– Какого черта ты валяешься без дела? – поинтересовался грубоватый голос старого дорнийца, в котором таилась мирная душа, не желающая лишнего кровопролития. В отличие от остальных, он понял, что их фактически отдали на растерзание врагам, на следующий же день после странного приказа. Проведя всю трехлетнюю войну среди таких же военнопленных, Карилл проникся своеобразным уважением к повстанцам. Он рассказывал удивительные истории, показывающие великодушие Майкла. Но он не стал упоминать об этом в присутствии Старка. – Новый день – новая возможность что-то изменить.

– И новая порция твоих нравоучений, – съязвил недовольный Хорнвуд. Старикашка, по всей видимости, привязался к своему брату по оружию и несчастью. Не единожды он повествовал о своем единственном сыне, оставшемся в Дорне, и повторял, как сам Питер на него похож, хотя разница в возрасте была велика. – Не надоело радоваться тому, что проснулся под флагом с черным волком, а не золотым львом?

– В этом твоя основная проблема, – рассмеявшись, Вэйт провел морщинистой рукой по гладким полуседым волосам. Под поразительно голубыми глазами образовались фиолетовые мешки. – Ты не умеешь радоваться вообще.

Его собеседник фыркнул, явно не испытывая особого наслаждения от разговора.

– Ладно, не имеет значения. – Бинт на продырявленной руке уже не окрашивался в яркие красные оттенки. – Что будем делать с нашим общим другом? Вчера сбежала еще одна группа рядовых бойцов. Но есть и хорошая новость – они у нас ничего не украли. Просто красть нечего.

– Обнадеживает, – хмыкнув, братоубийца склонил голову набок. Размышления мало помогали решить имеющуюся дилемму. Либо последовать за практичными трусами, либо оставаться с преданными дураками. Обманутые надежды. – Что предлагаешь? С нами покончено. Не сегодня, так завтра сюда явится целое полчище триумфаторов и великодушно попросит сдаться. Лично я собираюсь выпустить им всем кишки. Хоть перед смертью избавлю мир от пары-тройки мерзавцев.

– Весьма похвальная мечта, – не без иронии заявил южанин, разминая затёкшую шею. Приходилось спать на жестком матрасе практически без перины – половина шатров сгорела при недавнем пожаре. – Но ты же еще сравнительно молод. Я множество раз умолял тебя поехать со мной. И не надо на меня так смотреть. Нас все равно бросили. Так какая разница? Никто не осудит.

– Ты бы уже давно попивал вино собственного производства в кругу любвеобильных родственников. Но вместо этого сидишь тут и уговариваешь незнакомого человека, которому, в сущности, ничего не должен, разделить с тобой путь до Дорна? – Житель Севера редко встречался с бескорыстной добротой. Везде подвох и лукавство. – Чего же ты хочешь на самом деле?

– Чего я хочу? – переспросил ни капли не удивленный Вэйт, вытаскивая лезвие меча на слабый солнечный свет. – Я хочу жить вечно в стране, где лето длится тысячу лет. Я хочу замок в облаках, чтобы смотреть на весь мир сверху вниз. Я снова хочу стать двадцатилетним юнцом. Когда мне было двадцать, я мог сражаться весь день и спать с прекрасными девами всю ночь напролет. Неважно, чего мы хотим. – Старый вояка с проигранной битвой за плечами давал советы неудавшемуся капитану. Забавно. – За год я понял, что идти рука об руку с хваленым Лжепророком – равносильно плевку в душу Господу. Пусть лучше мои люди погибнут в бою за правое дело, чем в одиночестве от голода, с объеденными пальцами и слезами на щеках. Об умерших такой смертью песен не слагают.

Замолчав на долю секунды, он набрал в легкие больше воздуха и продолжил:

– Что до меня, то я стар. Чувствую, это будет моя последняя война. Хотелось бы искупаться в крови этого сумасшедшего перед таким финалом. Я хочу ощутить ее брызги на своем лице, когда мой клинок погрузится в его череп. Да, я хочу слизать ее со своих губ и умереть с этим вкусом на языке. Теперь могу об этом совершенно спокойно говорить, не боясь доносчиков. – Выпрямившись, он словно не замечал окружающих. Словно вдохнул желанную свободу. – Думаешь, мое желание… Оно осуществимо?

Будто услышав столь абсурдную молитву, Бог решил отыграться за причиненные паршивым ублюдком страдания. Негоже еретикам изнывать от чувства сожаления и выдавать себя за тех, кем они не являются. Может, пожилой дорниец и не принимал участия в зверствах, прогремевших на всю страну, но, несомненно, присутствовал во время них и наблюдал. Иной раз бездействие – хуже любой одержимости. Раскатный гром мерк в сравнении с оглушительным воем боевого рога, раздавшимся вблизи. В одночасье из темной линии деревьев, контрастирующей на фоне безмятежного неба, выпорхнули сотни всадников. Почти не касаясь земли, кони летели по травянистому холму, норовя врезаться в противников. Стяги, реющие на резвом ветру, изображали красного охотника с насаженной на копье добычей. Символично, учитывая тот факт, что вскорости тела безбожников окажутся насаженными на железные наконечники роялистских копий. Так и произошло.

На полной скорости кавалькада врезалась в ближайшие палатки, снося шокированных нечестивцев одного за другим. С противоположной стороны, из-за крутого поворота, ринулась другая часть разделенной армии. Наконец, третье подразделение во главе с молодым десницей устремилось навстречу двум предыдущим отрядам. Авангард вели печально известные братья Тарли, не знающие пощады. Взмахи мечей, ржание, воодушевленные крики, душераздирающие вопли – издержки войны. Ее неприятная область, омерзительный фасад. Монархисты, не прекращая исступленного галопа, за считанные минуты эффектно пронеслись мимо друг друга. Красные, черные, желтые и зеленые цвета перемешались. В ход шли самые изощренные виды пыток. Не думая сбрасывать темп, солдаты громили вражеский лагерь.

Секира мелькнула достаточно близко, в результате чего на шее замершего мужчины возникла багровая полоска. Его голова буквально сползла с оголенного куска мяса, а брызжущие кровью останки рухнули под копыта.

Тела разваливались на куски от соприкосновений с молниеносными лезвиями. Мечи разрезали плоть, булавы – крушили черепа, а молоты оставляли безликую массу. Лев победил, стоит отдать должное. Сопротивление бесполезно и бессмысленно. Убитые валялись посреди стоянки. Заживо похороненные под завалами шатров и бездыханными конскими тушами еретики копошились в грязи и тянулись к недосягаемому солнечному свету. Вялые движения постепенно обрывались.

Визг и вой распростертых в лужах крови мятежников, пытающихся спрятать в распоротый желудок вывалившиеся наружу кишки, стихли. Остатки верноподданных Лидера, не успевшие поспешно скрыться в зарослях, упали на колени. Впрочем, на них никто не обратил внимания, просто затоптали при первой удобной возможности. За многими беглецами погнались специально, чтобы изничтожить скверну в зародыше.

Спустя некоторое время подъемный мост осажденного замка опустился, пропуская с дюжину облаченных в доспехи воинов. Помчавшись к союзному объединению, резво освободившему один из важнейших опорных пунктов, они выкрикивали девиз дома Ланнистеров. Их командующим был высокий сорокалетний мужчина, постаревший лет на десять благодаря несбалансированному питанию в условиях многомесячной блокады. Тем не менее привычная широкая улыбка, оголяющая белоснежные зубы, сохранилась. Вытянутое лицо с кустистыми бровями и ямочкой между ними быстро расположило к себе, несмотря на дальнейшие действия лорда: спешившись, он резко извлек лук, натянул тетиву и выстрелил одному из неудавшихся захватчиков в глаз. Необъяснимая восторженность охватила убийцу, принявшегося истреблять поганых стервятников.

– Узнаю своего дражайшего товарища, – намекая на крепкие объятия, Себастьян дал волю эмоциями и застыл с расставленными руками. Долго ждать не пришлось – Кью отличался непроходимой сентиментальностью. – Извини за задержку, нам пришлось изрядно потрудиться, дабы собрать необходимое количество людей. Да и появление королевского советника тормозило все дело.

– Ни в коем случае не виню вас, но прибудь вы, скажем, на пару месяцев раньше, то я бы даже предложил тебе выпить. Увы, личные запасы давно закончились, – Карлайл выглядел немного обреченным и потрепанным, однако плотный ужин исправит сей досадный изъян. – Не поверишь, но имел честь познакомиться с твоим двоюродным братцем. Мерзопакостная тварь, каких свет не видывал. – Поздоровавшись с другими спасителями, просторец вздохнул полной грудью. – Но поговорим об этом позднее. У меня жена осталась внутри, ей необходима помощь, а лекари страдают не меньше.