— Круцио… — страшный голос казался призрачным, замогильным и таким равнодушным.
Несмотря на раны, Аврора впервые ощутила ужасающую боль, ломавшую тело. Кости дребезжали, и могло показаться, что они сотрутся в прах под невыносимым заклинанием. Красные слёзы и капающая на пол кровь: сколько ещё она сможет вытерпеть пыточное заклятие? Голова готова была взорваться, виски зажало в тиски, а под ногти впилось сотни иголок. Её словно засунули в железную деву… И снова эта костлявая фигура с красными глазами позади пухлой ведьмы, всё усиливающей заклятие. Рука с длинными тонкими пальцами, словно голая кость, потянулась к Авроре… Такой злой взгляд, хищные щелки зрачков, а вместо носа — две змеиные ноздри: вот что представлял из себя вблизи этот человекоподобный монстр. Оставалось только зажмурить глаза, боль забирала сознание и тошнота всё ближе подступала к горлу, а ещё очень сильно зудела обрубленная рука…
— Аврора… — тихое шипение коснулось изможденного разума, уставшего бороться с агонией.
У неё едва хватило сил, чтобы открыть глаза и не осталось энергии, чтобы удивиться. Вместо чудовища, подобного самой Смерти, на неё смотрел Том. Он был спокоен, он что-то просил, держал её за руку, но слова проходили мимо ушей, так как Аврора уже мало что соображала…
— Подумай, подумай о том, чего ты хочешь…
Ведьма, пытающая Аврору, будто и не замечала присутствия Тома. А может, и он был плодом больного воображения?
— Аврора, подумай о чем-нибудь хорошем…
— Помоги, Том… — кашляя собственной кровью, произнесла Аврора, больше всего она хотела оказаться именно там, там, куда приводят мечты… только это место было способно показать её потаённые желания, и дрожащими потрескавшимися губами произнесла: — Си… сияние…
А Том продолжал говорить, он не обращал внимания на смеющуюся противным лающим смехом безликую ведьму, как и она не замечала его. Аврора зажмурилась и постаралась представить поляну, полную прекрасных тропических цветов, издающих приятный тонкий аромат. Ту, где отпускали самые страшные беды, и в душу проскальзывало умиротворение и счастье, ту, что была скрыта тайнами Запретного леса от чужих глаз. Внезапно раздался короткий импульс на высоких частотах, исчез жуткий смех, его словно сдавило вакуумом, но главное — пропала убивающая рассудок боль. Свет хлынул сквозь уставшие веки, заставив Аврору ещё сильнее зажмуриться. Она почувствовала, как кто-то обхватил ладонь её правой руки, вместо которой до этого был окровавленный обрубок. Испугавшись новых ужасов, она распахнула глаза, чтобы увидеть перед собой улыбающегося Тома, только он словно был выше, подрос, или она была такого крохотного росточка? Аврора стояла в центре переливающегося холодными цветами поля и вдыхала прекрасный аромат. Тошнота и боль полностью прошли, а руки и ноги оказались на месте. Белые гольфы на ногах и кремовое ситцевое платье в меленький цветочек, тоненькая косичка, оплетающая голову венком и вставленные в неё ромашки — мамины любимые…
…Аврора предстала в своём сне маленькой девочкой лет пяти, она держала Тома за руку и улыбалась так лучезарно, что цветы вокруг загорались ярче и обращались к ней маленькими головками. Ситцевое платье — самое обыкновенное, такие обычно носят дети, и эта прическа, заботливо заплетенная кем-то, делали из неё настоящего ангелочка с большущими серыми глазами. По-детски пухленькие щёчки, румянец и такая искренняя улыбка… Аврора лучилась счастьем. А несколько секунд назад её пытали духи прошлого, возродившиеся в ужасном сюрреалистичном кошмаре с окровавленными изуродованными конечностями и женщиной без лица. Так сложно было вытащить её из жуткого кошмара, но ему удалось достучаться до её сознания, на которое повлияла встреча с дементорами, вытянуть из разума мыслеобразы и изменить течение сна при помощи легилименции. Внезапно маленькая ладошка выпуталась из захвата его пальцев. Аврора побежала через поле, не приминая цветов, словно и не касаясь их маленькими ножками в лакированных черных туфельках. Что манило её на той стороне у самой кромки леса? Наверное, пора было покидать её сон, но Том увидел, как из-за освещаемых волнами Северного сияния стволов деревьев вышла фигура. Совсем худенькая женщина в бирюзовом сарафане до пят, с длинной косой русых волос, доходящей до пояса, в руках — венок из откуда не пойми взявшихся ромашек, меркнущих под красотой цветов Кусулумбуку, но таких живых и в своей простоте прекрасных.
Не оставалось сомнений, что это была мама Авроры; они были очень похожи, но в то же время разные цветом волос и глаз; женщина подхватила девочку на руки, с улыбкой поцеловала её в лоб. От них донёсся детский смех, подобный соловьиной трели весенним днём. Маленькая Аврора взяла из рук матери венок из ромашек и водрузила ей на голову. Внезапно вокруг Тома завибрировала земля и маленькие пылинки, мерцающие волшебным светом стали кружиться и подниматься, смешиваясь и образуя поначалу неразличимые фигуры. Перед Томом возникла молодая девушка с невероятно насыщенными рыжими волосами ниже плеч. Другие фигуры были разных возрастов, но в основном это были юные волшебники, одетые в странные одежды: совсем узкие джинсы и брюки и непонятного покроя спортивные толстовки, или мантии, едва прикрывающие голени. Том хотел рассмотреть девочку, стоящую перед ним, но, обойдя её, снова не обнаружил лица, лишь россыпь веснушек на том месте, где должен был быть нос. Оглянувшись по сторонам, он обнаружил, что ни у кого из этих странно одетых людей не было лиц, как и у той женщины. Скорее всего, Аврора действительно знала их, но не помнила точных черт. Только её мама, возможно знакомая Авроре по фотографиям, предстала без недостатков.
Только сейчас Том заметил, что вместо маленькой девочки, сидящей на руках у матери, рядом с женщиной стояла Аврора — такая, какую он знал сейчас. В глупых цветастых гольфах с розовыми мышами, в привычных клетчатых бриджах и яркой водолазке под цвет её излюбленной лимонной шапке. С её лица не сходила улыбка...
Она вглядываясь в лица людей, стоявших среди цветов. Неужели это то, что она видит на волшебной поляне? Самые потаенные желания — воспоминания о людях из прошлого, которых она не могла до конца вспомнить. К ней подошёл взлохмаченный парень, на его лице не было ничего, кроме дурацких круглых очков, переломанных пополам и заклеенных волшебным скотчем. Он заключил её в объятия, вслед за ним её обнял и чем-то похожий на Прюэтта и Уизли одновременно — высокий долговязый парень, за ним другой — русоволосый, совсем неуклюжий и одетый в школьную мантию, только знаков отличия невозможно было разобрать. Она обнимала всех по очереди, будто приветствовала старых друзей, не замечая того, что не может заглянуть им в глаза или увидеть их улыбки. Аврора была так счастлива…
Внезапно прямо рядом с Томом возник ещё один силуэт, собравшийся из переливающихся искрящихся песчинок, невероятно знакомый и на этот раз с лицом — он был очень стар, а серебристая борода спускалась едва ли не ниже пояса. Это, несомненно, был Альбус Дамблдор, только представший в её сне дряхлым стариком, но на удивление — с гордой осанкой. Вместо привычных прямоугольных очков на его носу красовались очки-полумесяцы, ловящие яркие блики цветов. Том удивлялся всё больше — сон Авроры не отражал реальности, быть может, и все эти люди — лишь плод её воображения, собранный из осколков воспоминаний, запахов, сравнений?..
— Я думаю, нам пора, Том, — внезапно раздался за спиной знакомый голос, но он не принадлежал не замечающему его старому Дамблдору.
Позади него, сложив руки на животе замком, стоял настоящий Альбус Дамблдор: в его взгляде не было осуждения, лишь искренняя улыбка на губах — не такая, какую привык видеть Том. Ему он так никогда не улыбался.
— Профессор, вы здесь, в её сне?
— Как и вы, Том, но думаю, дальше Аврора справится сама… — казалось нереальным видеть сразу двух Дамблдоров в одном месте. — Ох, Моргана в её сне совсем такая же, какой была при жизни, — тяжело вздохнул Альбус, разглядывая женщину в бирюзовом сарафане в толпе людей, обступивших Аврору.
