газете пылкую статью в поддержку существующей власти. Непосредственно перед этим он вступил в нужную партию. Поэтому было логично, что его приняли на хорошо оплачиваемую должность, где у него, благодаря усердию директора Бритвича, оставалось много времени на внешкольную деятельность. Зато он проявлял большое рвение в кадровых делах, и «инцидент с „МЭГА“» пришелся ему как раз кстати.

— Вы наставники этой группы. Как вы могли выпустить учеников из-под надзора? Кто стоит за этой диверсией? Вышестоящее начальство требует, чтобы мы копали вглубь. Итак, кто все это заварил? — продолжал Секирник.

Он повернулся к обеим учительницам:

— Вы вдвоем отвечаете за содержание?

Ольга Корузникова еще никогда не испытывала ничего подобного, поэтому вначале прибегла к кусанию губ. А Кокошникова довольно раздраженно ответила: