– А вы на все готовы для собственных детей, – заключил больной, пристально следя за незнакомым и не представившимся юнцом, стоявшим около посланницы. – Какой инстинкт, кроме материнского, может заставить женщину проделать такой путь?
– Вы правы. Если мой сын король, то я не королева. Просто мать, которая стремится защитить своих детей всеми силами, – честно ответила вдова, не отводя глаз от лица с многочисленными шрамами. Откуда они? Он же никогда не сражался. – По утрам я просыпаюсь, вспоминая, что Майкла больше нет. Я не владею мечом, но это вовсе не значит, что я не мечтаю сдавить горло Лжепророка. И сжимать до тех пор, пока лицо его не почернеет.
– Тогда наши с вами желания совпадают, вопреки всеобщему мнению, – задумавшись на долю секунды, подагрик как будто погрузился в сон. – У меня есть дочь. Красивая. Она станет отличной парой Мейсону. – Талли облегченно вздохнула, услышав не имя одного из сыновей. – Я поражен вашей смелостью и самоотверженностью. Нечасто я видел подобное. Скажите на милость, на что вы еще готовы пойти ради генералов? Смогли бы вы принять помощь у призрака? Заключить сделку с Дьяволом?
Королева и ее соратник недоумевающе переглянулись, после чего она неуверенно кивнула. Пред ними сумасшедший.
– Хорошо. Но чтобы достигнуть удачи и не сгинуть самим в этих жутких водопадах крови, вам потребуется человек. Опытный и легендарный.
Тяжелые шаги эхом разносились по пустому залу. Эстер обернулась, дабы встретить таинственного незнакомца. Крик, вырвавшийся из ее уст, шокировал Маллистера, не знавшего представшего пред ними господина. Морская одежда лохмотьями свисала с исхудавшего тела. Он зарос неопрятной бородой с кусками пищи, запутавшимися в ней, и постарел на несколько лет. Однако глаза остались теми же. Оттенок изумруда. Чистейшего. Это невозможно. Он пропал без вести и считался погибшим. Он давно на Той Стороне, а оттуда не возвращаются. Молчаливый выходец из могилы стоял и смотрел на нее своими Майкловскими глазами.
========== Шрамы пустыни ==========
Twenty One Pilots - Heathens
Three Days Grace - Animal I Have Become
Теофиль Дейн, недавно похоронивший отца, смотрел на изменника с нескрываемым презрением. Серо-зеленые глаза не выражали ничего, кроме злости, а выпяченная и прикушенная нижняя губа говорила красноречивее любых слов. Взлохмаченные волосы рыжего цвета, отдающие легким каштаном, покрывали выпуклый лоб. Лицо, усеянное веснушками, обычно не кривилось от неприязни. Нервно наматывая на палец очередной завиток, юноша часто морщился от услышанного, однако не хотел прерывать блистательный монолог старого друга. Вежливость – превыше всего для аристократа из родовитой семьи. Изначально он занял нейтральную позицию, но, по мере поступления, становился менее расположенным к идеям роялистов.
Будучи единственным наследником великого Коммода, обладатель нетипичной для дорнийца внешностью оказался на удивление скромным и воспитанным мальчиком. Выпрямившись во весь рост, он вздернул гладко выбритый подбородок без единой щетинки. Он всегда испытывал дружеские чувства в отношении нового лорда Дорна и был первым вассалом, поддержавшим товарища в трудную минуту войны. Увы, он окончательно разочаровался во всей кампании, стоило ему получить известие о том, что Нолан дезертировал из-за женщины. Оставить свободолюбивых южан наедине с неадекватным ублюдком – высшая степень безумия. Именно поэтому он критически воспринимал все оправдания и предложения о заключении союза.
Виго Джордейн, не переставая переглядываться с матерью, облокотился на стену и скрестил руки на груди. Коротко стриженные темные волосы и вечно прищуренные карие глаза делали его весьма привлекательным молодым человеком. Даже немного оттопыренные уши выглядели скорее как достоинство, нежели недостаток. Зеленый кафтан идеально облегал стройную фигуру, но золотистый воротник сдавливал шею и мешал сосредоточиться. Прикладывая мускулистую руку к мешающему хомуту, он незаметно ослаблял его. В возрасте шести лет он лишился отца и стал главой своей маленькой семьи. Преданно защищая горячо любимую мать, он всеми фибрами душ ненавидел саму мысль о воцарении поганого Лжепророка, но отвергал какую-либо помощь от Ланнистеров.
Таким образом в нем сочетались два поразительных качества: вечная гордость и ум, достаточно проницательный, чтобы понять, к чему может привести сотрудничество с неуравновешенным фанатиком. Терпеливо ожидая окончания тирады, Виго желал высказать свое мнение. Среди троицы непоколебимых слушателей он проявил себя лояльным союзником. Воспоминания о радостном детстве, проведенном в компании затейливого Мартелла, пронеслись в голове и оставили положительный след. Пусть некоторые поступки соратника и подлежат осуждению, он не станет идти наперекор его стремления восстановить мир и порядок, а наоборот – поддержит все начинания.
Мэттью Вэйт, напротив, вел себя излишне агрессивно и подчеркнуто враждебно. Пот ручьями стекал по его раскрасневшемуся от гнева лицу. Нахмуренные брови, как ни странно, придавали странное очарование глубоким голубым глазам. Самый старший из четверых неразлучных нарушителей спокойствия привык считать себя лидером, несмотря на сравнительно низкое происхождение. Насупившись, юный мятежник то и дело намеревался перебить сюзерена или же выставить его в неприглядном свете, напомнив о сомнительных инцидентах из его биографии. Воспитываясь в лучших из традиций жителей пустыни, он не прощал давние обиды и не сносил оскорблений.
В этом заключалась основная проблема вольного народа – избыточная чванливость. Искренне привязавшись к принцу, Мэтт обманулся в своих надеждах. Можно сказать, он потерпел величайшее крушение, подобно трехмачтовому судну во время шторма. Ожидание кардинально расходилось с реальностью и это раздражало еще больше. В довольно резких выражения он высказал свое недовольство, но его попросили дать бывшему командиру шанс. В конце концов, они росли вместе. Фыркнув, лорд заявил, что это не оправдывает измену. Тем не менее, он исполнил просьбу друзей: монолог Нолана был проникновенным, но не настолько, чтобы сразу присягнуть на верность проклятым Львам.
- То есть, если я правильно понял, то ты хочешь обещание нашей верности взамен на очередную сказку про сладкое будущее? – подытожил Вэйт, демонстративно хлопая в ладоши. Этот фирменный жест постоянно выводил собеседников из транса. – Мне интересно, когда же ты наконец поймешь, что жизнь – это тебе не дешевая пьеска от низших классов, в которой те поют песенку и их глупые мечты сбываются, словно по волшебству. Чуда не свершится. К тому же, если бы желания были лошадьми…
- То нищие бы давно ездили верхом, - внезапно подхватил Теофиль, припомнивший эту известную пословицу из детства. – Успокойся, Мэтт, хорошо? Нас собрали здесь с особой целью. Лично я не против поддержать тебя, Нолан, и выступить против этого сумасшедшего. – запнувшись на мгновение, кавалер прижал кулак к переносице, дав себе лишнюю секунду на раздумья. – Но вы убили моего отца. Как ты мог допустить это? Он же был у вас в плену, а потом мне докладывают, что его больше нет. А сестра. Где она? Ее вы тоже казнили?
- Я не имею ни малейшего понятия о местонахождения твоих родственников, - лорд не собирался отступать под натиском словесных противников. Он произнес целую речь о целесообразности союза с первородными и заслужил понимания. – Возможно, она мертва. А может и нет – понятия не имею.
- И после этого ты смеешь заикаться о каком-то Альянсе?! – взревел Мэттью, явно не в силах бороться со своей взрывной натурой. Убрав со лба липкие светлые пряди, он тут же перешел в наступление: - Ты предал нас, когда перешел на сторону Никлауса! Что он пообещал тебе? Контроль над Югом? Да подавись! В память о нашей дружбе я не стану препятствовать вам вершить чертово правосудие, но и помогать не буду. Но у всего есть цена. Пока мои родители живы – я не вмешиваюсь. Но клянусь Господом, если с ними что-то произойдет, я разорву тебя на части и преподнесу Лжепророку в качестве закуски.
