Сейчас Фернандо, скрестив руки на груди, стоял у окна в библиотеке. В кресле в двух шагах от него сидел Фелиппе. Мария Луиса поставила на стол поднос с кофе и зефиром, и Максима прикрыл дверь. Эухения взяла чашку и тоже подошла к окну, рассматривая озеро, заволоченное пеленой дождя.

Фернандо + Фелиппе – это означало новости о Нике, но беседу никто не начинал.

Ну? – в конце концов сказала она.

Ника в Болонье, Хен, - со вздохом отозвался Макс. – Она сделала себе маггловский паспорт, прибавила себе энное количество лет и прошла пробы в местный театр. С Конфундусом, как я понимаю.

Ну почему же? – фыркнула Эухения. – Разве она не доказала всем нам, какая она хорошая актриса? – Она повернулась к Фелиппе. – Почему Болонья?

Думаю, потому, что она хочет попробовать свои силы сначала на маленькой сцене, - отозвался Фернандо из-за ее спины. – В некоторых вещах твоя сестра не так уж глупа.

Жаль, что только в некоторых. А Гжегож?

Фелиппе вздохнул и немного отвел взгляд.

Мы его не нашли, - снова ответил Фернандо. – Нам удалось найти маггловскую гостиницу в Риме, где они ночевали после побега. Мы сняли с портье Обливиэйт. Он был очень криворуко наложен, кстати. Ника с Гжегожем поссорились в первую же ночь. Так кричали, что стены тряслись. Портье пошел устранять скандал, услышал, как Ника орала: «Ты все это время мне врал, козел!», потом хлопок. Портье подумал, что она его убила, а поскольку он бывший военный, храбрый, но…

Глупый, - хмыкнул Максима.

Не отличающийся способностями к анализу... Он выбил дверь и увидел Нику с палочкой в руках.

Ну и получил Обливиэйтом в морду.

Фелиппе все еще молчал, и Эухения вдруг подумала, что на самом деле тот гораздо раньше Нику нашел, просто зачем-то ее покрывал.

И точно никаких следов Гжегожа? – упрямо глядя на Фелиппе, спросила она.

На этот раз тот посмотрел ей в глаза и покачал головой. Она соорудила в голове надпись «Я знаю» с толстым восклицательным знаком и отправила ему, пытаясь установить мысленную связь. Фелиппе даже не дрогнул, но через несколько мгновений пришла картинка – птичьи следы, которые обрывались на середине дорожки. Эухения улыбнулась и получила улыбку в ответ.

Что будем делать? – вопросил Макс.

А что вы собираетесь делать? – поинтересовалась Эухения.

Это против тебя в первую очередь преступление, - хмуро сказал он. – Тебе решать.

Преступление…

Нет, конечно, никто не отрицает, что у нее просто нет мозгов! – взорвался Макс.

Ну и чего ты добьешься, если вернешь ее сейчас? – раздался спокойный голос Фернандо.

Денег хотя бы?

Их у нее нет.

То есть как это нет?!

Похоже, что Гжегож их забрал. У нее денег едва хватает на жизнь.

Ну, совсем хорошо!

Они замолчали.

На деньги Эухения и так не слишком рассчитывала. И так понятно, что им с Максом и Хуаном Антонио придется перебираться в эту забытую богом Аргентину и вести там дела. Еще и за Паскуалой присматривать, которая вообще неизвестно где. Хуан Антонио там уже осваивался вовсю, а Эухения все медлила. Хоть она и пережила здесь столько всего, все же это был ее замок, ее место, и расставаться с ним было – словно выбивать почву из-под ног. Впрочем, Макс тоже никуда не спешил.

И, кажется, сейчас решение действительно нужно было принимать ей. Никто не сделает это за нее.

Маме скажем, что она в порядке, но не скажем, где она, - придумала Эухения. – А за Никой надо присматривать по мере сил, и чтобы она не нуждалась ни в чем, вот и все.

А если у нее опять крышу сорвет? Если она еще что-нибудь в таком духе изобразит? – ухмыльнулся Макс.

Вот тогда - да.

Я думаю, что с ней будет все в порядке, - задумчиво сказал Фернандо. – Она получит там то, чего так хотела, - признание. А поскольку маг и палочка при ней – не пропадет.

Макс обернулся к Фернандо:

Если ты так думаешь…

Да, я так думаю, - сказал тот, и Макс согласно кивнул.

Опять это их взаимодействие, полное… полное чего? Может, они тоже отправляли друг другу картинки по мысленной связи?

Эухения увидела за окном прояснившееся небо и пошла во двор – дышать. Ее никто не останавливал. Знали уже, что если она вот так уходит – хочет побыть одна.

Однако не успела она свернуть к русалкам, как раздался хлопок аппарации и посреди двора появился Руфалдо.

Сеньорита Эухения, - поприветствовал он, приподнимая свой странный головной убор – нечто среднее между тюрбаном и колпаком.

Чарли тоже носил такой… Не в те часы, когда работал на ферме, конечно. Когда имеешь дело с драконами, все должно быть огнестойким или под чарами – обыкновенная одежда изнашивается слишком быстро.

Как вы поживаете, сеньор Руфалдо? – спросила Эухения.

Он выглядел явно лучше, чем когда они виделись месяца два назад. Он тогда приходил спрашивать, нет ли каких-нибудь шансов возродить ферму.

Я пришел сказать, что мы отправляемся в Румынию, сеньорита Эухения, - вздохнул он. – Не хочется отрываться от корней, но с драконами такое дело – если уж ты начал с ними работать, то привязываешься на всю жизнь. Чарли, друг нашего Чарли, предложил нам очень хорошие условия. Да и Аделаида беременна у меня вот уже второй месяц как. Ей пойдет на пользу переменить обстановку.

Руфалдо?! Аделаида беременна? – всплеснула руками Эухения.

Он кивнул.

Это было невозможно, немыслимо. Аделаида еще при родах Чарли болела так сильно, что едва выжила, и поскольку лечил ее сам барон, все знали, что у нее никогда больше не будет детей.

Вот думали, что все уже, а оказывается, бог не оставляет. И вам дай бог всего хорошего, сеньорита Эухения, дай бог.

Руфалдо ушел в замок, а Эухения отправилась к русалкам, размышляя, мог ли Руфалдо ошибиться. Впрочем, кроме отца, он из врачей никому не доверял. Должно быть, из-за этой истории с Гжегожем ей просто забыли сказать. А может, даже и сказали, только она была слишком занята собой.

Парапет был мокрый. Эухения представила, сколько телодвижения нужно сделать, чтобы высушить его и статуи, и наколдовала стул. Но он выглядел так сомнительно, что она даже пробовать не стала садиться – развеяла.

Упражняешься? – спросил из-за ее спины Ромулу.

А ты что делаешь здесь? – удивилась она. – Мама говорила, что у тебя грандиозный проект, и тебя до августа не будет.

Был, - улыбнулся тот. – На самом деле я бросил все.

Бросил?

Эухения вгляделась в его лицо. Ромулу выглядел каким-то повзрослевшим, что ли. И еще каким-то… неправильным.

Как бросил? – повторила она.

Так и бросил. Решил, что хватит маяться ерундой. - Он вынул из джинсов сигареты и закурил. – Договорился в Мадриде уже сегодня. Открою контору на улице Алькала. И буду преподавать в университете старинные чары. Это совсем рядом с работой Риты, так что мы сможем видеться днем хотя бы в обед.

Видеться с Ритой? – Эухения уставилась на него.

Ну да. Что тебя так удивляет? Что твой брат решил попробовать дать своей жене то, чего она заслуживает?

А как же твой маггл?

Какой маггл? – теперь уже Ромулу уставился на нее, явно подозревая, что она не в своем уме.

Впрочем, на секунду Эухения в себе действительно усомнилась.

Сорри, это я, наверное, перепутала. Кто-то из наших говорил, что вроде ты собирался в Англии открывать контору с каким-то магглом… - соврала она.

Нет, это ты точно перепутала! У меня нет никакого желания оставаться в Англии. Я вообще не понимаю, что я там делал столько лет! Там даже погода дурацкая. И кстати, - он неловко улыбнулся, - мы с Ритой поговорили и решили, что, если у нас получится, мы хотим завести ребенка в этом году. Чтобы они были ровесниками с Эдоардо. А вообще мы хотим как минимум двоих.