Портус срабатывает только на четвертый раз. Когда я уже держу в руках портал, в лабораторию вбегает ее сын.

– Абуэльо сэ поньендо маль*, - кричит он.

Мадонна негра**! – на секунду она бросает на меня тревожный взгляд, как будто ищет поддержки, потом срывается с места, и, окутав напоследок ароматом ландыша, уносится в дверь.

Сжимая под мантией банку, я переношусь в гостиную Фелиппе. Как и показывали чары, никого постороннего здесь нет. Фелиппе лежит в той же позе, в которой я оставил его около двух часов назад.

Несколько долгих минут стою, сжимая спинку дивана и смотрю на него. В распахнутое окно влетают звуки машин. Зеленая занавеска с дыркой от клюва совы колышется на ветру так мирно, как будто ничего и не произошло.

Мне страшно.

Ну же, чертова тряпка, Сопливус, давай, соберись!

Вытаскиваю из кармана бодрящее и заглатываю порцию одним махом, потом резко выкидываю палочку вперед, окутывая Фелиппе коконом, в который буду направлять свою магию. На исходе пятой минуты я уже еле держусь. Ничего не получается, ничего! А кокон все продолжает вытягивать силу. Мерлин, почему я действительно такой дурак, что отказался от ее помощи?! Она хотя бы могла остановить процесс. Я уже не могу этого сделать. И знал же, что если отдам слишком много силы, то умру сам, а все-таки, следуя глупой надежде, проскочил порог.

В голове окончательно мутится, и сознание ускользает. Однако, несколько мгновений спустя я вдруг выныриваю из темноты и оказываюсь в каком-то солнечном, воздушном пространстве. Передо мной стоит Лили, в белом платье, в котором она ходила на последних курсах Хогвартса. И у нее такое ласковое, родное лицо, совсем как в детстве.

– Иди ко мне, Сев! – говорит она с улыбкой. – Ты уже заслужил отдых.

Лили, прости меня, - шепчу я. Рыдания душат меня, и я опускаю голову, не смея смотреть ей в глаза. - Прости, прости.

Сев, я не сержусь на тебя.

Я предал тебя, убил. Убил!

Она прижимает меня к себе и гладит по голове.

– Сев, это все в прошлом. Ты тут ни при чем. Он бы меня все равно убил, неважно, передал бы ты ему пророчество или нет.

Слез нет, но тепло расползается по груди, заполняет живот, ноги. На душе – ясно и легко.

Все плохое закончилось, Сев, - улыбается Лили, чуть-чуть отодвигаясь от меня. – Пойдем.

Мы в Запретном лесу. Я беру ее за руку, и она ведет меня куда-то между деревьями. Наверное, на поляну, где мы в первый год в Хогвартсе видели единорогов. Весна, и пахнет, так здорово пахнет цветением. Кругом зелень. И небо над верхушками деревьев такое яркое, такое безбрежно синее…

Вдруг мою радость перебивает смутная мысль.

Лили, а как же твой сын? – спрашиваю я, убирая руку.

Она оборачивается.

– Сев, ты уже один раз сделал все, что мог, - говорит она.

Я останавливаюсь. Нет, это не Лили, нет. Ей же не может быть все равно, что с мальчишкой!

Это я, Сев, - говорит она, качая головой. – Просто теперь то, что делаешь ты, может делать и кто-то другой. - Она показывает в ту сторону, где дубы образуют над тропинкой подобие арки. – Там так хорошо, пойдем уже!

Ты там будешь с Поттером, - вспоминаю я.

Сев, не будь занудой! – восклицает Лили. – Там очень хорошо, и Джеймс не будет доставать тебя.

До арки какой-нибудь десяток шагов. Лили улыбается, и от ее улыбки так сладко в груди… – Ну пойдем, не упирайся, Сев! Вечно ты упираешься, когда речь о чем-то хорошем.

Она смешно морщит губы, изображая обиду. Совсем как в детстве, когда она пыталась заставить меня сделать так, как она хочет. Мне было не в тягость ей поддаваться. Чувство любви наполняет меня. Мерлин, как хорошо! Я делаю шаг по тропинке, вновь дотрагиваясь до ее руки.

Нет, Северус, нет! – раздается вдруг хриплый голос за моей спиной. Незнакомый бородатый парень в свитере обгоняет меня, заслоняя Лили. Я силюсь понять, кто это. – Ты меня не знаешь, - говорит он. – Но тебе еще рано. Ты не для того вернулся, чтобы так рано уйти. Сегодня пока моя очередь, - он вздыхает.

Лили с досадой топает ногой.

– Не слушай его, Северус! – говорит она, высовываясь из-за широкой спины.

Оставь его, с тобой иду я, - настаивает бородач. Он морщит лоб, и мне вдруг кажется, что он похож на ту женщину, с которой я встретился (неужели это было сегодня?) в доме на озере. – Ты не можешь забрать двоих. Сегодня моя очередь. Северус еще слишком мало пожил, он не затем вернулся, чтобы умереть.

Лицо Лили искажается презрением.

– Ты полагаешь, что это равноценная замена? – интересуется она. – Кроме того, ты сам скоро уйдешь на новый круг!

Северус принадлежит нам, - твердо говорит бородач. – За него заплатили слишком большую цену. И еще заплатят!

Но он тоже будет платить! – выкрикивает Лили. У нее дрожат губы, как будто она вот-вот расплачется. – Сев, послушай, - продолжает она торопливо, подходя совсем близко, так, что я чувствую ее теплое дыхание на своем лице. – Тебе решать. Ты уже и так измучен и устал. Я отсюда вижу, как тебе плохо, тоскливо и одиноко. Если ты останешься, тебе будет во много раз хуже, чем было до сих пор. Ты испытаешь такую страшную боль, что куда лучше умереть, чем ее испытывать. И это не пойдет ни в какое сравнение с тем, что было после моей смерти. Я… не хочу на это смотреть. Если ты пойдешь со мной, будет только хорошее. А все плохое закончится. Пожалуйста, пойдем со мной. Мы там будем вместе. Пожалуйста, Сев.

Я клялся защищать твоего сына, Лили, - вспоминаю я. Мне страшно от того, что она говорит, от ее тона. Мне хочется пойти с ней. Но я не могу. Если у меня есть выбор, я должен попытаться хоть как-то исправить то, что натворил.

Его будут защищать, Сев, не волнуйся. Его будут защищать без тебя, - настаивает она.

Лили, - бородач кладет руку на ее плечо. – Ты забыла о том, кто ждет его.

Это не стоит! Не стоит всего, что произойдет с ним! – цепляясь за меня рукой, она прячет лицо на его груди, разражаясь рыданиями.

Твой выбор, парень, - говорит мне бородач поверх головы Лили, сосредоточенно морща лоб.

Что меня ждет? – спрашиваю я тихо. – Инвалидность? Азкабан? Безумие?

Он твердо смотрит мне в глаза. Цвет его радужки – темно-синий. Как у Фелиппе, вспоминаю я.

Она в каком-то смысле права, говоря, что ничего хорошего. Думаю, зависит от того, как ты к этому отнесешься. Твой характер легким не назовешь, но, пока ты жив, у тебя куча возможностей, парень.

Лили не поднимает головы от его свитера, продолжая всхлипывать. Мой взгляд упирается в ее подрагивающую спину.

А где Фелиппе? – спрашиваю я.

Я его не видел, - отвечает бородач, и обращается к Лили. – А ты?

Тебе лучше знать! – огрызается она. – Он же из ваших. Его вот тоже отец заждался.

Бородач качает головой:

Может, он еще жив? Ты давай скорее решай, а то мне пора уходить.

Может ли быть, чтобы Фелиппе был жив? Значит ли это, что у меня еще есть шанс его спасти?

Так я и знала! – с горечью говорит Лили. Ее спина неожиданно расплывается передо мной, слова звучат откуда-то издалека. – Опять этот долбаный секс все испортил!

Бородач смеется.

– Прощай, Северус! - доносится до меня его хриплый голос. – Прощай!

Внезапно вместо тропинки я обнаруживаю под ногами пол гостиной. Руке зверски больно, и по ладони стекает что-то теплое. Фелиппе! Он бьется в судорогах у моих ног, намертво вцепившись в мое правое запястье и распахав своими ногтями мои вены.

У меня уходит несколько минут на то, чтобы хоть как-то залечить руку, высчитать вес ингредиентов и замешать шкуру летейской жабы в зелье из болотного корня. Фелиппе все еще лежит на полу. Разжав ему зубы ножом, я вливаю в него антидот, и прислонившись спиной к дивану и подтянув колени к животу, напряженно жду реакции. Должно быть, так Эдмон Дантес ждал, когда лекарство подействует на аббата Фариа.