Дежурный сержант официально улыбнулся, провел его личной карточкой по считывателю, взглянул на монитор и сдержанно поздравил с прибытием и зачислением в штат военной базы в качестве пилота. Сообщил, что, кроме патрульного звена, охраняющего базу, все пилоты во главе с адмиралом пошли на перехват вражеского рейдера. На базе только технический состав и штабные. Поэтому доклад о прибытии придется отложить до возвращения командира. Выдал ключи от каюты и пожелал хорошего отдыха.

Отдыхать совершенно не хотелось. Степа быстро разместил свои контейнеры в специальных шкафах. Проверил скафандры: летный для боевых вылетов и тяжелый скафандр для наружных работ. Его полагалось брать с собой в каждый полет. Пилоты предпочитали сами следить за исправностью оборудования, от которого могла зависеть их жизнь. Кроме того, скафандры для военных летчиков делали строго индивидуально, с учетом всех особенностей строения тела. Случалось, что их приходилось носить неделями не снимая. А уж по нескольку дней — почти каждый полет.

Он уже собирался пойти в комнату инструктажа за свежей ориентировкой, как вдруг прозвучал вызов по коммуникатору.

— Лейтенант Брагин! Срочный вылет. Площадка двадцать восемь.

Степа удивился. На всех станциях этого типа на площадках с двадцать первой по тридцатую базировались тяжелые штурмовики. Но их довольно редко использовали срочно. Истребители — другое дело. Там все понятно. Отражение атаки, поддержка дежурного звена. Правда, перед этим должна быть общая тревога, а ее не было. Что-то новое.

Все объяснил штабной майор, поджидавший его у входа на площадку.

— С последним транспортом получен приказ немедленно атаковать базу касситов КС-27. Поскольку других пилотов на базе сейчас нет, задание поручено вам. Вылет немедленно. Желаю удачи.

Степа вошел в отсек. Техник доложил о готовности машины к немедленному вылету и предупредительно открыл перед ним люк. Однако немедленно забираться в штурмовик Степа не стал. Удача — не из тех дам, что оказывают ему знаки внимания. Это он усвоил давно. Не глядя на подпрыгивающего от нетерпения техника, он обошел штурмовик со всех сторон. Осмотрел приборы, вооружение, двигатели. Потрогал и пошатал все, что имело значение для безопасности полета. В корабле тоже осмотрел все отсеки и закутки, заглянул во все люки. Включил системы контроля и, только убедившись, что все в порядке, закрыл люк и занял свое место. За те полчаса, пока он занимался осмотром, его дважды торопили по коммуникатору, на что он флегматично отвечал, что идет проверка систем, и отключался. Усевшись, прежде чем включить системы связи и ориентации, он вскрыл люк навигационного компьютера, извлек кассету памяти и вставил туда свою.

В училище навигация давалась ему особенно трудно, и он был вынужден тратить на ее изучение все свободное время. Это принесло свои плоды. По навигации не было равных ему в его потоке. Он сам настолько увлекся ею, что помогал корректировать базы данных с координатами небесных тел. Эти корректировки велись непрерывно по мере поступления все более и более уточненных данных о траекториях и координатах звезд, планет, лун, астероидов и так далее. Кассеты с уточненными в очередной раз данными после каждого исправления рассылались на все космические корабли и станции. Несомненно и то, что очередная такая кассета пришла сюда с тем же транспортом, на котором он прибыл. Так же несомненно, что ее еще не размножили и не ввели в компьютеры несомых базой кораблей. На это надо не меньше суток, а еще и часа не прошло. Но Степа беззастенчиво воспользовался своей причастностью к великому делу и втихаря скопировал свеженький файл прямо с компьютера навигационной службы. Там любознательного курсанта считали своим, и, получив новенькие погоны, он не забыл навестить старых друзей перед отбытием к новому месту службы. Правда, особого практического интереса это не представляло. Просто хотелось что-нибудь слямзить на память о хороших людях.

Конечно, данные, содержавшиеся в «родной» кассете штурмовика, достаточно точны для выполнения поставленной задачи.

Но хотелось как-то воспользоваться добычей. Тем более что, судя по всему, другого случая у него не будет. Степа изучал отчеты о налетах на базы противника. Обычно атаковали большой группой одновременно с разных сторон. Потери редко составляли менее половины, а о каждом попадании в цель докладывали как о большом достижении. Касситы хорошо обороняли свои базы.

«Штабная крыса, — подумал Степа о начальнике штаба. — Побоялся не выполнить приказ. Тем более срочный. А сейчас может отрапортовать: «Во исполнение приказа номер такой-то послан штурмовик номер такой-то».

Отсек откачали и разгерметизировали. Крышка люка в полу отошла, держатели отпустили, и, отброшенный центробежной силой, штурмовик стал удаляться от цилиндра станции. Степа ввел в компьютер название цели, получил данные и занялся расчетами курса. Поскольку операция не планировалась, обстановка не изучалась и никаких инструкций получено не было, Степа решил, прежде чем действовать, пораскинуть собственным умишком и особенно не торопиться. Тем более что старт фактически уже состоялся и его больше не беспокоили.

Координаты цели и характеристики звездной системы, где она располагалась, были представлены полно и с малой погрешностью. Изучив все имеющиеся в компьютере данные, Степа прикинул вариант атаки в том виде, как он обычно применялся на практике. Подойти к звездной системе на полпарсека, тщательно сориентировать корабль и сделать переход так, чтобы оказаться максимально близко к цели. Затем обнаружить цель, навести ракеты, выстрелить и снова в переход — так, чтобы выйти в районе, удаленном от звезд. При действиях по этому сценарию у него не было никаких шансов уцелеть.

Его обнаружат мгновенно. Сразу, как только штурмовик появится вблизи станции. Пока он сориентирует корабль и будет гасить относительную скорость, истребители противника стартуют и перехватят его и все выпущенные им ракеты. Уйти от истребителей в пространстве невозможно. Уйти в переход до залпа — вернуться с неизрасходованным боезапасом — срам. Отстреляться лишь бы как и немедленно уйти — тоже срам.

«Мертвые сраму не имут» — вспомнилось ему некстати. Степа уставился в приборы невидящим взглядом и пребывал в прострации, пытаясь выбрать для себя вариант. Что-то ни один его не устраивал.

Даже позорные варианты давали ему совсем немного шансов. Вокруг цели, конечно, пристрелян каждый дюйм. За пять минут, что необходимы для расчета перехода, он наверняка получит в борт и потеряет способность управлять кораблем.

Настроение было ужасное. Степа достал из бортового неприкосновенного запаса большую плитку шоколада, а из-за пазухи скафандра, через отверстие для головы — плоскую фляжку с любимым напитком. В ней было ровно семьсот граммов. Степе хватило трехсот, чтобы гнетущее настроение сменилось легкостью и тягой к приключениям.

Под действием спиртного воображение разыгралось. Он прикидывал разные способы действий. Его бы устроило, если, выйдя из перехода, он обнаружил бы станцию точно по курсу на расстоянии от двадцати до пятидесяти тысяч километров. Тогда наведение и залп заняли бы секунд десять. Потом тридцать секунд на поворот в перпендикулярном направлении и разгон с максимальным ускорением. И в переход. Без расчетов. В конце концов пустота в космосе занимает намного больше места, чем все остальное, так что вероятность вляпаться на выходе в звезду или планету невелика.

Беда в том, что ошибка при выходе из перехода даже на минимальной дистанции в полпарсека составит около полумиллиона километров. В принципе, он может выйти в таком месте, что стрельба окажется невозможной. И ему придется повторять попытку. Стоп. Можно ведь делать попытки до тех пор, пока не получится.

Степа занялся расчетами. Результат оказался удручающим. Пришлось бы делать около пятисот заходов. Впрочем, успешной может оказаться и первая. Теоретически. Хотя обычно Фортуна заставляла его делать все. Ресурсов штурмовика хватало попыток на сто. Можно попробовать.