- Тогда не знаю, - пожал плечами Антон, - может, не амёба. Может, гидра. Мало ли, какая дрянь здесь водится?
- Не гидла, а гнида, - промямлил Савелий, - у-у, сволочь!
- Гидра, гнида, без разницы! - Леший пристально уставился на меня. - Ты, Олег, лучше вот чего скажи; откуда узнал, что она солярку не любит?
- Просто показалось... - как ещё объяснить то, чего сам не понимаю. - Почувствовал.
- Просто, просто, - передразнил Леший, - Просто знаешь, что бывает? А тут не просто. Я, вот, не почувствовал. И муравьиного льва не учуял. Всё, парни, кончилась хорошая жизнь. В южном лесу никогда такой мерзости не встречалось. Значит, и нам надо усиливаться. Да и то...
Без солярки Посёлку нелегко придётся. Ходить сюда всё равно будут, и всякие львы да гниды лесников не остановят. Конечно, лёгкие, курортные прогулки на юг закончились, но... что же вместо сапога приспособить? Куртку на лоскуты разорвать? Жалко! Хорошая, ещё крепкая. Только босиком по лесу недалеко уйдёшь.
- А как думаете, - сказал я, - трактор может эти вагоны утянуть?
- Ишь, чего спросил, - усмехнулся Леший. - Это тебе не паровоз. Танк, наверное, утянет, а трактор - вряд ли. Не осилит.
- А если осилит? Давайте проверим? Только надо посмотреть, не на тормозах ли они? Не знаете, есть у них тормоза? - поинтересовался я. - Должны же быть? Без них технику на стоянке не оставляют.
- Ты бы что попроще спросил, парень! - немного подумав, ответил Леший. - Не инженер я, чтобы о таком судить. Вот если про зверьё разное... Савка, у вагонов тормоза бывают?
- Как у машины? - уточнил тот. - Стояночный толмоз?
- Да, наверное, - неуверенно согласился Леший. - Что-то вроде.
- Не знаю. Надо посмотлеть, как там устлоено.
Вскоре из-под цистерны донеслось бормотание механика. Потом внизу плескалось, скрежетало и постукивало. У Савки выветрились из головы прошлые неприятности, он думал о новом деле, а одновременно две мысли его мозги не вмещали, но мы, сидя наверху, сильно беспокоились. Мы высматривали, не всколыхнёт ли воду рябь, не заволнуются ли островки ряски. Глаза слезились от солнечных бликов, но мы всё равно следили за болотом. Через десять минут Савка забрался наверх, улыбка во всю физиономию, с голого тела вода вперемешку с тиной капает.
- Есть что-то, - он сковырнул с бедра пиявку. - Такая штучка, на баланку похожа. Леший, дай солялку, отмачивать надо, лжавое всё, не поедет. И под колёсами какие-то железки, к лельсам плилжавели, лом надо.
Солнце давно перевалило за полдень. Мы спорили, как лучше подцепить вагон, выдержит ли трос, а если лопнет, не хлестнёт ли по трактористу? Леший нудел для порядка: фигня, мол, это, вы все дураки, и затея ваша дурацкая. Ничего путного не выйдет, а время потеряли - будь здоров! Уже полпути до дома прошли бы! А если что-то с трактором случится, так Леший прямо здесь, без суда, всех троих расстреляет! Потом-то его Хозяин укокошит, но сперва он нас.
Заревел двигатель, заскребли, баламутя воду, гусеницы, тросы натянулись, будто струны. Трактор задрал нос. И... вагон не шелохнулся. Савелий подал назад. И снова вперёд. И опять назад. Леший ехидно ухмылялся, мол, а вы, наивные, чего ждали?
Ржавый скрип оцарапал уши, я вздрогнул от неожиданности. Что-то где-то сдвинулось, что-то прокрутилось, рельсы отпустили пристывшие, казалось, навечно колёса, и вагон, лязгая и скрежеща, тронулся с места. Леший подпрыгнул.
- Получилось, получилось же, чтоб вас разорвало! - закричал он, и полез обниматься.
Прицепили мы к цистерне бочку. Долгим, очень долгим оказался путь домой. Савелий часто останавливался и что-то проверял. Слышался надрывный скрежет. Механик извёл весь драгоценный запас масла, но всё равно вагон скрипел и громыхал, что-то постоянно перегревалось. И всё же мы двигались, хоть и со скоростью больной жабы. Дома в этот день нас так и не дождались: трактор заглох, чуть-чуть не доехав до Нерлея.
День третий
Жизнь - стерва полосатая. Кажется, прикормил удачу - вот она, милая, клюёт из ладоней, и никуда улетать не собирается. Вдруг: "бац!" - клювом по лбу. Искры из глаз, да в голове сумбур; сразу и не сообразишь, во что вляпался, и как из этого выпутываться!
С утра масть попёрла, хотя вечером всё пошло наперекосяк. Починить заглохший трактор не удалось - лишь зря проваландались до темна. Леший изнервничался, Антон повздорил с Савкой, тот на всех обиделся и сказал, что шибко умные пусть сами ремонтируют дурацкую машину, а он без нужных запчастей чинить трактора не умеет. Когда стало понятно, что засветло мы в Посёлок не успеваем, пришлось думать, где переночевать. Искать приключения в ночном лесу желающих не оказалось - лесники вовсе не безбашенные, как о них думают. Предусмотрительные, это да - на всякий случай в каждом окрестном селении заимки устроили. Можно день в убежище пересидеть, а можно и дольше, если нужда заставит. Еда, тёплые вещи, кое-что по мелочи про запас приготовлено.
Схоронились мы в избушке; окна закрыты крепкими ставнями, дверь заперта на засов, а всё равно жутко; ни Ограды, ни дружинников на вышках - лес, буквально, за порогом. Железная печка вмиг нагрела затхлый воздух, и сделалось уютно, почти как дома. Только всё равно не дома, от каждого ночного звука мурашки по телу и уснуть не получается. Ночь коротали под разговоры ни о чём, а утром - ещё роса не просохла - вернулись в Посёлок. Когда мы подошли к Южным воротам, Савелий от избытка чувств загорланил песню. Тут я и понял - отпустило. Физиономии дружинников до того родными показались - облобызал бы каждого в колючие щёчки! Люди о нас уже беспокоиться начали, тут мы и явились: грязные, потрёпанные и без трактора - зато живые.
Хотели мы с дружинниками тяпнуть по законной чарке за возвращение, да Клыков прибежал; кто-то успел про нас доложить! Не до пьянства, надо быстрее к Хозяину, с вечера ждёт, ни есть, ни спать не может. Мы даже в порядок себя не привели, я завалился к Терентьеву, как был: в одном сапоге, босая ступня рукавом от куртки перемотана, а сама куртка, теперь в виде безрукавки грязным лоскутом на плечах болтается.
Хозяйский кабинет намертво впитал запах махорочного дыма. Убранство - стол, три стула и скамья. На окне посеревшая от бесконечных стирок, занавеска. Пузырящиеся, выцветшие - рисунка не разобрать - обои. На стене фотография мужичка с пышными усами, рядом полка, а на ней приютилось несколько растрёпанных книг.
И Хозяин под стать кабинету - не очень. Угрюмый, ссутуленный, на веки легли тени, а глаза слезой подёрнулись. Поднялся Терентьев из-за стола, со всеми поздоровался. Рукопожатие невнятное - вялое и влажное, показалось, будто я снулую рыбу подержал.
- И где же вас черти носили? - тихо поинтересовался Хозяин.
Леший коротко рассказал о наших геройствах, особо подчеркнув, что трактор цел, хоть и сломан. Так это ерунда - Савелий починит, раз обещал. Зато цистерну с горючим почти домой привезли. Скоро всю солярку прямо в Посёлок доставим. Рисковать, ездить за тридевять земель, больше не придётся.
Хозяина эти новости взбодрили, лоб разгладился, на щеках робкий румянец проявился. Антон в подробностях наши приключения описал, где нужно, Леший сочными деталями разукрасил. В целом, недурно получилось - интереснее, чем на самом деле. Забавнее - это точно! Терентьев приосанился, улыбка появилась - любо-дорого смотреть.
- Эх, молодцы, - сказал он. - Очень кстати нам солярка, скоро может пригодиться. Порадовали вы меня! Ну, и я вас порадую.
И началась раздача наград. Щедрый человек Хозяин, с этим не поспоришь. Тысяча рублей - как с куста. Каж-до-му! Я сразу и не сообразил, что это богатство - мне. А когда понял, задумался, как его лучше использовать. Ни одной путной мысли с ходу не пришло. Бумажка, как бумажка: рисунок нехитрый, печать синяя, да подпись неразборчивая. Но с такой бумажкой можно припеваючи месяц прожить, а можно и два, если не очень шиковать. Хорошо лесники устроились! День поработал - и не о чем беспокоиться. Кто в лес не ходит, так и думает. И я так думал, но теперь кое-что повидал, а был всего лишь на юге. Тут, прежде, чем завидовать, разобраться бы надо.
