Несмотря на неопровержимое доказательство в виде личной подписи правителя Беленора, она до сих пор отказывалась верить в то, что только что прочла. Не было никаких оснований подозревать второго сына короля, самого благоразумного из их забавного квартета, в совершении такого ужаснейшего поступка, как поджог жилых кварталов с многочисленными жертвами. Голая правда явилась в образе каллиграфических чернильных букв, информировавших относительно дальнейших действий в том случае, если на пороге какого-либо замка внезапно покажется сбежавший кронпринц и вся его семья. Значит, он не просто ударился в бега, но и нарушил данную им клятву.
Проглотив вставший поперек горла отвратительный ком, старшая из дочерей Маркуса отодвинула от себя ненавистное послание с сухими фактами и взглянула на брата, чье помрачневшее лицо приобрело серый оттенок. Было видно, что в его голове происходит масштабная баталия между жестокими противниками. Либо согласиться с написанным, либо посчитать это самой настоящей клеветой, злой шуткой или чьей-то ошибкой. Достаточно было лишний раз всмотреться в лицо Лерии, чтобы увидеть в глубоких серых глазах неимоверную боль. Все тайные надежды и мечты были разрушены клочком бумаги.
Странное чувство, будто тебя только что пронзили острейшим кинжалом, а потом выпотрошили все внутренности. Не было совершенно никакого основания не доверять королевским словам, в особенности если взять во внимание тот факт, что достаточно давно по замку ходят слухи относительно произошедшей в столице трагедии, но не было и слова о причастности к ней королевских сыновей. Нарушенная клятва, разрушенные планы и сестра, чьи глаза почти наполняются слезами.
– Мне жаль, – было единственным, что произнес Стефан, положив руку на плечо Лерии. В данной ситуации сочувствие и жалость мало чем помогут, ибо не вернут сбежавшего жениха, но они были необходимы. Семейные узы связывали по рукам и ногам, сковывая движения. Нельзя было просто пройти мимо или сгладить ситуацию неуместной шуткой – не таким был наследник Севера. В глазах отчетливо читалось искреннее сострадание. Спустя несколько секунд он подобрал письмо, еще раз пробежался по наиболее примечательным местам, словно надеясь, что неправильно понял смысл. – Нужно сообщить Деймону.
Такая возможность представилась почти сразу же, как были произнесены эти слова. Одна из пяти дверей резко отворилась, чем заставила оконные шторы отчаянно биться о темные камни. На пороге показался другой представитель славного рода Волков. Серо-голубые глаза с толикой насмешки поочередно разглядывали поникших родственников. На какую-то долю секунды кривоватая улыбка тронула изгиб красивых коралловых губ. Высунутый язык прошелся по верхним зубам, после чего его хозяин немного взъерошил собственные волосы, темные с легким каштановым отливом. Он был единственным из братьев, кто унаследовал черты отца.
От матери ему достался лишь скошенный подбородок и привлекательная наружность. В остальном все напоминало великого Маркуса Старка в молодости: квадратная форм лица, вечно прищуренный взгляд и, разумеется, жесты. Он являл собою яркий пример молодого юноши, ради которого возможно было совершить непоправимые глупости. Впрочем, он редко подпускал к себе кого-либо дольше, чем на одну ночь. Неизвестно, подслушивал ли он весь разговор через дверь или появился так вовремя по счастливому совпадению. Как бы то ни было, но бумага со сломанной королевской печатью моментально оказалась в руках Деймона. Прошло не больше минуты, прежде чем он, улыбнувшись, произнес:
– Одной проблемой меньше. Я всегда говорил, что на Ланнистеров невозможно положиться. Не знаю, зачем ты вообще завел разговор на эту тему с так называемым королем. Но все так хорошо начиналось: вы о чем-то договорились, почти назначили точный срок, а потом вдруг произошла маленькая неувязка. Оказывается, наш благородный лев не такой уж и благородный, раз сбежал с поджатым хвостом. Впрочем, это нестрашно, ведь всегда можно найти более достойного кандидата. Из тех, кто не убивал наших дядей, например.
– Вот поэтому я и не позволил тебе ехать в Королевскую Гавань на празднование именин принцессы, – парировал будущий лорд, чье терпение начинало медленно иссякать. После возвращения из столицы, где он почти договорился о браке своей младшей сестры со вторым сыном короля, Деймон, казалось, стал другим человек. Прощение, человечность, дружба – все эти качества были для него слишком недосягаемы. Он закрылся в эгоизме и цинизме, оправдывая свое поведение событиями двадцатилетней давности. – Ты слишком импульсивный, особенно когда много выпьешь.
– Да брось, Стеф, на самом деле я – великий поклонник Ланнистеров. Ты себе даже не представляешь, насколько. Мне очень нравится их многообещающий девиз, – едко продекламировал Старк, приложив правую руку к груди для вящего эффекта, – В любом случае, я сожалею, что тебе, сестренка, не удастся прикрепить к гербу с волком еще и золотистого льва. А ты, Стефан, не сможешь быть записан в скучные книги по истории, где о тебе упомянут, как о величайшем чудотворце, устроившим первый в жизни брак между лютыми врагами.
Их словесная перепалка, как обычно, могла затянуться на долгие часы непрерывных споров и дискуссий. У Лерии не было ни желания, ни сил вмешиваться в семейные распри. Ведь, по сути, чувства Деймона можно было понять: всю свою жизнь ему приходилось наблюдать за медленным угасанием отца. Маркус Старк, величайший лорд Волчьего Логова, потерпел сокрушительное поражение во время трехлетней войны, когда осмелился выступить на стороне Таргариенов. Он потерял старшего сына и наследника, потерял двоих братьев, жестоко убитых в битве, потерял половину войска. Разумеется, ему даровали прощение, позволив и дальше править на Севере. Тем не менее, он превратился в жалкую подобию самого себя. Впоследствии у него родилось пятеро здоровых детей, но это не восполнило потерю, не заставило его вновь почувствовать себя счастливым.
Последняя смерть близкого человека нанесла непоправимый удар уже немолодому сердцу: Мелиса, единственная любовь всей его жизни, умерла, подарив жизнь пятому по счету ребенку, мальчику Бриндену. Не выдержав, Маркус последовал за ней спустя год, оставив собственных детей на попечение сердобольных вассалов. Таким его запомнили члены семьи: пропащим человеком, согнувшимся от тяжкого бремени жизни; опозоренным, побитым, ничтожным. Деймон не мог простить то, что глава семьи склонился перед Майклом из дома Ланнистеров, признавая таким образом собственный крах. Со временем эта детская обида переросла в лютую ненависть к самому себе и всем представителям нового королевского рода. Лицезреть угасание родительской жизни – отвратительнейшее зрелище, которое пришлось пережить каждому из них. При всем этом Стефан и Лерия смогли забыть о старых обидах, продолжая воспитывать младших брата и сестру в соответствии с принципами давно умерших родителей.
Нарастающая собачья грызня была прервана неожиданно вошедшем слугой.
Старый кафтан прилипал к телу от нескончаемых ручьев пота, изобилующих на морщинистом лице. Понадобилось около двух минут, чтобы членораздельная речь, наконец, оповестила двоих братьев о случившейся беде. Сообщение было получено так быстро, как только возможно – оно гласило, что деревушка неподалеку от замка была атакована разбойниками. Их предводителем является знаменитый вор и насильник, на чьем счету немало сожженных дотла городков. Одна из самых больших проблем Севера вновь напомнила о себе очередным набегом на беззащитных крестьян. Лучшие бойцы Логова готовы немедленно последовать за своим лордом, дабы защитить окрестные владения. Не медля ни секунды, будущий лорд в один мощный рывок преодолел расстояние до входной двери, а затем спустился во внутренний двор, где в ожидании предводителя томилась дюжина хорошо экипированных солдат.
Знамена с серым волком, мчащимся по белоснежному полю, реяли на ветру. Бурая кобыла была приготовлена специально для возглавляющего небольшой эскорт лорда, чье неоспоримое лидерство должно было воодушевить столь малый для обороны городка отряд. Впрочем, сила и ловкость северных рыцарей во много раз превосходила достоинства южных воинов. Вскочив на лошадь, Стефан был готов выдвинуться сейчас же, но об этом пришлось забыть, поскольку Деймон больше пятнадцати минут запрягал своего верного скакуна. Черный, под цвет волос хозяина, жеребец норовил лягнуть кого-либо копытом. Скверный характер прекрасно сочетался с жестоким нравом младшего Старка.
