Ты так ищешь причину, черт возьми, как будто хочешь, чтобы это сбылось!
Если я найду причину, по которой это не сбылось, может, я найду способ остановить другие смерти? Мы найдем!
А что мама говорила Хуану Антонио про то, что Вильярдо будут преследовать несчастья, пока она будет главой рода?
Это и говорила.
Может быть, есть еще какие-то предсказания, которые помогут с этим разобраться?
Угу, - тоненько вздохнула Полина Инесса и продекламировала:
«Все Вильярдо умрут, если самый сильный маг рода не оставит потомства». Ну, или как-то так? Помнишь это предсказание?
Нет. Я думала, это шутка, что ты его только что сочинила.
Нет, это мне Алисия рассказала. Сейчас ведь я хожу к дедушке, и мы часто с ней разговариваем. Она раньше работала у бабушки Миры, и она говорит, что Алехандро Теодор считался самым сильным магом, сильнее дедушки, и когда он бил бабушку Миру, то всегда говорил ей: «Если ты не родишь мне, все Вильярдо вымрут».
Кошмар какой!
Ну да! Я очень понимаю дедушку, почему он его на дуэль вызвал. Хотя прекрасно знал, какова будет цена!
Но как Алехандро Теодор мог это делать? Бабушка Мира сама очень сильная колдунья!
Алисия говорит, что она, - Полина Инесса понизила голос до шепота, - ненавидела его и не хотела с ним спать. Он привязывал ее к кровати, бил, ну и... И чем дольше она не беременела, тем больше зверел…
О Боже! – выдохнула Эухения Виктория. – И этого человека в учебнике Истории магической Испании называют героем!
А тогда еще не было закона, по которому жена могла пожаловаться на мужа. А пожаловаться в семье, попросить защиты – это было унизительно.
Но она же могла попросить защиты в монастыре! Говорят, отец Грегори, Хорхе Павана, был также строг, как и Грегори. Уверена, он не допустил бы такого!
И все равно это был бы позор, все бы узнали о том, что она не живет с мужем. Ее бы осудили в собственной семье.
Было видно, что Полина Инесса уже сама задавала все эти вопросы Алисии, и получила на них ответы.
Но, видишь, в конце концов она не выдержала и решилась на позор. Алисия говорит, она потом десять лет жила у себя в поместье очень замкнуто и никуда не выходила. Пока не стала за животными в Африке охотиться.
Сбежала, - улыбнулась Эухения Виктория. – Может, она и Альбалате Пинто, но в первую очередь, Вильярдо. Потому что все Вильярдо бегают от решения проблем. Что ты думаешь о Ромулу?
О Ромулу? – Полина Инесса задумалась. – Ну, он стал спокойнее.
Но не счастливее, правда? – состояние Ромулу беспокоило Эухению Викторию чуть ли не сильнее собственного. И даже, может быть, из-за разницы характеров этих двух - сильнее состояния Макса.
Ну, прошло всего две недели, как он дома, - с некоторым сомнением сказала сестра.
Две недели – это много или мало? Действительно ли Ромулу был влюблен в того маггла или он просто так отчаянно нуждался хоть в ком-то, кто его выслушает? Хоть в ком-то, кто мог бы ему заменить Риту, которая всегда в первую очередь была другом и сестрой, а не женой. Эухения Виктория любила ее, но ни на секунду не верила, что та вышла замуж за Ромулу по любви.
… Старый дом Майерсов в Оттэри-Сент-Кэчпоул. Лето между шестым и седьмым курсами Риты в Хогвартсе. Август, почти что уже сентябрь. Дождь.
В кабинете в башенке на втором этаже немного холодно, и старая шаль Ритиной бабки не греет. Окно в сад распахнуто, и с очередным порывом ветра мокрые ветки стряхивают на письменный стол тяжелые капли. Эухении Виктории восемь, и она, чувствуя себя подавленной от сильной боли в ноге, послушно сидит на коленях у Риты. Та комкает очередное письмо, и ее волосы становятся ярко-красными, а их кончики подсвечиваются электрическими искорками. Рита редко проявляет способности метаморфа при ком-то, и Эухения Виктория чувствует гордость за то, что у них теперь есть общая тайна.
«Ромулу… он так на него похож, - говорит Рита. – Почему это не он? – бормочет она, вспушивая волосы Эухении Виктории. – Вот скажи мне, Хен, почему это не он?»…
А у меня голова сейчас разорвется! – сказала вдруг Полина Инесса, и Эухения Виктория вернулась в реальность, сфокусировав взгляд на темных глазах сестры. – Из-за всего этого Святое семейство* опять не получается. Пока леплю, думаю черт знает о чем, и руки не слушаются… - Полина Инесса огорченно потрясла в воздухе тонкими смуглыми кистями, усыпанными мелкими родинками. – Я только и умею, что палочку держать. Хотя утешает, что это пригодится, если на нас нападет кто-нибудь типа Волдеморта с его приспешниками. Наверное, мы всем семейством даже продержимся целых пять минут, - сказала она и со вздохом поднялась. - Ладно, пойду еще раз попытаюсь. В мастерской, кстати, теплее, чем здесь. А что, если класть в этот обогреватель два пакета сразу? Вдруг сработает?
Когда дверь за сестрой захлопнулась, Эухения Виктория снова села и приложила ладонь к голой светло-серой стене. Без гобелена она была гораздо холоднее, но неприятным оказалось не это. Без всех этих предков за своей спиной она внезапно почувствовала себя брошенной.
Не прошло, однако, и часа, как ее уединение было вновь нарушено.
Нашел что-нибудь? – с любопытством спросила Эухения Виктория, посылая книгу на телевизор и одновременно придвигаясь ближе к проходу.
Нет, - ответил Макс, прикусил и без того припухшую губу и нервно забарабанил по краю книжной полки. Стоявшая на ней чернильница недовольно подпрыгнула, расплескивая ярко-зеленые капли, перо в ней угрожающе заколыхалось.
Что-то случилось?
Я все утро провел в монастырской библиотеке, все утро, - ответил он, затем, подумав, перешел через всю комнату и бросился на стоявший у постели стул. Раздался предупредительный треск.
Макс вытащил палочку и прошипел скрепляющее заклинание.
Эухения Виктория засмеялась.
Этого хватит всего на пару часов. Надо поставить кресло, - сказала она. – Так что ты там не нашел?
Макс вытер пот со лба.
Практически ничего. О том периоде, который нас интересует, и о Гриндевальде тоже ничего. И это кажется странным. Ведь в монастырскую библиотеку собирают все выходящие книги. По крайней мере, на основных европейских языках. А после каждой войны мемуары выпускают все, кому не лень. А подшивки газет? Я не нашел ни одной подшивки «Болетин дель мундо махико» или «Оракуло диарио»*, начиная с 1895 года и заканчивая пятидесятыми годами. Причем британский «Ежедневный пророк» за эти годы там есть.
Эухения Виктория присвистнула.
Выглядит так, как будто кто-то не хотел, чтобы важная информация была найдена.
Или она просто кому-то понадобилась, Хен, - заметил Макс, внимательно рассматривая свои ногти. – И он просто-напросто спер подшивку и все нужные книги.
Или и то, и другое? Но тогда все должно быть в общем каталоге монастырских книг.
Дело в том, что и каталога тоже нет.
Э-э-э? Но он совсем недавно был.
Когда?
Две недели назад? Можно уточнить у Полины Инессы, она искала мне книги.
А-а-а, те самые, которые у меня под кроватью лежат? – протянул Макс, лукаво глядя на сестру.
Эухения Виктория смутилась.
– Извини, - буркнула она, чувствуя, что краснеет.
Ну, брось, у меня не такая тонкая натура, как у Полины Инессы. Мне это даже интересно, так что одну из них я уже зачел. Про проклятия, из-за которых люди чернеют, например, очень интересно.
Брр, не хочу даже думать об этом!
А, может быть, напрасно? – спросил Макс. – Жаль.
Он посмотрел в пол между своих широко расставленных ног, и Эухения Виктория поняла, что он очень хочет, чтобы она спросила, почему ему жаль, а он бы помялся, а потом ответил, что она могла бы изобрести зелье, которое спасает людей от этих проклятий. С детства он мечтал о том, что она станет великим зельеваром, чуть ли не больше нее самой. Но даже ради исполнения всех желаний Макса она не прикоснется к котлам вновь!
