Работается им вместе по-прежнему хорошо. А интересные времена (и стойкие сокращения бюджета) делают эту работу ещё более захватывающей. Потом Алисия наконец принимает руководство, и Майкрофта в её жизни становится ещё больше. Она, как всегда, затрудняется определить точно, плохо это или хорошо.

Лето 2005 года… Теперь она именно тот человек, которому отвечать за все провалы, а ещё ей доступно больше ресурсов и досье, чем любому другому. Копаясь в архиве, она вдруг натыкается взглядом на досье Бенджамина. Искушение прочитать его оказывается слишком велико. И, в общем, она уже проделывала такое с досье Майкрофта: если знаешь как, совсем нетрудно стащить.

Не то чтобы она не доверяла Бенджамину. У неё нет никаких сомнений, что её муж — один из самых порядочных и честных людей, каких она только встречала. Человек, который не просто дает ей понимание, тепло и уют, но и нечто намного более необходимое — веру в людей. Скорее, ей интересно, что могли бы поставить ему в вину. Она несколько минут сидит в остолбенении, когда понимает, что как минимум одна страница в досье отсутствует. Но кажется, она знает, где искать того, кто её оттуда изъял.

Алисия звонит Майкрофту и просит приехать на мост.

— Я нашла досье Бенджамина, — говорит она, когда они встречаются на том самом месте, где и много лет назад.

— Понимаю, — кивает Майкрофт, качая зонтиком.

— Что было на той странице? — спрашивает она.

Майкрофт вздыхает:

— Мне кажется, тебе стоит спросить у него самой. Не вижу причин, по которым он бы тебе не рассказал. Сам я оцениваю это как незначительное.

— Значит, это действительно ты! Но ты не рассказал мне. Почему?

— Потому что думал, вероятно, что тебе будет спокойнее не знать, — объясняет он ей, как маленькой, закатывая глаза.

Они стоят на мосту в совершенно одинаковых позах, положив руки на пыльные перила, и смотрят на вечерний Лондон.

— Шерлок в последнее время стал вести себя несколько приемлемее, — замечает Майкрофт.

— Я слышала, что он сотрудничает с лондонской полицией.

— Да, — улыбается Майкрофт, и это та редкая улыбка, которая освещает все его лицо. — Но меня удивляет, что он, кажется, запомнил тебя. И что ещё более удивляет — то, что он хорошего мнения о тебе.

— Меня это тоже удивляет, — хмыкает Алисия.

— Он был с тобой грубым? — спрашивает Майкрофт. — Вполне вероятно, это чувство вины.

Алисия смеется:

— Ты умеешь делать комплименты, Майкрофт.

— Нет, в данном случае это действительно комплимент, — качает головой он. — Шерлок груб со всеми. Но нужно быть серьёзным исключением, чтобы заставить его испытывать чувство вины, которое единственное у него может развиться до хорошего отношения. На моей памяти этого удостаивались всего два человека.

— О, тогда это действительно комплимент, — смеётся Алисия.

Вечерний Лондон пронзительно красив, теплый ветер играет с выбивающимися из прически колечками волос, ласково пробегает по лицу, и хотя Алисию продолжает немного тревожить, что же там было такого «незначительного» в досье Бенджамина, её сердце бьётся чаще от болезненной остроты того запретного счастья, что иногда позволено и ей.

========== 16. ==========

Потом… потом у них опять работа. У них теракты, у них «Аль Каида», и Алисия с Майкрофтом сидят рядом на комиссиях, потом стоят рядом у стекла, наблюдая, как его люди ведут допросы. Потом времена «Аль Каиды» заканчиваются, начинается период Мориарти, потом появляется Магнуссен, и Алисия, как и предсказывал Шерлок, разваливает свой брак. Впрочем, начинается это, конечно, гораздо раньше. Майкрофт прикармливает Магнуссена примерно с того же 2005, и, хотя Алисия и бросает как-то: «Мне кажется, ты играешь с огнем», Магнуссен — это то единственное, в чем Майкрофт с ней не согласен и о чем они спорят буквально до хрипоты. И все-таки это Майкрофт, поэтому Алисия в конце концов дает санкцию и потом привычно на многое закрывает глаза. Не потому, что она «благоволит» Майкрофту, а потому, что идти против него — себе дороже. Нет, все-таки, наверное, потому что «благоволит».

Потом, когда становится очевидно, что все катится к чертовой матери, когда премьер перестает выполнять их указания и начинает выполнять указания какого-то газетчика, который, кажется, задался целью уничтожить все британское, Алисия объявляет Майкрофту войну. Разумеется, локальную. Во всем остальном, кроме Магнуссена, он до сих пор вторая голова. И да, в какой-то момент Алисия признается себе, что Магнуссен не просто разрушает Британию, её отношения с Майкрофтом он разрушает тоже. Может быть, это часть стратегии «разделяй и властвуй», может быть, это происходит случайно, но ей всё равно.

Разумеется, Майкрофт жутко недоволен тем, что она созвала комиссию. Ему кажется, что он всё ещё выигрывает. Или всё это только фасад, а на самом деле Магнуссен тоже держит его на крючке? Чем ещё объяснить эту удивительную слепоту?

Алисия объявляет войну Майкрофту и Магнуссену, и ей очень страшно. Нет, пока не из-за Магнуссена, о том, что у него письма Бенджамина, она узнает потом. Собственная безупречность — одна из её опор, но что делать с тем, что она вот-вот поймет, что вовсе не безупречен Майкрофт? Он может ошибаться, как и другие, простые смертные, которым, казалось бы, до него далеко. Нет, не так. Он может ошибаться крупно и глупо, и ей по-настоящему страшно, что она не сможет больше полагаться на него, а ещё — не сможет его простить.

Объявляя комиссию, она спрашивает себя, что чувствовал Майкрофт, когда не попытался вмешаться в судьбу Мэй.

Потом Магнуссен приходит к ней в клуб. Увидев его там, она уже знает, что произошло что-то непоправимое. Это за ней. Кошмары прошлого оживают в её голове в те минуты, когда она пытается работать за своим столом, но с Магнуссеном в комнате это бесполезно. Её охватывает паника от одной только мысли, что он находится здесь. В этом месте, куда допускаются только члены клуба, которых ограниченное число (и новые члены принимаются голосованием только по смерти старых), в клубе, куда иностранцы не допускаются вообще.

Потом он берет её за руку, касается лица… Алисия испытывает какую-то животную беспомощность, страх мешает дышать. Ей кажется, что она запятнана его языком, заклеймена. И никто её не спасет. Господи, её никто не спасет!

Если бы они не были в ссоре с Майкрофтом, она бы пошла к нему. Хотя нет, она не пошла бы к нему. Ему ведь все равно. Его любимый Магнуссен словно околдовал его, и Алисия знает, что она не пошла бы только потому, что просто не перенесла бы отказ. Да она и не посмела бы рассказать. Теперь она прекрасно знает, что чувствуют изнасилованные женщины и почему они предпочитают оставлять свою боль при себе. Стыд. Невыносимый стыд.

Даже садясь в машину, Алисия оглядывается, хотя знает, что Магнуссена поблизости уже нет. Она специально дождалась, пока его машина отъедет, она просто не могла столкнуться с ним сегодня ещё хоть раз. А потом ей приходит в голову — Шерлок.

Разворачивая машину, она знает, что, может быть, он возьмет её дело чисто из упрямства, чтобы насолить брату, может быть, из-за того, что дело чрезвычайно трудное, но она уверена на сто процентов, что он его возьмет. Она чувствует себя предательницей, потому что сталкивает Шерлока и Майкрофта, она чувствует свой мир разбившимся, потому что понимает, что Майкрофт ей этого никогда не простит, она чувствует такую смесь ярости, унижения и боли, что после, приехав домой, скорчившись в ванне, воет и царапает себя, проклиная Майкрофта, проклиная себя за то, что она позволила ему так поступать с собой, проклиная землю, на которой есть такое существо, как Майкрофт Холмс. И нет, это не то, от чего её когда-либо сможет вылечить Бенджамин.

О том, что Шерлок взял её дело, она рассказывает Майкрофту сама. Через несколько дней, когда они случайно сталкиваются в одном из коридоров. С тех пор, как она созвала комиссию, он перестал к ней заходить. Майкрофт выслушивает её молча, с каменным лицом. Их кто-то прерывает. Через полчаса они сталкиваются в лифте.