- Способные решать сложные задачи очень быстро – да. Но только слизеринцы обладают достаточно твердым характером, чтобы, увидев всю картину, воплотить в жизнь необходимые жесткие меры.

- Угу. У Волдеморта тоже был твердый характер, - отрезал Гарри.

- И у Альбуса, - спокойно отреагировал Снейп. - Осмелюсь предположить, что Шляпа предложила ему Гриффиндор по той причине, что Слизерин уже ничего не мог дать.

На это Гарри нечего было ответить. Он до сих пор заталкивал мысль о манипуляциях, которые Альбус проделывал с ними всеми, как можно глубже.

- Но дело не только в характере. Идеалы сильной страны – это то, на чем аристократов воспитывают, Поттер. Их не воспитывают на идеалах, как сделать карьеру и прикарманить как можно больше министерских денег. Они уже сыты. Поэтому они с детства изучают экономику и политику. Историю. Причем не ту историю, которую вам преподают в Хогвартсе. Вы думаете, Драко слабак, однако расспросите его о какой-нибудь средневековой битве, Поттер, и вы будете удивлены, насколько полный анализ он вам выдаст. А также выдаст полную инструкцию на случай, если возникнет угроза повторения подобной ситуации в наши времена. Вы презираете Люциуса, однако в экономических решениях ему нет равных. Хотите знать, чем он покупал Фаджа? Удвоил министерскую казну за годы его правления, и все это без увеличения налогов. Возьмите новый состав Визенгамота, и вы увидите, что если в нем теперь нет пожирателей, так сидят их родственники, и что многие из тех в министерстве, кто публично поддерживал пожирателей, остались на плаву. Почему, Поттер? Знаете почему? Потому что те, кто мог бы прийти к ним на смену, и вполовину не так хороши.

- Ладно, ладно, убедили, - Гарри поднял руки вверх и развернул ладонями к Снейпу. – Вы не закончили про Слизерин.

- Что ж, это недолго. Салазар не смог убедить остальных и ушел, по некоторым сведениям, отправился в другую страну, где создал тайную школу, выпускники которой и по сей день стоят за европейской политикой. На Слизерине осталась кучка самых стойких, менее принципиальных, чем их собратья, и не настолько богатых, чтобы нанимать частных учителей. Чтобы избежать проблем придумали распределяющую шляпу, но поскольку она так и распределяла по способностям, вы можете примерно представить, куда представители каких сословий отправлялись. И аристократам и представителям духовного сословия точно так же не нравилось сидеть рядом с крестьянами, как и купеческим детям. А на Слизерин не попадали ни крестьяне, ни торговцы, ни ремесленники. Он так и состоял из аристократии. Надеюсь, вы сами в состоянии понять, Поттер, что дальше произошло.

Гарри прикинул и так и эдак, но мысль, которая казалась похожей на правду, была только одна. Снейп ждал, не говоря ни слова, не меняя выражения лица, однако Гарри мог поклясться, что тот нервничает. Пальцы Снейпа исчезали в складках мантии, но сама складка шевелилась, вероятно, тот перетирал ткань в пальцах.

- Но какой в этом смысл? – спросил Гарри. – Если они перенаправили гнев трех факультетов на Слизерин, они ведь получали в итоге мало желающих учиться на Слизерине и мало хороших кадров для управления страной? Они что, совсем хотели его закрыть?

- Нет, совсем, Поттер, это было бы нерационально. На Слизерине действительно оставались самые лучшие и самые упорные, а их характеры, как можно предположить, закалялись еще больше. И в итоге через какое-то время магическая Англия получила весьма твердое управление. Именно поэтому часть аристократических родов сохранила свои владения (и приумножила) во время норманнского завоевания, а Малфоев, пришедших в Англию во время Вильгельма Завоевателя, некоторые по сей день считают выскочками. Союз Блэков с Малфоями, например, несмотря на все богатство и блеск Люциуса, многими был воспринят как неравный. Так что Основатели сделали все верно, хоть и начиналось это, как хорошая мина при плохой игре, - сдружили за счет ненависти к Слизерину все остальные факультеты, что стало основой для объединения магической Англии в рамках магическо-маггловской, и дали ей достойную власть. Мечта Салазара все-таки сбылась. А правительство всегда ненавидят, Поттер, в любой стране, не одна группа, так другая. Кто выносит эту ненависть, тот владеет миром.

- Как вы? – переспросил Гарри.

Снейп ничего не ответил, лишь вскинул голову, и было в этом нечто горделивое и чуть-чуть великое. Что ж, наверное, он имел право гордиться. Гарри подумал, не стоит ли поблагодарить его сейчас, но потом решил, что так только все испортит. Вместо этого он спросил:

- Но неужели это так необходимо – растить власть в ненависти? Разве не будет она расти в атмосфере доверия? Разве не лучше бы это было для всех?

- Доверие рано или поздно придется предать, Поттер. Только по той причине, что тем, кто наверху, намного виднее, чем тем, кто внизу.

- Это точно. И все же я не согласен! – Гарри с вызовом вскинул подбородок.

Снейп молча ожидал продолжения.

- И потом, сейчас уже нет необходимости сдруживать остальные факультеты. Почему Дамблдор не прекратил эту дурацкую традицию, не изменил что-то, почему продолжал подогревать эту ненависть?

На этот раз Снейп засмеялся. Весело, искренне, и на лице его было написано: «Какой же вы непроходимый идиот, Поттер».

- Понял, - вздохнул Гарри. – Ему нужно было вырастить меня. Чтобы я ненавидел Волдеморта и пожирателей. Но неужели это был единственный путь?

- Как часто, Поттер, ваше намерение подпитывалось ненавистью ко мне? Знай вы, понимай, что я такой же человек, как и вы, как часто бы вы задумывались, Поттер, стоит ли делать то, что вы делаете?

Гарри опустил голову.

- Из-за этого я бросил умирать вас тогда. Из-за ненависти, - признался он. – Я думал, что такому ужасному человеку, как вы, лучше умереть сейчас и не мучиться. Гиппократ сказал, что именно из-за этого вы впали в кому. Из-за того, что мы промедлили, я имею в виду. Я промедлил.

- Я знаю, Гарри.

Это было настолько не то, что Гарри ожидал. Но Снейп смотрел ласково, и белки его глаз вдруг на несколько мгновений сделались не прозрачными, а обыкновенными белыми.

- Но я не из тех, кто полагается на случайно оказавшихся поблизости гриффиндорцев, вам не кажется? – заметил он.

- Нет, - согласился Гарри. Он вспомнил, что Сметвик говорил что-то про какое-то зелье, которое Снейп, видимо, принял перед тем как пойти в хижину. Гарри уже раскрыл рот, чтобы спросить об этом, как Снейп перебил.

- Так зачем вы здесь?

Гарри вздохнул.

- Затем, чтобы вы вернулись, разве это не очевидно? – огрызнулся он.

- И… зачем мне возвращаться?

- Послушайте… - заговорил Гарри, тщательно подбирая слова, и ожидая каждое мгновение, что Снейп опять перебьет его, - вы сами сказали про ненависть к Слизерину, и я знаю, как тяжело и неприятно было вам, когда вас в Хогвартсе задирал мой отец, и потом, в Ордене, когда присутствие Сириуса постоянно напоминало вам о том, что он хотел вас убить, и потом, этот год всеобщей ненависти, что бы вы ни говорили, это не может быть легко, это нельзя переносить легко… но теперь этого всего нет, теперь другой мир, без гнета Волдеморта, мир, который вы тоже создали, в этом мире вас любят, а некоторые даже боготворят, стоит только почитать письма к вам на страницах Пророка. И вы получили Орден Мерлина, это хорошее пособие, на него можно жить и заниматься любимым делом.

Снейп рассмеялся.

- С чего вы взяли, Поттер, что я все это время не мог позволить себе заниматься любимым делом? И что я позволял стычкам с вашим крестным портить мне жизнь хотя бы на пять минут дольше, чем они длились? Или что я и в самом деле тратил столь драгоценное время моей жизни на то, чтобы вспоминать кого-то столь недостойного, как ваш отец?

Взгляд его сузился и стал таким привычным, хогвартским, почти уничтожающим. Белки опять запрозрачнели, обнажая устрашающие сплетения сосудов и нервов.

- И для чего мне эта всенародная любовь? Это вы, Поттер, любите ходить по улице, окруженный толпой поклонников, а мне это зачем?