Поняв намек, Себастьян послал группу целителей и две повозки с провизией внутрь отвоеванного бастиона.

– Спасибо тебе. Не хотелось беспокоить Его величество, но я же могу с ним увидеться? И с Персивалем тоже.

– К сожалению, наш правитель не здесь. Он помогает старым друзьям и вербует еще солдат в нашу скромную армию, именуемую Альянсом, – заметив непонимание, сир ухмыльнулся и провел ладонью по растрепанным темным волосам. – Ты много чего упустил. Но не переживай, мы наверстаем упущенное.

Последняя фраза заставила рассказчика вздрогнуть и съёжиться.

– Когда мы сражались за Висячие Сады, он был убит. Я говорю про Персиваля. – Неподдельное удивление, сменившиеся искренним состраданием, задевало за живое. – Постарайся не упоминать об этом в присутствии его дочери. Свежие раны затягиваются медленно.

– Разумеется, – прокашлявшись, южанин изъявил желание пообщаться с десницей и поблагодарить за избавление от нестерпимых мук подкрадывающегося голода. – Вы не поверите, но хуже этого может быть только вид твоей возлюбленной, умирающей прямо на глазах. Пожирающее изнутри чувство собственной беспомощности.

– Как ни странно, я понимаю вас. Мне доводилось переживать подобное, – Ланнистер не лгал. Сколько раз ему приходилось наблюдать за тем, как отец избивает Никлауса и получает от этого ненормальное удовольствие. Сколько раз он следил за тем, как в битвах погибали его близкие. Слишком часто он играл роль стороннего зрителя. – И не скажу, что это бесценный опыт. Но пусть прошлое остается в прошлом. Вы живы. И ваша супруга – тоже. Предлагаю сосредоточиться на основной цели – выживании в условиях правления безумца. Надеюсь, вам рассказали о произошедшим? Ваш новый сюзерен, к счастью, не склонен к припадкам слепого повиновения всяким демонам.

– Единственная приятная новость за весь день, – согласился лорд Цветника, глядя на поле недавней битвы. Красивое зрелище. – В детстве я дружил преимущественно со всякими аристократами и постоянно отпускал колкие замечания в адрес их гордыни и чопорности. И сегодня я узнаю, что один из них мертв. Как нелепо. – Казалось, Кью разговаривает с собой, а не со стоящим напротив собеседником. Замолчав на секунду, он перевел взгляд на двоих окровавленных бойцов со связанными за спиной руками. – Вот так встреча. Кто бы мог подумать? Еще недавно вы угрожали изнасиловать мою жену, перебить моих слуг, а самого меня – повесить. Мир тесен, не находите?

– Я отдал особое распоряжение, если позволите, – вмешался Элайджа, протирая лицо изящным белым платком. Сановник обязуется выглядеть лучше, чем провонявший конюх. – Пленники нынче не особо ценятся, но бывают разные ситуации. Не мешало бы подарить несчастным крестьянам и храбрым бойцам надежду. Публичная казнь? Как считаете? – Ветеран прожигал ненавистных ублюдков испепеляющим взором. – Превосходно. Восприму это как знак согласия. Приготовьте все необходимое.

– Постойте, Ваша милость! – запротестовал человек с ярко выраженной дорнийской внешностью, поднявшийся с колен без разрешения и получивший за это древком копья по затылку. Лаконичный жест смилостивившегося генерала прекратил досрочное наказание. – Я признаю свои ошибки и понимаю, что не вправе просить о прощении. Но мне хочется исповедаться перед смертью. Я – верующий.

Пожав плечами, юноша пообещал привести монаха.

– Отлично. Еще одну просьбу, пожалуйста. Год назад мой сюзерен, Нолан Мартелл, созвал знамена и атаковал один из замков Простора. Перед этим он отправил письма всем лояльным вассалам, среди которых был и я, не спорю. И меня он предупредил о своих намерениях первым, чем я и воспользовался: пошел к своему соратнику Дагону и предупредил о надвигающейся катастрофе. Вы знаете о нем? Он отец леди Ирины и дедушка ее сыновей. – Выплюнув кровяной сгусток, Вэйт слегка накренился, не в силах удержаться на подкашивающихся ногах. – Фактически, я спас ему жизнь.

– И чего вы хотите, медаль? – едко осведомился первородный, скептически отнесясь к наскоро слепленной истории про магическое спасение. – Бесспорно, ваш душевный порыв достоин уважения и, быть может, претендует на помилование. Уверен, король с удовольствием бы его вам даровал, но, строго между нами, ваш рассказ не затронул моей чувствительной души. К тому же, сир Дагон погиб. – Лицо дорнийца мгновенно исказилось страхом, а затем – болью утраты. – Если предположить, что это правда и вы действительно кому-то оказали услугу, то значения это особого не имеет.

– Понимаю, но я поведал вам ее не просто так, – заверил Карилл, исподлобья глядя в глаза своим палачам. – Я не нуждаюсь в помиловании, ибо все равно попаду в Ад. Да, мои грехи непростительны. Независимо от момента моей смерти, я их не замолю. Но вот подарить этот шанс другому я могу. – Впервые равнодушного Цербера захватила судьба заложника. – Сохраните жизнь этому юнцу. Он ведь был всего лишь орудием, исполнителем моих грязных приказов и прихотей.

– Мне плевать, какая гнида ответит за совершенные преступления, – Карлайл упорно делал вид, что великодушие старого безбожника не произвело на него впечатления. – Хочу лицезреть их повешенными, вот и все.

Невзирая на громкие протесты Хорнвуда, двоих капитанов растащили по сторонам. Впоследствии прибывший священник выслушал все пожелания смертника, написал под его диктовку послание оставшейся в Дорне семье и пообещал тут же отправить. Приготовления к публичной казни шли довольно долго и методично: сначала нужно было расчистить специальное место и соорудить необходимый деревянный помост. Конечно, ничего не мешало повесить виновников на ближайшей ветке, но тогда потерялся бы смысл, а послевкусие осталось бы горьковатым из-за нереализованного мстительно порыва. Вирвел, четверть века исполнявший обязанности палача, не растерял навыков. Хотя он любезно мучил невинных по приказу Лжепророка, информаторов не судят. Его отличительной чертой было нежелание надевать на голову капюшон – с какой стати он должен облегчать жертве последний путь? Хищнический оскал блуждал на его губах, пока рабочие прибивали гвоздями балки.

Проверив их на прочность, Оноре тщательно осмотрел веревки. Мастер своего дела. Никакого позорного сострадания, никаких уколов совести и кошмарных сновидений с последующим расстройством личности. Словно машина, он налаживал механизмы, полностью погружаясь в работу, которая не приносила ни наслаждения, ни мучений. В качестве развлечения роялисты решили повесить не только командира, но и троих рядовых солдатиков. Насмешливая толпа собралась около помоста, салютуя глупцам рогами с вином и обагренными клинками. Первую и единственную четверку учтиво подтолкнули к свисающим шнуркам из плотного материала, после чего нацепили им на шеи, точно цепи, и затянули. На протяжении всего невыносимого процесса Карилл молчал, изредка обращая затуманенный взор на безразличные небеса. Крепкие путы обжигали кожу. Хотелось снять их и поскрести ногтями оставшийся след, но пальцы занемели из-за связанных рук.

Одно мгновение длилось целую вечность. Глашатай не зачитывал обвинительный приговор – все и так знали, кого осуждают и за что. Вдохнув свежий воздух, Вэйт стал мысленно отсчитывать тянувшиеся секунды. Жизнь превратилась в воспоминания о ней же: первое знакомство с будущей женой, захватывающая ночь любви под крышей старой беседки, окруженной фонтанами и искусственными ручейками, возможность обнять новорожденного сына и наследника, проведенные в плену года, шахматная партия с покойным королем. Столько мелких и масштабных событий, досадных и счастливых. Наконец, в зловещую тишину чей-то незнакомый голос уронил – “Славься, Волчий Легион!”. Все стихло. Меч инквизитора опустился на древесину, обрывая одновременно верёвку и жизни четырех человек, попавших под дурное влияние.

– Надеюсь, ты внимательно смотрел? – поинтересовался Элайджа, не вздрогнувший от увиденного. Трое висельников погибли сразу, но один принялся дергаться, что не порадовало присутствующих женщин, но восхитило кровожадный народ. – Он отдал тебе свой шанс, что не совсем справедливо, по моему мнению.