— Вальбурга? — донесся голос, оторвавший подруг от обсуждения своих вопросов.

Повернувшись в сторону, откуда доносился голос, Блэк на мгновение удивленно вскинула бровь. В младших классах они с Эвелин были лучшими подругами, но потом их интересы разошлись, вернее, появилось соперничество перед молодыми людьми за место первых красавиц Слизерина.

— Не могла бы ты дать мне конспекты по трансфигурации и чарам? — спросила Уилкис.

Презрительная усмешка могла стать единственным ответом, но, похоже, Вальбурга решила добавить пару неприятных комментариев:

— Знаешь, Иви, — саркастично выделила Блэк имя бывшей подруги, — думаю, тебе стоит искать конспекты на других факультетах, здесь тебе никто не поможет, — она смаковала каждое слово, стараясь внести в, казалось бы, ничем не примечательную речь как можно больше грязи.

Уилкис совсем не изменилась в лице и невозмутимо обратилась к Дженне:

— Дженна, а ты? Кажется, что я не раз оказывала тебе подобную помощь.

Та задумалась и обратила взгляд на Вальбургу в поисках совета, как ей поступить.

— Эвелин, ты… — неуверенно, но миролюбиво, начала Дженна, припоминая прошлое. — Ты прости…

— Идем, Дженна, не надо помогать этой распущенной девице, — оборвала Вальбурга подругу, подарив Уилкис испепеляющий взгляд. — Понятия не имею, зачем ты вернулась в Хогвартс после такого позора, — надменно проговорила она.

Дженна, казалось, колебалась, но в следующий момент была утащена подругой под локоть. Стоило Вальбурге встретиться взглядом с Томом, как тактика её поведения всегда молниеносно менялась: неприятная ухмылка превращалась в милую полуулыбку, а ручка в женственном жесте начинала поправлять копну волос. Смущение этой представительницы факультета Слизерин вызывало в Томе неоднозначные чувства: с одной стороны — раздражение, с другой — именно так должна вести себя девушка с парнем, к которому проявляет симпатию. Но относительно Вальбурги этот жест казался вульгарным, слишком приторным и наигранным, ведь под миловидной маской скрывался совсем другой человек.

Эвелин понятия не имела о реальной причины ненависти бывшей подруги. Уходя в женские спальни, Блэк напоследок кинула в её сторону озлобленный, завистливый взгляд. Уилкис сделала то, о чём Вальбурга и подумать не смогла бы. Её еще в позапрошлом году обручили с родственником, да с кем еще! С Орионом! С парнем, в котором с детства она видела только брата. Все чистокровные традиции, за которые она была готова порвать глотку любому, обернулись против нее.

Несмотря на спокойный внешний вид, внутри Эвелин горело пламя обиды. Иви злилась на саму себя: нашла у кого спросить конспекты, еще бы к Риддлу обратилась! Вместе с обидой копилась и злоба из-за униженного достоинства. Да, все кругом правы — она совершила непростительную для отпрыска аристократичного рода ошибку, но разве так сложно понять чувства? Неужели никто из этих снобов и задавак никогда не испытывал ничего подобного? Эвелин яростно заправила за ухо выбившуюся из хвоста прядь волос и уткнулась в учебник. Руки тряслись от негодования, а буквы не хотели складываться в слова; стоило отложить трансфигурацию, ведь вряд ли что-то останется в голове.

— Тебе нужны конспекты? — приятный мужской голос заставил Эвелин вздрогнуть от неожиданности.

Перед ней стоял молодой человек в деловом костюме и строгой мантии с серебристой прострочкой. Он сосредоточенно глядел на Эвелин, ожидая ответа. Малфой — кажется, так его сегодня назвал профессор Дамблдор на занятиях. Иви сразу заметила его среди сокурсников, сложно пропустить мимо эти бездонные голубые глаза и выразительный профиль. Он сидел через парту справа от неё.

Странно видеть его перед собой сейчас, предлагающим помощь, ведь Малфой создавал вокруг себя иную атмосферу, и казалось, держался особняком, вдали от всех слизеринцев. Эвелин боковым зрением заметила, что на них смотрит Друэлла, да и Риддл, сколько бы не прикидывался равнодушным, всё же поглядывал в их сторону.

Новенький: он, наверное, не знал, что лучше не общаться с изгоем, иначе и из него сделают объект для насмешек.

— Нет, спасибо, — как можно равнодушнее ответила она, снова пряча взгляд в учебнике по трансфигурации.

— Мне не сложно…

Его улыбка снова заставила её поднять взгляд. Еще один джентльмен — такой же, как Розир. Воспоминания о Йене не принесли приятных ощущений, а наоборот, как будто маленькие иголочки воткнулись в болевые точки.

— Я сказала: «нет, спасибо!» — сама того не ожидая, повысила голос Уилкис.

Учтивая улыбка стерлась с лица Малфоя мгновенно, сменившись равнодушием. Он на мгновение сдвинул брови, а затем просто пошел в сторону спален мальчиков, игнорируя провожающие взгляды немногочисленных присутствующих в гостиной Слизерина. Иви так и осталась сидеть в кресле. Лучше было подождать пока все разойдутся и уснут и только потом идти в спальню, или она нарвется на очередную лекцию о том, что она неудачница и позор всего факультета от замечательных соседок по комнате.

Первый день в школе был именно таким, каким она себе представляла — полным унижения и насмешек от «доброжелательных» сокурсников, но он оказался и вполовину не таким плохим, как лето, проведенное в обществе разгневанного отца. Уговорить Уилкиса-старшего вернуть дочь в школу, было сложно, но, как оказалось, нет ничего невозможного. Эвелин помог случай. Несчетное количество бессмысленных обещаний о примерном поведении и столько же скандалов произошло за три месяца, после которых опороченная наследница надолго запиралась в своей комнате и горько плакала. Совсем недавно отец покинул страну на длительный срок, а оставлять Иви на одну только мать, нервы которой не выдерживали постоянных семейных ссор, он попросту не решался и, скрепя сердце, принял решение отправить её в Хогвартс.

Иви вернулась в школу не от безысходности и не от желания вновь обрести что-то утраченное: у неё были куда более осмысленные причины оказаться в месте, где теперь её считают ничтожеством…

Не желающие сидеть на месте смирно слизеринцы ухитрились снова подмочить репутацию факультета, а заодно привести в бешенство своего лидера. Нет, неугомонные Блэки, а также другие представители любителей пошалить на этот раз были ни при чем. Кто бы мог подумать, что тихий мальчик может нажить столько неприятностей! Эйвери никогда не привлекал к себе подобного внимания. Сценарий был до раздражения банален — очередная стычка с гриффиндорцами, приведшая к неприятным для имущества Хогвартса последствиям. Юные ловцы квиддичных факультетских команд решили выяснить, кто из них ловчее, и, казалось бы, безобидное соревнование в мастерстве полетов и поимке снитча превратилось в гонки с волшебными палочками наготове. В итоге: пара разбитых стёкол кабинета профессора Меррисот, сожженная грядка с морковью недотепы Хагрида и разбитый в пыль бюст Патрика Невозмутимого, простоявший на постаменте внутреннего двора с самого основания школы! Эти сумасшедшие дети успели облететь Хогвартс без малого три раза, пока выясняли отношения.

Риддл кипел от гнева, поднимаясь на третий этаж и обдумывая оправдательную речь для Слагхорна. Ему вслед смотрели картины, словно ощущая флюиды негативных эмоций.

Эйвери был хорошим ловцом — лучшим в школе на данный момент, и его — талантливого мальчика — просто вышибли из команды директорским приказом! Не вставало вопроса о том, что вся эта потасовка была спланирована хитрыми на выдумки гриффиндорцами. Они пожертвовали ловцом запасного состава, а глупый Эйвери попался на уловку. Том не собирался идти к разгневанному директору, понимая, что его уговоры вернуть ловца команде Слизерина не будут значить ровным счетом ничего перед авторитетом Дамблдора, который, похоже, тоже быстро смекнул, что к чему, и пошел на поводу у гриффиндорцев. Старый болван! Только Слагхорн, находящийся в дружеских отношениях с Диппетом, мог помочь в нелегком деле, но и перед ним придется оправдывать Эйвери. Том терпеть не мог заниматься подобными мелочами, но порой приходилось поступаться собственным «не хочу».