Так, ладно, а где моя семья? Если здесь восемьдесят девятый год, то где все? Самое интересное, я-то ведь тоже должна быть. И мне, сейчас посчитаю, ага, должно быть шестнадцать лет. Ну, почти семнадцать, ибо день рождения у меня в конце июля, через месяц. Недолго осталось. Правильно, встреченному мною Димке так и есть, а мы с ним в параллельных классах учились. Правда, последние два класса, я училась в Ленинграде, туда отправился служить после окончания академии мой папа, ну а семья, ясное дело, жила там же. В восемьдесят девятом году я как раз в это время сдавала в школе выпускные экзамены. Ах, да! Уже прошел выпускной бал, и я готовлюсь в это время к поступлению в институт. Готовлюсь – не то слово. Мне совершенно не до этого. Я прекрасно чувствую себя на даче у маминой подруги, с которой они вместе работали в школе. Семья тоже военная и мы сдружились, почти все праздники отмечали вместе, встречались часто. Там же отдыхала моя ровесница Зойка – дочь той самой маминой подруги. Мы весело проводили время, считая, что заслужили отдых после трудов праведных – сдачи выпускных экзаменов в школе, а подготовиться к экзаменам в институт, думали мы, и так успеем. Зойка тогда страшно влюбилась в моего брата Антошку, приезжавшего на каникулы, а мне ужасно нравился парень, тоже приехавший в отпуск к родителям из мест своей службы.

Боря тогда был еще совсем молоденьким лейтенантом, притом летчиком, что придавало ему в наших, особенно моих глазах, особенный вес. Тогда он впервые приехал в отпуск, с тех пор, как начал службу после окончания военного училища. С ним мы познакомились совершенно случайно, когда катались с Зойкой по дачному поселку на велосипедах. Я загляделась на симпатичного парня в военной форме и попросту наехала на него, едва не упав с велосипеда. Парень, стараясь удержать меня от падения, упал сам. Зойка едва не умерла от смеха, а для меня это был знак судьбы. Я влюбилась сразу и бесповоротно.

Маме он показался чересчур взрослым для меня и наше знакомство она совсем не поощряла. Впрочем, как и папа. Папе только нравилось, что Боря – военный, как он сам. Военным он как-то больше доверял, считая их более порядочными и воспитанными по сравнению с гражданскими ребятами. Подозреваю, что папа тогда успел серьезно поговорить с Борей насчет «всяких глупостей», которые мы могли совершить, по его мнению. Но мне тогда было мало дела до родительских опасений, да и считала я себя уже взрослой – как же, школу же я закончила, стало быть, уже не ребенок, сама за себя могу отвечать и знаю, что делать. Я с головой окунулась в первую любовь, ну, почти первую. Наверное, школьная любовь к молодому учителю истории в восьмом классе, не считается. Там и не было ничего, одни девчачьи мечтания и переживания – уехав с родителями в Ленинград, я быстро про него забыла. А Боря… Встретив его, я словно с ума сошла! Я так в него влюбилась, что ни о чем и ни о ком больше не могла думать, у меня пропал аппетит и всякий интерес ко всему прочему. Все мои мысли денно и нощно крутились в голове только вокруг него. Мне хотелось постоянно находиться рядом с ним. Правду говорят, что, влюбляясь, люди слегка глупеют. Да я точно тогда поглупела! Никакие учебники в голову не лезли. Какое там готовиться к поступлению в институт! Хорошо еще, что в школе я отучилась хорошо и знания имела неплохие, что давало некоторую надежду на поступление в институт.

Значит, мои родители сейчас, в восемьдесят девятом году, находятся в Ленинграде, я, само собой, тоже там, то есть на даче, брат мой Антон учится в медицинском институте, в это время он находится где–то на практике. А Зойка пишет ему длинные любовные письма. Кстати, она потом выйдет-таки за моего брата замуж, годика через четыре. Родит ему троих детей – у меня два племянника и племянница, которых я очень люблю, но вижу не часто. Мы живем в разных городах. Антошка с семьей давно обосновался в Питере, в Москву, конечно, приезжают, но редко.

Получается, что меня здесь приняли за мамину младшую сестру тётю Аню. Все с детства говорили, что я больше на нее похожа, чем на маму. Сейчас, то есть в восемьдесят девятом году, ей должно быть где-то около сорока лет. Почти моя ровесница. Это хорошо, только ведь и она здесь должна быть и может скоро появиться в нашей квартире. Она же тоже существует в восемьдесят девятом году. Я помню, что тётя Аня часто приезжала к нам в Москву, мама поручала ей присматривать за квартирой, пока мы жили в Ленинграде, потому что к тому времени, бабушка с дедушкой уже переехали в деревню. Тётя Аня жила и живет в ближнем Подмосковье, в Балашихе, куда в свое время вышла замуж, а так как это совсем близко, ей присматривать за нашей квартирой было не трудно. А вдруг она приедет, то куда тогда прятаться мне? Или, к примеру, вернутся мои родители вместе со мной, только девочкой? Из фантастических фильмов я припоминаю, что встречаться с собой и вмешиваться ни во что нельзя, чтобы не изменить будущее. А может, наоборот, в моем случае что-то нужно изменить? Может, для этого я здесь? Для чего-то ведь я попала сюда? Вдруг, я совершу что-то такое, что коренным образом изменит мою жизнь? Интересно. Только уж очень боязно как-то, вдруг это получится в худшую сторону?

Мне, вдруг, стало очень страшно. В мою голову пришла мысль, что я и на самом деле могла оказаться в теле настоящей тёти Ани. Ведь приняли же меня за нее мои соседи! Как мне это раньше в голову не пришло? Я, запутавшись в пледе и едва не упав, вскочила с дивана и метнулась к зеркалу в ванной комнате. Увидев свое отражение, я немного успокоилась. Нет, все же это я, а не тётя Аня. Все мое – и лицо с маленькой родинкой под левым ухом, и волосы, и одежда, между прочим, тоже. Я немного еще постояла, разглядывая себя в зеркале и вернулась в гостиную. Прилегла головой на диванную подушку. В голове как осы роились, хаотично наползая и толкая друг дружку, самые разные бредовые мысли.

Я сама не заметила, как уснула. Во сне мне приснился Арсений. Он вернулся из своей очередной командировки и приехал ко мне домой. Я почему–то не особо порадовалась его возвращению, но вида не подала. Арсений привез мне подарок – красивый золотой браслет на руку и все не мог застегнуть его на моем запястье. После нескольких попыток, браслет застегнулся, мужчина потянулся ко мне, чтобы поцеловать, обнял меня, прижал к себе. Только я собралась пожаловаться ему на все мои последние неприятности, как тут же проснулась. Проснувшись, я еще какое-то время продолжала жить в своем сне, да еще и переживала, что мама могла войти в комнату и увидеть, как я целуюсь с Арсением. Ну, все в голове перепуталось! Я вспомнила, что нахожусь в данный момент в Москве тысяча девятьсот восемьдесят девятого года, но мне уже и не шестнадцать лет и, даже, не тридцать.

Быстро вскочив с дивана, я опять бросилась в ванную, там на меня из зеркала снова испуганно смотрело мое взъерошенное отражение, собственной персоной. Почему-то я снова испугалась, что в зеркале увижу свою тётю Аню из Балашихи, хотя вчера ночью я и убедилась, что мои опасения оказались напрасными. Нет, тут все было в порядке, как и вчера. В тётю Аню я не превратилась. Меня перепутали с тётей только потому, что все так совпало. Просто на площадке свет вечером не такой яркий, а Димка вообще, никогда внимательным не был, баба Клава была без очков, стало быть, ее подвело зрение. Так! Нужно срочно во что-то переодеться! Не могу же я ходить в одежде из двадцать первого века! В конце восьмидесятых тётя Аня так не одевалась. Да и мода тогда была совсем другая. Только умоюсь сначала, смою, слегка размазавшийся за ночь макияж, душ приму. Интересно, как мне жить дальше? Вот беда-то на мою голову свалилась!

Переодевшись после душа в мамино платье, которое я нашла в шкафу родительской спальни, я осталась весьма собой довольна. Я помню, как мама долго выбирала, что из одежды взять при переезде, а что оставить в Москве. Тогда она забрала с собой в Ленинград не всю свою одежду, поэтому, будет в чем мне здесь ходить. Хорошо, что мама у меня худощавая, как я, и ее одежда вполне мне подходит. Одной проблемой меньше. Проблема вторая – я ужасно голодна. Я же крошки в рот не брала с тех пор, как вчера во время обеда, на своей работе, не пошла в кафе, а просто выпила кофе, принесенное мне Машенькой. Хорошо хоть к кофе еще и печенье прилагалось. Впрочем, мой желудок о том кофе с печеньем давно забыл и упорно требовал пищи.