Всё-таки общение с Джокондой и Авророй плохо сказывалось на Томе: он терял свою привычную холодность и расчетливость, попадаясь в ловушку чувств, хотя с другой стороны, общаясь с ними, получал разгрузку от тяжелых будней и даже меньше употреблял седативные зелья. Те крупицы разорванной души, которые у него остались, успокаивались рядом с этими двумя девушками.
— А Цигнус знает, что вы…
— Нет, да и я не должна знать, — созналась она, — я случайно подслушала разговор отца и матери, они пока не решились рассказать мне. Том, не говори ему, ладно? — она тяжело вздохнула, прогоняя остатки истерики. — Да теперь уже и не важно, вряд ли мистер Поллукс Блэк захочет в невестки такую, как я. А ещё Азкабан, я ведь могу… Мерлин, я боюсь дементоров…
— Прекрати! — резко сказал Том, отнимая Друэллу от себя и решительно заглядывая в её глаза. — Ничего такого не случится, вы всего лишь повздорили! Никто тебя не посадит в Азкабан!
— Но Уилкисы…
— Всё. Будет. Хорошо, — с расстановкой произнес Том, не давая повода думать иначе, и позволил ей снова обнять себя в поисках моральной поддержки.
Том вошел в свою комнату и заперся на заклинание, только здесь он мог расслабиться и быть собой, хотя в последние годы «быть собой» — это означало выключить все эмоции и завалиться спать иногда не без помощи зелья Сна Без Сновидений. Он ушел из больничного крыла, когда Друэлла уснула; Абрахас всё ещё был там, а Каспар, от которого они закрылись заглушающими чарами, мирно похрапывал. По-видимому, родители всех сторон прибудут только завтра, ведь просмотреть всю ситуацию с лишенными сознания Уилкис и Моритц невозможно, а у Друэллы хотя бы есть время прийти в себя до утра.
Том искренне надеялся, что сейчас, наконец разобравшись в произошедшем, он сможет спокойно лечь спать — нет, рухнуть на кровать и забыться мертвым сном — но не тут-то было. Сова за окном обнаружилась не сразу, а лишь когда громко забарабанила клювом в стекло. На большом карнизе, заваленном снегом, Том не сразу различил белоснежную птицу. Кто мог прислать ему письмо? Может Йен, который уже наверняка был в курсе, произошедших событий с его младшей сестрой? Нет, его нахальная сипуха была раза в два больше полярной совы, которая, величественно ступила на подоконник, стоило открыть окно; она взглянула на него умными глазами и протянула лапку, не пытаясь даже стряхнуть влагу и снег с крыльев на его вещи, как это всегда делала невоспитанная птица Розиров.
Том отвязал от лапки небольшой желтый конверт, запечатанный восковой печатью с незнакомым гербом и присел за стол, забыв о птице. Витиеватая «М», на которую, как на жёрдочку, приземлялся расправивший крылья орёл, — была Тому незнакома.
«Шотландия, Школа Волшебства и Магии Хогвартс, мистеру Томасу Риддлу», — было написано изумрудными чернилами красивым размашистым почерком.
Том еще раз взглянул на полярную сову, внимательно наблюдающую за ним. Птица склонила голову набок и ухнула, предлагая ему перейти к изучению послания. Он осторожно снял изумрудную восковую печать, не разламывая её, и достал листок пергамента, сделанный из плотной бумаги хорошего качества.
«Мистер Риддл, наше знакомство началось с не очень хорошей ноты, но я списываю это на ваш столь юный возраст и свойственное ему любопытство…».
Если бы были силы, то Том усмехнулся. Тайна витиеватой «М» сразу же раскрылась, стоило прочитать первые строки. Письмо было сильно сдобренное официалом — а чего еще стоило ожидать от аристократа до мозга костей?
«…Однако это любопытство породило мой интерес к вам. Я хотел бы узнать вас лучше, так как пришел к выводу, что фраза, оброненная вами при нашей встрече, может, принести выгоду нам обоим.
В выходные я приглашаю вас в Малфой-мэнор.
P.S. Ответ пришлите с той же совой, о времени встречи договоримся позднее».
В конце короткого послания стояла крупная подпись, сужающаяся к концу фамилии.
Неужели достопочтенного мсье всё же заинтересовал черный рынок? Том усмехнулся собственной удаче, так вовремя пойманной за хвост. Исходя из того же емкого послания, Луи предложил пополнить кошелек Риддла на несколько золотых монет, в чем совсем необеспеченный юноша очень нуждался. Том уже имел дело с магазином «Боргин и Беркс» и хорошо знал хозяина (тот однажды помог ему заполучить книгу о семье Мраксов). Хоть Боргин был тем ещё плутом, но с ним было выгодно иметь дело. Книгу древа своей семьи Том естественно получил за небольшую услугу.
Стоило ли отказывать себе в заработке? Но не деньги были основной причиной его заинтересованности предложением Луи, Тому хотелось посмотреть Малфой-мэнор и оценить реальное состояние семьи своего будущего друга, а может, даже найти подход к нему при помощи его отца. Но самый большой интерес в нем пробуждали вещи, книги, которые Луи хочет перепродать…
«Отличный выбор, мистер Малфой, кто, как ни сирота, выросший в приюте и не имеющий средств на существование, может помочь в таком вопросе?»
Мелкое сотрудничество позволит Тому зарекомендовать себя как обязательного и порядочного человека и может в будущем появятся куда более интересные предложения от главы многоуважаемого семейства.
Достав чистый пергамент и письменные принадлежности из ящика стола, Том, не задумываясь, чиркнул вежливый положительный ответ, но предупредил, что из-за неожиданно сложившихся проблем в школе, его, как старосту могут привлечь к какой-либо работе на эти выходные.
Сова беспрекословно подняла лапку и наблюдала за руками Тома, привязывающими бечевкой небольшой конверт из обычной бумаги без сургучных печатей. Птица вылетела в окно, взмахом крыльев окатив Тома прохладным воздухом. Кажется, что температура поползла вверх, а это означает, что сегодняшние белоснежные сугробы завтра превратятся в грязевое болото под стать мрачному настроению школы…
Мой коллаж:
http://i006.radikal.ru/1012/e9/2431d650c51b.jpg
Коллаж от Катя The-Hopeless-Dreamer
http://i022.radikal.ru/1012/fd/e75b5a68e122.png
спасибо огромное.
====== Разные стороны разных людей. ======
Утро для Тома началось с головной боли и попыток хоть как-то смягчить ситуацию во имя спасения Друэллы. Абрахас вставал рано, и Риддл намеревался подкараулить жаворонка для серьезного разговора. Том не питал иллюзий, что после вчерашней прогулки их отношения сильно изменятся, нужна была хорошо продуманная тактика поведения. Словом, Йен Розир тоже не сразу стал прислушиваться к Риддлу, но со временем проникся доверием к талантливому манипулятору.
Абрахас вышел из спальни парней седьмого курса в гостиную и поежился от холода. Несмотря на ярко горящий камин, в помещении были открыты все окна, сильный ветер колыхал шторы и гонял по каменному полу чей-то забытый на досуге пергамент. Мысленно обругав того, кто решил впустить в подземелья немного свежего воздуха, Абрахас направился исправлять досадное недоразумение. Окна слизеринских комнат выходили на обрыв, у подножия которого располагалось Черное озеро и пристань для лодок, на которых по обычаю привозили первокурсников. От вчерашней снежной белизны не осталось и следа. Озеро затянуло дождливой рябью, небольшие волны разбивались о скалу, заставляли скрипеть и шататься ненадежный с виду деревянный пирс. Где-то громыхнуло и серую грозовую тучу на мгновение подсветило вспышкой молнии. Из-за сквозняка с тяжелым окном никак не удавалось справиться; вконец разозлившись на бушующую непогоду, Абрахас резким движением выхватил волшебную палочку и заставил окна захлопнуться. Нужно было сразу так поступить. Отругав себя за излишнюю утреннюю заторможенность и стерев с лица мелкие капли мороси, он собрался было отправиться к Эвелин, но застыл на месте. В кресле возле единственного теплого в гостиной места — камина, заложив одну ногу на другую, спал Том Риддл. Еще более серьезным он казался во сне, даже устрашающим. Никакой расслабленности на лице, наоборот, губы сплетены в тонкую ниточку, а и без того бледная кожа, в свете пламени камина казалась восковой. Можно было подумать, что он просто задумался, прикрыв веки — прямая голова, ни единого градуса влево или вправо; Том не хмурился, но выглядел строго. Абрахас не раз замечал странный перстень на безымянном пальце его левой руки, но никогда не придавал значения этой безделушке, однако сейчас, пока Риддл спал, Малфой невольно пригляделся к вещице. Кто-то из слизеринцев обмолвился, что Том купил перстень у одного уличного барахольщика в Косом переулке. Большой изумруд красовался на потускневшем от времени белом золоте, искусно выполненная оправа немного наползала на камень резными щупальцами. Взглядом знатока, Абрахас мог определить фамильный перстень — нечто похожее носил его отец как признак главы рода, только в драгоценный металл был заключен лазурит — символ семьи. Внимательно разглядывая каждую деталь, каждое временное пятнышко, Малфой пришел к выводу, что перстень Риддла не очень-то похож на подделку, а если и похож — то выполнен был на совесть. Откуда у приютского сироты такая ценность?
