Ленарт рассмеялся.

— Я действительно забыл.

Криминалистка бросила взгляд на отца у двери, который не знал, как вести себя, а потом на Ленарта.

— Ну, значит так, — проговорила она. — Пока мы примем это в качестве рабочей гипотезы. У Зубка не было другой работы, ему нужны были деньги, и он вышел на охоту. Ты имел несчастье попасть прямо ему в руки. Это мы записали. Будем надеяться, что он невзлюбил тебя из-за толстого кошелька. Если же дело в чем-то другом, — тут она сделала паузу и сурово посмотрела сначала на отца и потом на Ленарта, — то история примет иной оборот. А может, ты все же когда-нибудь случайно вспомнишь, кто продал тебе экспонат. Было бы очень здорово. Тогда позвони.

Она встала и дала понять, что разговор окончен. Сначала она выпустила из кабинета Ленарта, и длинные ноги сами понесли его к выходу. Отец немного замешкался, и это криминалистке Милене было как раз на руку.

— Возможно, что все это пустое. Может быть, парню действительно не повезло. Однако, когда у вас будет время, порасспрашивайте его, пусть Ленарт перед вами вытряхнет содержимое своих карманов. Или же после обеда, когда его точно не будет дома, слегка понюхайте воздух в его комнате, — тихо проговорила она.

Отец наклонил голову в знак согласия. И хотя в течение уже достаточно долгой жизни он до сих пор не травил свой организм курением, его мозг был опустошен как никогда. Он позабыл обо всем, что в ярости хотел выплеснуть в адрес полиции, которая не может защитить беззащитных детей даже на школьном дворе. Забыл все, что по дороге сюда намеревался именно в этом отделении полиции сказать о негодяях, которые отбиваются от рук заботливых родителей. Он не замечал длинноволосой блондинки, ее соблазнительных форм, благодаря которым она могла бы затмить победительниц любых конкурсов красоты, а видел лишь тонкую пластиковую папку, которую криминалистка Милена крепко прижимала под мышкой.

Как раз в это время Боб и Ленарт у поста дежурного веселились от души.

— А можно поинтересоваться, по какому поводу весь этот смех? Конечно, если вы оба осмелитесь признаться, — спросила криминалистка и наклонилась к пульту дежурного.

— Осмелимся? — спросил Боб.

— По-моему, да, — отозвался Ленарт.

Теперь отец оказался в положении человека, который вдруг начал задаваться вопросом, в каком мире он живет. Где-то глубоко в его сознании всплыло нечто кафкианское — «сплав безумия и болезни», — но он напомнил сам себе, что это происходило когда-то давно, да и то не в реальности. Затем он полностью отмел все подобные мелочи и просто наблюдал за ходом событий, находясь, как ему казалось, в другом, параллельном мире.

— Итак, — торжественно произнес Боб, — Ленарта интересует, есть ли у тебя младшая сестра.

— И что ты ему ответил? — поинтересовалась криминалистка.

— Ничего, — ответил Боб сквозь смех. — Сказал, что, возможно, ты ему сама расскажешь.

Отцу показалось, что даже его любимое красное знамя никогда не было таким красным, каким в этот момент стало лицо Ленарта.

— Ну, так и быть, молодой человек, — криминалистка повернулась к Ленарту. — У меня есть младшая сестра. Недавно она победила на одной «вечеринке в грязи», где получила титул «Мисс Мокрая футболка». За красивые округлые формы ее называют Коцка. Она не курит и, пока я ее сестра, ее парень тоже не будет курить.

В этом месте, как и положено, она сделала короткую многозначительную паузу.

— Ах да, может тебе это будет интересно. Она ходит в экономическую школу, учится на первом курсе, сидит за первой партой в среднем ряду и, скажу по секрету, вчера она обратила на тебя внимание.

4

— Господа, — произнес Жан, — рад вас снова видеть. Итак, лето прошло. Добро пожаловать в мои объятия.

Жан с родителями и двумя младшими братьями жил в маленьком доме в пригороде. Поскольку мама и папа все с бóльшим трудом переносили его образ жизни и привычки, а братья, как он сам научно объяснил, «сдерживали его общее развитие», теневая экономическая деятельность ближних и дальних родственников позволила Жану стать единоличным хозяином маленькой комнатки в мансарде. И теперь он здесь готовился к тому, чтобы закончить последний курс средней экономической школы.

В этой комнатушке, ступени в которую вели так, что нижним жильцам не было видно, кто и когда туда приходит и оттуда уходит, происходили разные события. В данный момент ребята входили в дверь под низко нависающей крышей, слегка склоняя головы в знак приветствия:

— Гений, без пяти минут выпускник электротехнической школы;

— Поэт, его однокашник и к тому же действительно поэт, который в совершенстве овладел таким уровнем поэтического мастерства, что его стихи уже никто не понимал, но зато неминуемо приближалось время, когда народ начнет возводить ему памятники, и

— Пипи, только что успешно пересдавший экзамен за третий курс по геодезии, он с отвращением отвергал буржуазные привычки друзей, но верил, что когда-нибудь они познают суть бытия.

Еще в дальнюю доисторическую эпоху их судьбы пересеклись на ступеньках Центра среднего специального образования, а затем все теснее переплетались в других местах.

— Проходите, — приглашал их Жан. — А Боба не будет?

— Да ну, какой Боб! — резко отозвался Гений. — Некоторое время назад он мне кинул на мыло сообщение, что они с Бибой идут немного прогуляться.

— Говорю вам, эта женщина сведет его в могилу, — проворчал Жан, расставляя кресла вокруг прямоугольного стола. — Где только он ее нашел?

— Но, но, — возразил Поэт, — где нашел, где нашел? Может, это она его нашла. Ведь они неплохая пара.

— С этой женщиной не все в порядке, — пояснил Пипи. — Ясно же, что она приклеилась к Бобу, потому что Боб — главный очаровашка. Он был редактором школьной газеты, а летом работал в полиции. Бабули сказали бы: отличная партия. А я бы сказал, что у Бибы нюх на отличные партии.

— Ха! — отозвался Гений. — Если я взломаю компьютерную систему Всемирного банка и буду перечислять стотысячный процент от каждой транзакции на свой счет, то она переключится на меня? Ты это имеешь в виду?

— Да, — ответил Пипи, — именно это.

— Ха! — снова воскликнул Гений. И очки на его носу подскочили. — Не слабо, это вовсе не слабо.

Парни расселись вокруг стола и стали елозить стульями по полу. Доски под ними надрывно скрипели и постанывали.

— Потише, — предупредил Жан. — Мне бы не хотелось, чтобы кто-то примчался сюда снизу и заявил, что нет мира под оливами.

— Тсс, — шепнул Поэт.

— Однако, вернемся назад, — снова заговорил Пипи, — разве тебе наплевать, если тебя заарканит такая цыпа, потому что думает, что ты номер один и она хочет быть с тобой рядом.

— Если хорошо поразмыслить, — громко рассмеялся Гений, — я не возражаю, если эта попка окажется рядом со мной. Признайтесь, что она вполне ничего себе. Ну ведь, правда, вполне.

— Идиот, — закричал Пипи. — Мир нужно обустроить по-новому. Ведь тебе же не все равно, в какую промежность ты будешь стряхивать свое семя.

— Эй, — выдохнул Поэт, — если вы случайно забыли, мы здесь собрались, чтобы в первый раз после каникул перекинуться в покер. Понимаю, что гормоны у вас так и брызжут из глаз, но теперь успокойтесь.

— Точно, — согласился Жан и бросил карты на стол. Он потянулся к нижнему ящику шкафа и вытащил спуда бутылку виски. — Может, каждый сделает по глотку, чтобы мы успокоились. Это виски с далекого севера, из Швеции.

— А ты там был? — спросил Поэт.

— Как я мог там быть, — продолжил Жан, — когда я все лето работал гидом с туристами? Виски у меня оттуда. Я получил его от одной шведки.

Жан замолчал. Он хотел дать парням время, чтобы до них дошло выражение «от одной шведки».

Пипи среагировал сразу и прямо, без обиняков, спросил:

— А какие эти шведки на самом деле?

Жан сменил лицо ученика средней школы на лицо умудренного жизнью знатока. Он чуть прищурился, откинулся назад, слегка втянул нос, сжал губы, сквозь ноздри громко выпустил воздух, согнул обе руки в локтях и пальцами описал круг. — Шведки, господа, это нечто особенное. Когда шведская девушка идет по улице, каждая часть ее тела движется отдельно. Это симфония движения, которая очаровывает, но в то же время ее сложно понять. А если она на тебя еще и взглянет, ее глаза, хм…