Вадим с осторожностью вертел и рассматривал картину. Кириллов, мыча, отошел к зеркалу. Язык выглядел удовлетворительно. Разве что красен был больше обычного. И немного прохладен - даже на ощупь. Даже в голове было прохладно, а ко всему - небывалый прилив энергии и веселости переполнял Кириллова, восхитительное ощущение всемогущества и безнаказанности, и даже не ощущение, а твердая уверенность в ней.

На картине же осталось отчетливое пятно.

- Ты что наделал? Куда я ее повешу теперь? - едва не плача бормотал Вадим, в то время как Кириллов был занят новыми ощущениями.

Он с трудом подавил желание взять за горло этого недоумка, прижать к стене, придушить - не до конца, а так, ради острастки.

Обоняние еще более обострилось. Да и прочие чувства - все пять или шесть. Он вдруг услышал, как в дальней комнате шелестит кулер компьютера. Почувствовал вонь от хныкающего потомка. И он вдруг понял, что эмоции и страсти имеют запахи. И желание героина пахнет сильнее, чем страх.

- Ну что ты расплакался? Расплачусь... - скаламбурил Кириллов, вынимая деньги и пересчитывая. Торговаться не стал. Язык все еще казался распухшим и ворочался во рту с трудом.

- Зачем лизнул-то? - недоверчиво глядя ну кучку купюр, спросил Вадим.

Знать бы... Кириллов не знал. Эта собачья выходка смутила его самого.

- Проверял на подлинность, - тем не менее, сказал он, приняв из рук Вадима картину и направляясь к двери.

От 'Квадрата' определенно исходил вибрации. Кириллов всеми фибрами их ощущал. Красное Дурево. Возле такого ширева проживаешь (теперь уже - проживал), а на суррогат тратишься, мысленно посетовал он Вадиму.

- Знаю я одного, Додика, - сказал Вадик, придерживая стальную дверь, - у него есть настоящий Коровин. Хошь?

- Пока, мастер-фломастер, - сказал Кириллов, игнорируя предложение.

Коровин ему, Кириллову, был ни к чему.

Всю дорогу до дома он пребывал в приподнятом настроении, весело размышляя о вновь открывшихся возможностях и обстоятельствах. О своем блестящем литературном будущем. Тема есть. И талант. И даже фамилия таланта сего - Кириллов - словно бы намекает на виртуозное владение кириллицей. Теперь, хвала Мефодию, со славянской письменностью дело пойдет.

Тот факт, что фамилия прототипа - Арбенин - тоже была литературная, в свою очередь его вдохновлял.

Он вылез из машины и направился к своему подъезду. Пес, сидевший у входа, дружелюбно ему кивнул.

- 2 -

Кириллов привык доверять знакам судьбы. Он знал, что многие известные и даже великие люди не были чужды подобной доверчивости. Феллини, например, мог отказаться от съемок фильма, если что-то в окружающих знаках его не устраивало. Пушкин от черных кошек шарахался. Гоголь - от хорошеньких женщин и от чертей, считая, что это одно и то же. А знакомый Кириллову, но уже довольно знаменитый поэт, чтобы этих знаков не видеть, регулярно напивался пьян.

И это свое суеверие он тоже считал особенным знаком. Оно роднило его с великими. Вводило в круг подобных светил.

Сюжет для его романа ему тоже судьба подбросила. Самым неслучайным образом. Свою бабку, заставшую Серебряный век, Кириллов помнил достаточно хорошо. Эта загадочная старуха обитала одна в прокуренной коммунальной комнате - в этой самой, которая теперь Кириллову принадлежит - дымя 'Беломором' фабрики имени Урицкого и попивая дешевый советский, а потом и послесоветский портвейн. Жила долго, тянула со смертью, словно всё кого-то ждала-ждала, да отчаялась. И умерла в 104 года - 'от табаку', как диагностировала соседка, Парфенова, тоже недавно скончавшаяся, в шестьдесят два, от старости.

О своих отношениях с Арбениным она никогда не упоминала - при юном Кириллове, по крайней мере - да и вообще немногословна была. Однако в семье бытовали предания. История этих отношений, по мненью Кириллова, должна была заинтересовать издателей. Не столько из-за Софьи Валерьевны, сколько из-за Арбенина. Личность загадочная, о коей неизвестно почти ничего широкой публике. Разве что узкому кругу лиц. Эзотерически узкому. Достаточно сказать, что ходили среди современников слухи о том, что Арбенин - вампир. Кириллов этому совершенно не верил, однако решил этих домыслов не опровергать. И даже наоборот, подать своего героя в легкой готической ауре - для занимательности и раскупаемости тиража.

К моменту смерти старушки подростку Кириллову было тринадцать лет, а когда пришла ему пора повзрослеть, то он и переселился в осиротевшую комнату из родительского гнезда. Тогда же и наткнулся на потрепанную газетку, сложенную в несколько раз и протершуюся на сгибах, из газеты выпала фотография, Кириллов сунул все это обратно в картонный короб и забросил на антресоль. И вновь обнаружил их лишь полгода назад, то есть как раз к тому времени, когда затевал свой первый роман. Так почему б и не о романтических отношениях этих двух? А какая грунтовка, какой фон: Серебряный век, декаданс, смена эпох. Тем более, что главная героиня доводилась ему бабкой. А точнее - пра. Так что право имею.

Чем больше он размышлял, тем более уместной представлялась ему мысль копнуть эту тему. И если даже отставить, отворотить, то знаки куда? Ее величество госпожа удача и его высочество случай пренебрежения к их дарам не простят.

Газета была датирована августом 1915-го. На фотографии был изображен брюнет с пронзительными глазами. В газете же сообщалось, что промышленник Арбенин идет на войну.

'На наши вопросы г-н Арбенин отвечал, что отправиться на войну его зовет патриотический долг.

О вампиризме же только сказал горько, что на втором году кровавой войны такие вопросы задавать непорядочно и не сердечно.

Там ведь стреляют. Не опасаетесь, что убьют? - Я только следую знакам судьбы, - туманно отвечал бывший промышленник.

Обязан упомянуть, что г-н Арбенин щедро субсидировал наши изыскания о бедных кули в Китае. Кроме того, все свое миллионное состояние пожертвовал на защиту отечества.

Что ж, одно из преимуществ истинного вампира - жить по иным экономическим законам, нежели все, - остроумничал автор корреспонденции. - Собственность - это кража, в конце концов'.

Вампирскую тему особенно охотно муссировала оппозиционная пресса. Что, мол, кровь из рабочих пьет этот заводчик. Что эти рабочие у него подозрительно сыты. А сытость, как известно, способствует кроветворению. Да, но кто из богатых, по мнению социалистов, не вампир? Впрочем, это метафора. Однако по мере углубления в тему, подобная аттестация в отношении Арбенина приобретала для Кириллова все большую правдоподобность, что его даже немного пугало.

Возможно, впрочем, что Арбенин и сам способствовал распространению этих слухов. Для романтизма, ибо нравился женщинам, а на фоне подобных слухов - в особенности. Богат. Довольно еще молод. Собой недурен. Вампир. О таком мужчине только мечтать можно. Так что вовсе не исключено, что все это - невинный, как бы сейчас выразились, пиар.

Газетное интервью Кириллов практически без изменений включил в свою книгу, которая по его замыслу должна была стать романизированной биографией отношений Арбенина и нашей богемной бабушки. То есть не документальным исследованием, но и не чистым вымыслом, а где-то промеж. Нечего заискивать перед истиной. Надо творить ее самому. Перестукивая корреспонденцию на монитор, он обратил внимание на заметку, которую всё хотел просмотреть, да откладывал. В ней сообщалось о выставке художника Малевича.

Ну как же, супрематист. Известный своими квадратами. Но кроме всеобщей известности была и локальная, в пределах семейства Кирилловых. Якобы одним из его полотен бабка владела, да не уберегла. Время от времени в семье с сожалением вспоминали об этой утрате.

Спрятавшийся за псевдонимом автор делился свежими впечатлениями. В центре его внимания был 'Красный квадрат'.

'Замораживая, завораживая, побуждая воображение, он полагает иной мир - мир вампиров и полых существ, алый мир крови. Не случайно он явлен нам именно здесь и сейчас, этот красный квадрат, свихнувшийся по периметру. Левый уклон и общая асимметричность создают впечатление аритмичной пульсации, зрителю кажется, что давление с той стороны вот-вот прорвет воспаленную ткань перикарда, и хлынет кровь, кровь... Дверь, открывающая кровотечение', - обдавал предчувствиями автор статьи.