Поэтесса Цветаева всерьез полагала, что художнику пророчествами не следует злоупотреблять. Плохие непременно сбудутся. Впрочем, в то время подобные настроения носилось в воздухе. Можно было на пустом месте найти зловещие признаки.

Более ничего, что могло бы пролить дополнительный свет на фигуру мастера Казимира в этой пространной статейке не было. Но кому-то она показалась интересной, и этот кто-кто обвел ее красным карандашом. Впрочем, красное выцвело и едва розовело, но еще можно было разобрать: тел. 38-44. Наверное, порывшись в соответствующих архивах, можно было уточнить абонента. Или хотя бы выяснить, к какой эпохе относится этот четырехзначный телефонный номер. Но вместо того, чтоб пуститься на поиски, Кириллов взял и набрал эти цифры. Отдавая себе отчет в том, что телефонировать по столь запоздалым номерам - сущее сумасшествие.

Однако ему ответили.

- Поздравляю! - раздался бодрый девичий голосок. Бодрый-то бодрый, но и несколько укоризненный. - Вы наш первый абонент за целую тыщу лет. Ну, может и не за тыщу, но где-то за сто. Но все равно, очень приятно. Вам причитается.

- Что причитается? - удивился Кириллов.

В трубке фонило.

- Выигрыш! Приз! - прорывался голос девицы сквозь шум и потрескивания. - Деньги!

Кириллов за время работы над романом изрядно поиздержался. Так что деньги были бы кстати. Да и в любом случае на дороге они не валяются, умоляя поднять.

- Сколько?

- Вам будет вполне достаточно. Запишите наш адресок.

Глуша глас недоверия, прячась за самоиронией, наутро он сел в свой заржавелый фольксваген, присохший шинами к асфальту стоянки. Контора располагалась в облезлом подъезде. Интерьер тоже был изрядно обшарпанный: стены в разводах, потрескавшаяся кадка с неким растением в левом углу, вместо хотя бы какой-то офисной мебели - исцарапанный письменный стол. Словно его визита действительно много лет дожидались. Однако девица, сидящая за столом, выглядела вполне современно, причем на все сто. Кроме нее в конторе никого не было. К изумлению Кириллова, она действительно вручила ему по предъявлении паспорта две пачки тысячерублевых купюр. Он небрежно рассовал по карманам халявные 200 тысяч.

- Знаете что, - сказала эта блондинка. - Я не советую вам тратить деньги на пустяки. Вот, - она выложила на стол газету, в которой маркером - красным! - было подчеркнуто свежее объявление.

'Продам Красный квадрат Малевича. Спросить Вадима'. И телефон. На этот раз номер был современный.

Еще одно совпадение, встрепенулся Кириллов. Пресловутая синхронистичность, как ее преподнес К.Г.Юнг. Эхо события едва ль не столетней давности. И как знать, может, арбенинское влечение к человеческой крови подобным же эхом отзовется во мне? Он тут же припомнил, что и сам к вампирской версии не отнесся всерьёз.

Однако сказал:

- Я недавно прочел, что этот квадрат как-то связан с миром вампиров. Конечно, подразумевалась метафора, но... Но вдруг это как-то косвенно...

- Боитесь, что втянет вас этот квадрат в историю? - перебила блондинка. - Я вам не навязываю. Я б и сама взяла, да не хочет до завтра подождать, мерзавец. А сегодня у меня денег нет. Кончились.

- А не боитесь что... Что затянет?

- Ну... Боюсь. Но согласитесь, что не каждому выпадает такое.

- Какое?

- Ах, всё вы прекрасно поняли. Думаете, Гитлер отказался бы от своей мрачной участи, если б знал, во что его деятельность выльется? Несмотря на проклятия всего человечества. Да и Наполеон. Тщеславие человеческое неистребимо. И в случае Гитлера и Наполеона - синоним судьбы. Вы кто?

- Кириллов...

- Профессия?

- Пис... - пискнул, было, Кириллов, но отчего-то застеснялся звания писателя и сказал. - Книгу пишу.

- Не исключено, что у вас талант, - сказала девица. - Я сразу почувствовала, что вы какой-то особенный. А может, еще талантливей сделаетесь, вампиром став. Они же долго живут, если не вечно. За это время любой дурак может сделаться гениальным. Знаете, я бы купила. Считайте, что взяли прикуп. Не обязательно его открывать и сбрасывать свою масть, но пусть он у вас будет на всякий случай. Только лишнего не давайте мерзавцу. Я уже звонила, интересовалась. Вашего выигрыша как раз хватит.

- Довольно недорого за знаменитое полотно, - сказал Кириллов.

- Хозяин - барин. Может, у него за квартиру не плочено, в которой картина висит? - Девушка встала. Оранжевый топик. Голый живот. На животе змеи сплелись. - Как вам это тату? Сама придумала и осуществила. Не правда ли напоминает переплетение кишок? За основу взяла картинку в анатомическом атласе. Вот эта змея двенадцатиперстная, а эта ...

Такой вот народный супрематизм.

Кириллов быстренько развернулся и выбежал вон.

- 3 -

Чудесные обстоятельства, благодаря которым он заполучил квадрат, не долго занимали разум Кириллова. Ясно, что изначально он предназначался ему. Так были расставлены знаки судьбы. Ведь ходил по рукам без малого сто лет этот картон, и никому, по-видимому, не открылись его чудесные свойства. А Кириллову - открылись. Словно существовало нечто меж ними общее. Словно воссоединились две частицы одного существа, бабкин это Малевич, точно.

Не исключено, что пра знала художника лично. Жили в одну эпоху. Имели общих знакомых - по крайней мере, одного, мецената и покровителя, чрез него и могли знакомство свести.

Он разложил на столе артефакты. Фото, квадрат, газета. Фотография определенно что-то в себе таит. Колдовское, волшебное. Что-то от нее исходит - гипноз или какая другая волшба. Глаза - так смотрят артисты немого кино, пронзительно, жгуче. В то время взглядом да жестами актер с экрана общался с публикой. И порой мог достаточно много сказать. Не этот ли запечатленный взор подсказал ему замысел прозы?

Ах, да кто знает, каким обстоятельствам и капризам подвержены приступы вдохновения? Отчего мысли родятся и роятся в башке? В чем таится исходный кураж?

Впрочем, в квадрате - определенно. А может и в некоторых других гениально простых вещах. Словно ходит по миру и времени некий вампир, расставляет знаки, оставляет метки. Подливает крови к палитрам, подмешивает к вину, провоцируя мощный всплеск ментальной активности. Не берусь утверждать, но в таком случае гений существует, так сказать, на средства вампиров. И возможно, поэтому в книгах и кинофильмах все чаще побеждает зло.

Он, словно змея, прощупывающая пространство, быстро коснулся полотна языком.

Конечно, Красный квадрат - произведение не бог весть какой гениальности. И что художник был под воздействием вампирьего зелья или там крови, вовсе необязательно. Просто квадрат оказался удобен для метки.

Может он и Надсону в бокал подливал? Или кому там еще? Блоку?

В другое время подобные мысли, изрядно безумные, Кириллову бы и в голову не пришли. А если бы и пришли, то он поспешил бы от них избавиться. Но теперь, в своем новом нынешнем состоянии, ничего странного в них он не находил.

'Ах, господа, - разглагольствовал он, мысленно обращаясь к потенциальным читателям. - Талант - это тот же вампир. Паразитирует на человеке, существует за счет его, высасывает его изнутри, как в свою очередь организм вбирает в себя белки и аминокислоты. И может быть, легкий, неопасный для окружающих вампиризм есть необходимое свойство любого таланта, и надо либо сублимировать его в творчество, либо сделаться прожигателем и сущим вампиром, понапрасну транжиря кураж'.

Кириллов очнулся, обнаружив себя у окна. На газонах уже пробивалась первая в этом году трава. Этаж был второй, обзор привычно загораживали многоэтажки. Над ними вздымалась, дымила труба котельной. Он чувствовал себя окрыленным. Словно не снизу вверх на город смотрел, а плавно парил над ним. Дух захватывало от ужаса и блаженства.

Он вернулся к столу. Квадрат пылал. Фото рядом с его полыханием выглядело поблекшим. Взгляд словно потух, уже не тревожил и ничего не сулил. Зато собственный взгляд, кирилловский, обрел зоркость, способную пронизать время и стены. Словно с фотографии это свойство перетекло в него.