Степа почувствовал, что какой-то лучик понимания мелькнул в глубине его сознания, но не справился с мраком глобального парадокса и иссяк в вязкой мгле, ничего не осветив. Осталось только удивление и недоверие. Он принялся считать вдохи и выдохи и, досчитав до десяти, спросил:

— Тогда зачем вы начали войну? — И, почувствовав, что сморозил глупость, продолжил: — Или я чего-то не понял?

— Ты совсем ничего не понял. Мы не начинали этой войны. В нашем представлении это ваши корабли сначала нападали на наших торговцев, а мы только защищаемся. Нас кто-то сталкивает лбами. И это продолжается уже целую сотню лет.

Расчетное время для начала последнего перехода уже давно прошло, но Степа продолжал пассивный полет, не предпринимая никаких маневров. Радостное вожделение возвращения на базу, державшее его в приподнятом настроении всю дорогу, совершенно померкло и уступило место пустоте и мраку полного непонимания происходящего.

«Похоже, Вика быстрее меня смекнула, в чем дело, — промелькнуло у него в голове. — Оно и понятно, она наверняка училась в каком-нибудь университете. — Степа вспомнил про «монастырь» и мысленно усмехнулся. — Не то что я, солдафон неотесанный. Однако бросаться к своим не разобравшись, пожалуй, будет опрометчиво».

Вика не спешила с объяснениями и молча сидела в своем кресле, глядя на звезды в лобовом экране. Удивительное свойство для женщины: не раскрывать рта, пока тебя не спросят. Только сейчас Степе хотелось бы, чтобы она говорила. Чтобы рассказала ему, как это все удалось так устроить и, главное, кому.

— Вика, ты понимаешь, что происходит?

— Не все, но кое-что, кажется, до меня дошло. В нашей зоне пятнадцать населенных планет. Сообщество возникло лет триста назад. Тогда же ослабла связь с Землей Очень уж далеко мы оказались. Как это происходило, я в точности не знаю, но, вероятно, дело в том, что наши планеты находятся сравнительно компактно и смогли организовать независимую от Земли экономику. Со временем началось освоение новых планет и массированная разведка космоса. И вдруг в обширном районе космоса на наши корабли стали нападать. Постепенно это переросло в войну.

— Насчет оторванности — это понятно. Но почему после начала военных действий вы не попытались связаться с Землей? Вы ведь не знали, что воюете с землянами. Было бы логично отправить делегацию с целью заключить союз с планетой-прародительницей вашей цивилизации.

— Посылали. И много раз. И по сей день продолжаются такие попытки. Но корабли не возвращаются.

Вот теперь что-то, кажется, стало проясняться. Степа поудобнее расположился в кресле и принялся рассуждать вслух, предупредив Вику, чтобы исправляла его, если обнаружит погрешность.

— Во-первых, в течение ста лет, или около того, кому-то удается поддерживать чудовищную мистификацию. Следовательно, это кому-то надо. Одно из двух. Или это внешняя сила, то есть иная цивилизация, стремящаяся таким образом сдержать расширение сферы расселения нашего биологического вида. Или инициаторы конфликта принадлежат к нашим сообществам и имеют от этого выгоду. Данными на этот счет мы с тобой сейчас не располагаем.

Во-вторых, для того, чтобы заставить миллионы людей с двух сторон воевать друг против друга и при этом не допускать ни одного контакта между ними — необходимо постоянно управлять действиями этих сторон или, по крайней мере, существенно на них влиять. Каким образом осуществляется это влияние? Вот вопрос, без решения которого мы не должны ничего предпринимать.

Итак, ни один член экипажа (или его останки), ни один из боевых или транспортных кораблей ни разу не попали в руки противника. Мне не раз доводилось участвовать в боях, и я могу точно утверждать, поскольку видел это, что любой боевой корабль, получивший серьезные повреждения, обязательно взрывался. Причем разлетался на клочки. Но я знаю, что ни один из наших кораблей не несет в себе ничего, кроме боеприпасов, что могло бы вызвать такой взрыв. А ведь во многих случаях корабли получали повреждения уже после израсходования ракет. Следовательно, в них установлен самоликвидатор.

Устройство кораблей я знаю до тонкостей, ничего подобного на них нет. Единственное место, куда не заглядывает ни один пилот или техник, — это устройство опознавания и рация. Туда имеют доступ только люди из спецподразделения. Но общее количество таких людей, если иметь в виду все вооруженные силы, слишком велико, чтобы можно было предположить, что они в курсе дела. Да они и не бывают в боях и не могут подать команду на уничтожение. Скорее, срабатывает автоматика, о существовании которой они и не подозревают. Тут много темных мест, но мы можем кое-что проверить. Устройство опознавания и рация этого корабля идентичны тем, что установлены на наших.

Степа не стал откладывать дела в долгий ящик. Он снял с переборки опечатанную металлическую коробку, в которой помещались рация и устройство, подающее сигнал «Я свой», и, надев скафандр, вытащил ее из корабля. Бухту двухжильного провода он прихватил с собой еще из ангара вместе с множеством других вещей. Подключив рацию через провод к клеммам бортовой сети, он включил ее и несильно оттолкнул в сторону от люка. Пока бухта разматывалась и коробка удалялась, он успел вернуться в кабину. Когда провод оборвался, последовала яркая вспышка взрыва.

По крайней мере, один вопрос прояснился. Автоматика самоликвидатора оказалась проще некуда. В полете рация всегда включена. Но стоит пропасть напряжению в сети — и корабля нет. Ну а если всего-навсего перебит провод можно списать на результат попадания мощного снаряда. Кто там разберется в круговерти схватки? Впрочем, некоторые ограничения на это все-таки наложены. Ведь пилот может ошибочно отключить энергоустановку раньше, чем рацию. О случаях взрыва корабля после швартовки ему слышать не приходилось.

Оставался непонятным еще один вопрос — о парламентерах. Хотя, покопавшись в памяти, Степа нашел ответ и на него. Он вспомнил один из многочисленных докладов о боевых соприкосновениях с противником, которые, как и все пилоты, изучал по мере их поступления. Там рассказывалось об уничтожении крупного корабля касситов, появившегося рядом с одной из земных баз. Его ждали в соответствии с полученным из штаба указанием и разнесли в пыль практически сразу после выхода из перехода. Степа тогда сильно удивился, как это нашей разведке удалось заранее точно указать координаты и время нападения противника. Но дела разведки — дела секретные.

Только сейчас, анализируя события предвзято, на предмет соответствия своей гипотезе, он смог рассмотреть их в таком ключе.

Последним темным местом оставались случаи нападения на транспортные и торговые звездолеты. Ведь на них, в отличие от боевых кораблей, устанавливались и некодированные рации. И не исключался случай вступления в контакт по радио. Опять же нападающие могли подобрать спасшихся на ботах.

Снова Степа перебрал все, что хранила его память, и снова нашелся ответ. Он не видел ни одного отчета, в котором упоминалось бы о нападениях на касситские транспорты. А Вика слышала о таких случаях. О них сообщалось каждый год, и это поддерживало гнев в обществе и воинственное настроение в армии. Следовательно, нападали не земляне. И не касситы. Этим занимались другие, руководимые той самой таинственной силой, контролирующей обе воюющие стороны.