Пьер мягко продолжил, словно бы он разговаривал с ребенком:

— Послушай, Розетта. Наполеон помнит тебя и тот день. Если ты… если ты решишь, то можешь поехать со мной. Мы отправимся немедленно. Мы обвенчаемся в Париже с его позволения. Джордж не сможет просто так пробраться туда.

Она с сомнением посмотрела на Джорджа.

— Но я должна остаться с Розеттой!

— Розетта, естественно, поедет с нами!

— Но Розетта не может путешествовать! — Он молчал. — Наши страны находятся в состоянии войны друг с другом, — тупо добавила она, словно бы он не знал этого, словно бы он не рисковал жизнью, когда ехал ночью к ней — одинокий француз посреди Англии. Враг. Роза все еще держала в руке письмо Мэтти. Она посмотрела на Пьера невидящим взором, будто его здесь и не было вовсе, будто она все еще была в Египте, с Мэтти.

— Наши страны действительно воюют, — повторил он. Его лицо окаменело, в голосе прорезался метал. — Французы пытались дипломатическими путями предотвратить войну. Условия Амьенского мира неоднократно нарушались вашим правительством и вашим королем. Я боюсь, что на этот раз война будет до победного конца.

— Над кем?

— Над вашим вероломным королем. Над вашим хвастливым лордом Нельсоном. Над вашим жирным принцем Уэльским. — Потом он добавил: — Наполеон должен стать императором Франции.

Роза была потрясена. Вероятно, это потрясение заставило ее рассмеяться. Внезапно она замолчала, удивившись собственному смеху.

— Тогда зачем нужна была революция?

Он вздохнул.

— Этот человек — прирожденный лидер. Нечто подобное нам необходимо, причем срочно. Это я точно понимаю, поскольку роялисты постоянно донимают его. Мы должны обезопасить республику, и именно Наполеон ратует за республику. Что касается меня, то я буду рад, — сухо добавил он, — если в результате этой войны мы получим назад Розеттский камень.

Роза заметила, что он пытается пробудить чувство между ними.

— Есть какие-нибудь успехи?

Она прикоснулась к его лицу. Пьер знал, что она вернулась к нему.

— С иероглифами? Нет. Ничего особенного. Увы.

— Ах, Пьер, я видела их, иероглифы! Я видела… — Но она не могла продолжать, ее взгляд снова был где-то далеко. — Я… у меня такой странный сон, Пьер. Я возле Розетты по ночам, естественно. Но, когда я засыпаю, я падаю во сне. Мне всегда снится, что я падаю. Странность в том, что… сон не о Розетте… и не о Джордже. Мне снятся ночь за ночью иероглифы. — Роза затараторила: — В своих снах я вижу сокола, сову, ступню и другие, странной формы. Они кружатся и кружатся в моей голове, как будто хотят, чтобы я их не забывала. Когда я увидела их в разрушенном храме, стертые и поцарапанные, покрытые изображениями коптских крестов, мне захотелось плакать. — Она покраснела. — В своих снах я всегда жду, жду, когда найду ключ к разгадке иероглифов, словно бы нужно лишь протянуть руку — и вот она, разгадка. — Она коротко рассмеялась. — Откуда такой сон? Я же не ученый!

Пьер провел рукой по ее волосам.

— Поехали в Париж, — предложил он. — Мы будем разглядывать иероглифы каждый день, ты и я! — Он улыбнулся. — Но, дорогая моя, я подумал в дороге, ты ведь можешь выучить арабский язык в Париже. Ты же слышала, как он звучит, когда была в Египте. В Париже много хороших специалистов. Однажды мы могли бы вернуться в Египет вместе с Розеттой. Арабский не является языком иероглифов, но чем больше языков ты изучаешь, тем лучше ты понимаешь, как они работают. Возможно, в один прекрасный день ты сможешь понимать древние египетские языки. Кто знает!

Роза ощутила такую сильную любовь к Пьеру, его словам, идеям, планам и мечтам, что ей пришлось отвернуться.

— А твои книги? — спросила она.

— Мы работаем днем и ночью. Наполеон настаивает на том, чтобы мы продолжали работу, даже во время войны. Но… послушай меня сейчас… ты должна ехать со мной. Когда мы поженимся и если Наполеон станет королем Англии, что не исключено, никто не сможет отнять у тебя Розетту.

— Наполеон — король Англии? Король моей страны? Конечно, нет!

Роза была так ошарашена, что вскочила на ноги.

— Это лишь вероятность, дорогая.

Роза не верила своим ушам.

— Так… так мы здесь не считаем. Нам такое даже в голову не может прийти!

Он встал и серьезно посмотрел на Розу.

— Так думают во Франции, моя Розетта. Но теперь мы должны поторопиться, ибо много чего нужно сделать.

Роза посмотрела на него с огромным удивлением.

— Ты имеешь в виду сейчас? Прямо сейчас? Сегодня?

Он улыбнулся, словно бы каждая минута, проведенная им в Англии, не грозила ему неминуемой смертью.

— Я не могу приезжать каждую неделю! Но Наполеон дал согласие на это путешествие, только на одно. — Старые генуэзские часы снова начали бить. — Мы должны отбыть до рассвета. — Он выглянул на улицу и быстро повернулся. — Уже позже, чем я думал. Мы должны ехать сейчас же!

Роза взглянула на Пьера недоверчиво.

— Но, Пьер… Розетта… я… Дело не только в офтальмии, но и в ее жизни. Ты же понимаешь? — Она взяла его за руки. — Я люблю тебя… пойми меня правильно, я люблю тебя, Пьер, и я буду счастлива выйти за тебя замуж. — Она заглянула ему в глаза. — Я буду счастлива. Я мечтала, что ты вернешься, дорогой Пьер, но я никогда не думала, что моя мечта осуществится. — Внезапно она потянула его в комнату. — Посмотри на нее, — прошептала она.

Пьер понял, что она права. Что-то в ребенке испугало даже его. Он быстро отвернулся. «Они должны были так поступить, они должны были рискнуть».

— Она сможет! Она выдержала путешествие из Египта. Роза, я заберу вас. Мы рискнем, еще один раз, дорогая моя. Насколько нам известно, Джордж уже в пути. Как только мы выберемся из Англии и приедем во Францию, за нами будет стоять Наполеон, мы окажемся в безопасности. Когда мы попадем в Париж, я смогу позаботиться о вас обеих. Во Франции доктора хорошо разбираются в офтальмии из-за солдат, вернувшихся из тех мест. О ней будут очень хорошо заботиться.

— Но дело не только в офтальмии… — Роза была удивлена, что Пьер не понимает. — Ее жизнь висит на волоске, ты же видишь! — Она снова взяла его за руки. — Если бы все зависело только от меня, я бы поехала! Я ничего не побоялась бы, поскольку никакая поездка больше не способна испугать меня. Но ты должен понять, я — единственный шанс Розетты на выживание. Если бы она осталась в Египте, она бы умерла. Если бы Джордж нашел ее, она бы погибла. Я собираюсь заставить ее жить!

— А Джордж Фэллон?

— Я не отдам ему Розетту!

— Тогда мы должны забрать ее сегодня же вечером. Это наш единственный шанс.

Роза посмотрела на Пьера, и ее сердце сжалось.

— Ах, Пьер, не вынуждай меня выбирать! Дай мне время!

— Роза, на войне времени нет!

— Послушай меня, послушай меня! Я ни за что не трону Розетту, пока не исчезнет угроза ее жизни. Но я не переживу, если потеряю тебя во второй раз, не теперь. Теперь ты от меня не избавишься, потому что я слишком люблю тебя. — Она почувствовала, как он обнял ее, словно Пьер не хотел отпускать ее во второй раз. — Пьер! — прошептала она.

Внутри нее снова вспыхнул огонь, огромный пожар, который ничто не способно было погасить. Роза ощутила вкус его губ и отдалась его сердцу.

Пьер шепнул:

— Мы должны ехать, Розетта.

— Ах… пожалуйста, — взмолилась она, — пожалуйста, дорогой!

Было непонятно, чего она хочет: его, его понимания, его рук, времени на то, чтобы принять решение? Но ребенок в соседней комнате, в любом случае, услышал их и начал плакать, снова и снова — слабый, сухой плач маленького ребенка с больными голубыми глазами. Снова начали бить часы. Приближался рассвет.

Пьер понял, что она не поедет с ним. Была любовь, но вместе с ней была и сталь.

Медленно он поднял плащ.

— До свидания, Розетта. Больше времени нет. — Казалось, что он обращается к ним обоим. — Я расстроен сильнее, чем ты думаешь, из-за того, что ты не едешь со мной. Мне очень жаль, я думаю, что ты не понимаешь. Я не смогу вернуться.