Уровень её доступа существенно повышен, это хорошо, только у Алисии нет ни малейшей идеи, куда смотреть. В группу по расследованию покушения на Майкрофта она не входит.

Дэвид передает ей все необходимые документы сам. Ей бы следовало радоваться такой близости к руководителю, но она чувствует только собственное бессилие. Нет, ещё, пожалуй, злость — на себя, за то, что в свое время обчиталась романов Ле Карре. Самый важный вопрос «кто?» вновь и вновь остается без ответа.

Бенджамин приносит ей кофе. Третья бессонная ночь. Алисия кутается в плед и, когда Бенджамин уходит, решая ей не мешать, бормочет:

— Как же много у тебя врагов. Облегчи мне задачу, а? Подскажи, куда смотреть.

Досье из четырех ведомств. Чертов ублюдок, тебе только 26, когда и каким образом ты успел так наследить?

Кажется, последнее она говорит вслух.

— Это же не личное, — резонно замечает стоящий в дверях Бенджамин. — Что ты делаешь, чтобы сузить круг?

Действительно, и когда это стало личным? Кажется, изначально она думала только о переговорах по ИРА. Дэвид же просто отобрал тех, кому Майкрофт перешел дорогу, и кто, по его мнению, обладал должными средствами.

Бенджамин, не дождавшись ответа, с еле слышным вздохом выходит.

— Анализируй, дура, — приказывает себе Алисия, один за другим воспроизводит в памяти ключевые моменты в протоколах допросов, и не отвлекается уже ни на что до утра.

Это не то, чтобы сильно помогло. Что ж, она не следователь. Дэвид выглядит разочарованным, но чего он, в конце-то концов, ждал? Список сужен до трех имен, Юджина в списке нет — она исключила его со вздохом облегчения, перечитав все, что его касалось, ещё раз. Зато подчеркнула имя старшего аналитика Тимоти Саттона. Против него ни малейшей зацепки — это имя встретилось ей в чужом досье, и Алисия потом зашла посмотреть на него в свой бывший отдел. Алисия и сама не понимает, почему так привязалась к нему, может быть, это не имеет никакого отношения к Майкрофту, может быть, Саттон вообще напоминает ей кого-то другого, но стоящие дыбом волоски на руках говорят ей, что с ним что-то не так.

Дэвид больше к ней не пристает, Алисия с головой погружается в текущие обязанности, а через два дня Пегги встречает её на лестнице с радостным лицом. Майкрофт выкарабкался, пришел в себя, его долго не будет, но — живой!

В своем кабинете Алисия, опаздывая на совместное заседание разведок, двадцать минут бессмысленно пялится в стену. Живой. Она настолько шокирована, что не так уж уверена, что предпочитает этот вариант.

========== 8. ==========

Стоило бы послать цветы. Алисия мысленно перебирает цветочную азбуку, но ей не кажется подходящим ничего, кроме лотоса (здоровье и мудрость). У белых хризантем, которые в одном из вариантов также означают пожелание здоровья, в другом варианте значение признания в любви. Но лотос в качестве цветов в больницу?

Бенджамин входит в кабинет, застёгивая запонку. Заметив Алисию, улыбается и показывает ей руку — эти запонки с инициалами (серебро с черной эмалью) она подарила ему на день рождения, сделано на заказ. Алисия, улыбнувшись в ответ, вытаскивает из трещины в абажуре очередного мотылька. Через неделю она сделает самую большую глупость в своей карьере. Удивительно, но за эту глупость ей никогда не придётся платить.

Майкрофт возвращается в начале августа. Через два дня они встречаются в коридоре, Майкрофт кивает холодно и вежливо, Алисия не менее холодно и вежливо кивает в ответ. Вечером, когда они сидят на террасе, слушая дождь, Алисия глотает беззвучные слёзы, уткнувшись Бенджамину в плечо.

В начале сентября Пегги сталкивается с ней на лестнице. Алисия обнаруживает записку в своём кармане, только когда приезжает домой. «Мост Ватерлоо 22.00». Сменив несколько такси, она опаздывает на полчаса. Проходит мост из конца в конец, возвращается и примерно на середине обнаруживает Майкрофта в совершенно неожиданном виде — джинсах, куртке и кепке, закрывающей пол-лица, без зонта. Не окликни он её, она бы вряд ли его узнала. Впрочем — возраст уже сказывается — Алисия в последнее время не слишком хорошо видит в темноте.

Несколько мгновений Майкрофт молча идет рядом.

— Что вы хотели? — наконец не выдерживает она.

Первая же фраза бьет Алисию под дых.

— Юджин Паркер очень вам дорог? — спрашивает Майкрофт.

Алисия стискивает сумочку.

Это невозможно, невозможно же, думает она.

Кружится голова. Майкрофт ближе, чем перила моста, но она отшатывается к перилам, одновременно вглядываясь в его лицо, отыскивая насмешку. Как жалко, наверное, она выглядела в его глазах. Попытка подкупа, чем бы ещё он мог это счесть?

Но насмешки нет.

— Сожалею, — говорит Майкрофт, и его голос почти нормален, почти похож на человеческий. Так нельзя.

Алисия наконец овладевает собой. Майкрофт кивает, прощаясь, и поворачивается, чтобы уйти.

— Это всё? — вырывается у Алисии.

Майкрофт оборачивается:

— Саттон спал со Стивенсом. Паркер состоял с Саттоном в одном охотничьем клубе. Ваше недостающее звено.

И всё-таки уходит.

Алисию трясёт всю дорогу домой.

Лежа рядом с еле слышно посапывающим Бенджамином, она перебирает в памяти слова Майкрофта. Что это? Он ей поверил? Сожалел, какая она дура, что не догадалась проверить охотничьи клубы? Не догадалась, что женатый сотрудник с головой ушёл в нетрадиционный роман?

Назавтра Саттон разбивается в автокатастрофе. Юджин Паркер «совершает самоубийство» несколько дней спустя, выбрав покончить с собой старым добрым способом — с помощью газа. Алисия и Майкрофт оказываются рядом на пышных похоронах в пригороде. Сентябрьское солнце жалит Алисию в твидовую спину, Майкрофт предлагает ей руку, чтобы дойти до машины — под ногами глина и грязь. Она соглашается и кладёт руку на его рукав, с лёгким изумлением разглядывая чуть выехавший из него манжет, на котором красуется запонка в виде лотоса.

— Я рад, что вы выбрали правильную сторону, — растягивает губы в акульей улыбке Майкрофт.

Алисия ещё никогда не была так близка к тому, чтобы ударить его чем-нибудь тяжёлым по голове.

========== 9. ==========

По счастью, для того, чтобы залечивать израненную гордость, у Алисии есть Бенджамин. Лёжа в его объятиях, гораздо легче размышлять, что во всей этой истории было более унизительным — то, что Майкрофт, по-видимому, знает какие-то подробности про неё и Юджина, или то, что ей устроили проверку. Не то чтобы она не понимала необходимости таких проверок, но оттого, что это наверняка была идея Майкрофта, история кажется особенно паскудной. Алисия чувствует себя так, словно её с ног до головы вываляли в дерьме.

Впрочем, разве то, чем она занимается, не изначально грязно? Давайте начистоту. Она не только знала, что Юджина убьют, и не предупредила его. Но, если бы решение было за ней, она бы и сама… Это правила структуры, в которую она пришла работать. Разведка — это маленькая война, здесь решения принимаются не с точки зрения мирного времени. И со своей стороны она собирается в этой войне побеждать. Ей плевать, что там Майкрофт думает о ней. Пусть его мозговые процессы хоть в пятнадцать раз быстрее, чем у обыкновенного человека, она тоже свою должность получила не за красивые глаза, и она будет делать свою работу и никому не позволит себе помешать.

Под конец столь пафосного внутреннего монолога её начинает разбирать смех. Бенджамин просыпается, Алисия коротко прижимается к нему и целует, чтобы стереть с его лица испуг.

— Это не истерика, — заверяет она. — Просто я слишком серьезно к нему отношусь. Слишком серьезно отношусь к тому, чем можно пренебречь.

Она благодарна Бенджамину за то, что тот не спрашивает ее, кто такой «он».

В машине по дороге на работу она размышляет о том, как плохо все-таки знает людей, задаётся вопросами, что стало той критической точкой, что сподвигла Юджина решиться убить Майкрофта, и как Майкрофт все-таки узнал о ней. На первый, скорее всего, ответа она не получит никогда. Это не из разряда того, что Саттон обиделся за своего любовника, которому Майкрофт из-за давней шутки затормозил карьерный рост. А вот ответ на второй — Майкрофт, скорее всего, видел её досье. Хотела бы она знать, о чём он ещё там прочел. Алисия мысленно перебирает студенческие годы. Нет, кроме Юджина, ей, пожалуй, нечего стыдиться. А вот детство… никто, вероятно, не обвинил бы её в этом, но она и сейчас иногда чувствует жуткий стыд. По поводу многих вещей, начиная от бедности… школьная форма, перешитая из нескольких старых, многократно штопанные чулки, чихающая через каждый километр машина, на которой отчим подбрасывает её до школы, и в конце концов «приносим свои извинения, но вы же понимаете, что она не может и дальше у нас учиться». И кончая этим: «Мне плевать, что ты родилась в семье пэра! Ты будешь делать то, что я скажу тебе делать, маленькая дрянь!»