Кирсби пожал плечами.

– Может, она упала случайно? Или кто-то ее уронил?

– Вот именно! Но кто?

– Тот, кто обнаружил тело, – предположил полицейский.

– Ну конечно! – доктор хлопнул себя по лбу и тут же скомандовал: – Идемте!

Спустившись, мужчины обнаружили миссис Роджерс и ее сына на кухне. На Гордона больно было смотреть. Казалось, он переживает случившееся больше, чем кто-либо. Его мать выглядела сурово и трагично, а при виде полицейского и доктора совсем упала духом.

– Скажите, мэм, вы первая оказались в комнате миссис Смит, когда она стала звать на помощь?

– Да, – как-то неуверенно произнесла миссис Роджерс, – я сразу прибежала, но было уже поздно, я мгновенно поняла, что она умирает.

– А вы, сэр, заходили в комнату? – вопрос доктора предназначался Гордону, и тот вздрогнул.

– Понимаете, вчера я показывал миссис Смит свою лабораторию. Но ей, похоже, наскучило, поскольку она быстро ушла, уронив при этом свою сумочку. Я поднял ее и хотел вернуть вещь хозяйке, но забыл и вспомнил только тогда, когда уже было очень поздно. Миссис Смит не спала и открыла мне, взяла сумочку и, поблагодарив, ушла обратно к себе. Буквально через пару минут я услышал, как она закричала. Я страшно испугался. Я подумал: «А что, если на меня нашло помешательство, как тогда в колледже, и я случайно положил ей в сумочку свой яд, который девушка выпила вместо своей ночной пилюли?»

– Ночной пилюли? – встрепенулся доктор.

– Ну да. Перед тем как попрощаться, Лесли сказала, что в сумочке у нее таблетка, которую она должна принять перед сном.

– Скажите-ка, – обращаясь к миссис Роджерс, спросил доктор, – а как Лесли Смит попала к вам в дом сегодня? Судя по ее вечернему платью, она собиралась выйти в свет.

– Да, так и есть, она ехала на вечеринку в Лондон, но у нее сломалась машина как раз рядом с нашим домом. Поэтому девушка и пришла к нам, а затем я уговорила ее остаться на ночь.

Миссис Роджерс начала громко всхлипывать, а доктор Бредли уже выскочил в коридор и помчался в гараж. В том, что поломка машины была неслучайной, он не сомневался.

Через полтора часа констебль Кирсби появился дома у мистера Смита и зачитал ему его права. Алекс Смит даже не пытался сопротивляться. Он признался, что специально заполнил бензобак машины жены ровно наполовину, чтобы автомобиль заглох недалеко от имения Роджерсов. Мужчина не стал отрицать и того, что подменил ночную пилюлю, добавив в нее стрихнин. Он не ответил лишь на вопрос, зачем он это сделал.

Когда на Смита надели наручники, он бросил прощальный взгляд на портрет жены и горько усмехнулся. Даже мертвая она не отпускала его и продолжала мучить. Это был его крест до конца дней – любить ее и знать, что, даже умирая, она вряд ли вспомнила о нем.

Лейтенант Кингстон вышел из полицейского управления, довольно потирая руки. Пожилой служитель закона был так взволнован первый раз в жизни: наконец-то ему удастся поймать на крючок крупную рыбу. Если получится исполнить задуманный план, то этот негодяй Сэм Уоллес сядет за решетку. Давно пора было упечь этого ловкача: в свои сорок с небольшим он продолжал бессовестно грабить приличных людей, отнимать у них кошельки, обчищать квартиры и автомобили. Уоллес много раз сидел в тюрьме за ограбления, но каждый раз его отпускали, и он снова брался за старое. А последний раз Уоллес чуть не убил человека – случайного свидетеля. Да, с этим решительно нужно было кончать и как можно скорее, пока негодяй действительно кого-нибудь не укокошил.

Повернув за угол, полноватый Кингстон чуть не сшиб с ног длинного и худого инспектора Грувера.

– Дружище! Ты что, торопишься на свидание? – пошутил Трувер. Кингстон был закоренелым холостяком, и это было вечным поводом для подтруниваний над ним со стороны коллег.

– Если бы ты знал, какое у меня предстоит свидание, ты бы так не скалился, Джек, – парировал Кингстон и, отведя тощего инспектора в сторону, быстро-быстро зашептал ему что-то на ухо.

– Вот так я и схвачу его, – торжественно заключил лейтенант. – Ну, как тебе моя идея? Признайся, никому в управлении это не пришло бы в голову.

– Ну поэтому именно тебя, а не кого-то другого представили к награде в прошлом году. Если не ошибаюсь, за смекалку и неординарный подход к исполнению своего долга, ведь так? – Грувер похлопал приятеля по плечу, и они распрощались.

Кингстон ушел, насвистывая, а Грувер, нахмурившись, все продолжал глядеть лейтенанту вслед.

– Чудит старик, – покачал головой инспектор. – Как бы ему не пришлось отчитываться перед начальством. Этот Сэм Уоллес – опасный тип.

И, продолжая что-то бормотать себе под нос, Ерувер заскочил в соседнюю забегаловку.

Леди Сюзанна Мэй вышла из своего особняка на Торнтон-стрит и боязливо огляделась по сторонам. Ее шею украшало бриллиантовое колье стоимостью более двухсот тысяч фунтов стерлингов, и этот факт не мог не беспокоить пожилую леди. Она собиралась посетить сегодня оперу, но неожиданно главный тенор театра заболел, представление отменили, и миссис Мэй пришлось отправиться в картинную галерею Тэйт.

Сев в свой автомобиль, женщина с тревогой кинула взгляд на дом, еще раз провела рукой по дорогому украшению на шее и попросила шофера отвезти ее на выставку.

Как только машина отъехала, со стороны улицы, проходящей позади дома, появилась фигура мужчины в темном. Неизвестный быстро перелез через забор и бесшумно пробрался к окну. Произведя несколько несложных манипуляций с помощью специального ножа, мужчина проделал отверстие в стекле и, просунув руку, открыл окно.

Через пару минут он уже был в большом зале, обставленном роскошно и аристократично. Мебель в георгианском стиле соответствовала интерьеру всего особняка. Беглым взглядом незваный гость осмотрел помещение и, заприметив невзрачную картину над камином, устремился туда. Как он и думал, за произведением искусства оказался тайник. Уже приготовившись вскрыть сейф, мужчина вдруг услышал какой-то шорох и резко обернулся. Перед ним стоял полицейский, которого он хорошо знал.

– Ни с места, Уоллес! Ты арестован за незаконное проникновение в чужой дом и попытку ограбления, – прокричал толстяк Кингстон и направил на преступника пистолет.

– А, лейтенант, что ж, рад нашей встрече, – ухмыльнулся вор. – Но вы рано торжествуете, вы еще не надели на меня наручники.

– Твоя песенка спета, Уоллес, не болтай глупостей. Подними руки и повернись лицом к стене. Ну, живо! – прикрикнул Кингстон и с силой сжал направленный вперед пистолет.

Вдруг хлопнула входная дверь, и в прихожей раздался женский голос:

– Нет, эта мигрень просто сведет меня с ума! Придется коротать вечер дома в своей постели.

Лейтенант Кингстон отвлекся буквально на секунду, но этого было достаточно: Уоллес быстро рванул к окну и выскочил на улицу.

– Врешь, не уйдешь! – заорал раздосадованный полицейский и ринулся в погоню.

Перелезая через подоконник, неуклюжий толстяк зацепился плащом за гвоздь в раме, и треск ткани заставил его обернуться.

– Черт! – выругался он и уже было спрыгнул на землю, как вдруг раздался выстрел.

– Боже мой! – вскричала миссис Мэй и упала в обморок.

Уоллес к тому времени перелез через забор и, оглянувшись на недвижимое тело полицейского, бросил пистолет на клумбу с бегониями, а сам спрыгнул на мостовую и быстро исчез между домами.

Процедура прощания с лейтенантом Кингстоном проходила довольно скромно. Пришли его приятели по службе, несколько знакомых женщин и один молодой парень, который никак не мог сдержать слез.

Инспектор Грувер, тоже присутствовавший на церемонии, заметил, как сильно молодой человек огорчен смертью полицейского, и по окончании траурного мероприятия подошел поддержать его.