Рудольф углядел в гаунасских догонялках перепев рывка в Кагету и ошибся, хотя в одном Савиньяк и впрямь повторил Ворона. Поставив на варвара Хайнриха и его слово. Без Сагранны Талиг с Гаунау друг друга бы не поняли, без Рокэ Лионель смог бы разве что хватать медведя за штаны; без Рокэ и без того еще не пьяного разговора… Наутро спасителя Варасты и капитана королевской охраны ждала скучнейшая церемония, но они урвали-таки немного свободы. В придорожной гостинице, разогнав спать лишних. Труднее всего пришлось с Эмилем, но Ли как-то затолкал братца в кровать. По дому, само собой, болтались шпионы Сильвестра и Манрика, но генерал прошел к Первому маршалу по карнизу…

– Ты-то сам прикидывал, что делать с Адгемаром и его сворой? – полюбопытствовал Рокэ, откупоривая бутылку.

– До Бакрии я не додумался, – весело признался Лионель.

– Тебе вовремя не попались на глаза козлы.

– Ты куда лучше импровизируешь. До озера и Бакрии я бы не додумался, потому что сразу поставил на Адгемара. Очевидно, что казароны казару опротивели. Он просто не мог не искать способ избавиться от самых сильных, оставшись при этом непричастным… Мне до сих пор не верится, что ты поймал настоящего Эпинэ.

– Иноходца поймал Лис, но твоя ставка мне нравится. Давай дальше.

– Казароны – не алисианцы. Они как придорожники: полоть по одному бессмысленно, нужно выжигать заросли. Лис должен был под благовидным предлогом согнать ораву в одно место, перебить и найти виноватых. Волки, то есть барсы, у него имелись, собрать баранов труда не составляло, но вот замести следы… Нападение на Варасту и неизбежный отпор с нашей стороны давали нужное количество дыма. Особенно если устроить негласную просьбу Гайифы. Именно негласную.

– Очаровательно, особенно с учетом того, что творил Лис при Дараме, но какую палку ты бы сунул в это колесо?

– Я начинал в «фульгатах»…

– Бросок сквозь Сагранну? Это другие горы.

– Разумеется, но я видел один выход – раскрыть лисий замысел казаронам. Среди них не могло не найтись таких, кто предпочтет поверить, даже не поверив, – ведь это такой прекрасный повод стать казаром самому! Адгемару пришлось бы отбиваться, он бы вернул бириссцев в Кагету, а из недорезанных казаронов получились бы свидетели против казара и Гайифы.

– Ты съел слишком мало Торки и слишком много Олларии…

– Должен же кто-то ее есть…

Оллария, Эйнрехт, Паона, Агарис велели быть умным, никому не верить, покупать и продавать. Лионель научился у них многому, только Великий Излом требует другого ума и другой жестокости, потому-то и пришлось брать с собой бергеров и алатов… Ли вытащил из кучи на столе алатскую перечницу в виде очень толстого волка, повертел в руках и водрузил перед зеркалом. Без попоек маршал мог обходиться долго, но нынешний вечер с удовольствием скоротал бы у витязей. Объявленная Лагаши «балинтова мешанка» жарилась и тушилась часа три, требуя возлияний после каждой закладки в котел, а таких закладок в самом скромном случае бывало не меньше дюжины. Увы, первый десяток здравиц был обязательным и именным. Сакацкий господарь, окажись он у котлов, поднимался, дай братец Леворукий памяти, если не на первом перце, то на тмине.

Предъявлять свою персону хоть бы и алатам Ли не собирался, позволить же пить за себя как за отсутствующего означало накликать на пьющих что-то скверное. Что именно, витязи точно не знали, потому и боялись, зато понятные угрозы их лишь бодрили, одно слово – варвары, непонятно откуда взявшиеся посреди Золотых Земель. Именно что непонятно! Это в Сагранне за каждой горой свои боги, свои обычаи, свой язык, с гальтарским никак не связанный, бывшая же Золотая Анаксия говорит если не на талиг, то на гайи, который, как бы ни бесились имперцы, не более чем старый провинциальный говор. Павлинам бы присвоить саймурское наследство, а они вцепились в Сервиллия, – впрочем, любые предки бессильны, когда мельчают потомки. Все величие Франциска не спасло Талиг от Алисы, хотя марагонца и его жалкого тезку разделяет меньше Круга. И ведь ничего страшного не творилось – Талиг жил по кодексу первого из Олларов, короли вешали свои портреты напротив изображений Франциска, унары повторяли Фабианову присягу, армия блюла заветы сперва Рамиро, потом Алонсо. Повторяли и блюли, блюли и повторяли, незаметно теряя то главное, чем брали Франциск, Рамиро, Алонсо, Рене…

Эсператисты бормочут на гальтарском, не вдумываясь в слова, даже не зная перевода. Олларианцы и лаикские менторы бубнят на талиг, толку-то? Лионель с неожиданной злостью уставился на знакомые ворота. Здесь снег был, вернее, шел; чистая, ни единого следа, дорога упиралась в черные створки, превращая ночную Лаик в зачарованное поместье, из которого не выйти. Савиньяк, впрочем, собирался войти.

Рокэ с Эпинэ и Салиганом созерцали снежную кучу; Марселю и таки ухваченному Котиком коту было не до того – вымокший Раймон остервенело вылизывался, сухой виконт пытался думать. Ужасно хотелось что-то понять, увязать и вывалить на Алву, когда тот поднимет взор от белого, черного и мокрого. Рассчитывать на глаза не приходилось – зловредный стол, показав виконту Рожу, занялся другими. Взятый им в оборот Эпинэ был сосредоточен и при этом столь счастлив, что Валме за него порадовался, тем паче других поводов для радости не наблюдалось. Салиган словно бы играл в карты и как раз готовился передергивать, а Рокэ просто замер, склонив голову к плечу. Похоже, он кого-то слушал, но все присутствующие молчали не хуже каменного Танкреда. Ладно, Алва еще мог замечтаться, но дукс с прымпердором, если б ничего не видели, так бы и сказали, а они таращились в никуда.

Марсель зажмурился, просчитал до двадцати и открыл глаза. Место, откуда всплыла Рожа, теперь прикрывал снег, а вокруг ничего не клубилось и не витало. Робер во время разорения усыпальницы Франциска умудрился узреть на потолке похожую на Алву даму и какие-то пятна, но то ли изъятие из гроба регалий стол не возмутило, то ли он счел, что все началось с Арлетты, а графиня глянуть вверх не догадалась.

На всякий случай виконт сбегал к ограбленному Диамниду, ничего не обнаружил и вернулся, Алва со товарищи по-прежнему озарялись. Название храмовым прихожим эсператисты дали не с бухты-барахты, по крайней мере тем, что всунули в абвениатские храмы. По части захвата чужой собственности слуги Создателя изрядно смахивали на Та-Ракана и его приятелей, разве что «львы», спасибо Чезаре, вели себя по-людски. Валме еще разок прогулялся по некрополю и перечитал надписи, после чего присоединился к обществу. Снег потихоньку таял, вода собиралась в лужицы, подбираясь к трем парам рук и обещая скорую капель, но сама куча явно собиралась дожить до рассвета. Присев напротив ставшего еще счастливей Эпинэ, Марсель возложил ладони на холодную мокрую гадость, ощутил себя Раймоном, который кот, и даже тряхнул рукой, после чего задался вопросом: почему в подвале не холодно и не сыро, если протопленные комнаты наверху за ночь почти выстывают.

До́ма папенька добился от архитектора и печников очень приличных результатов, но веками согревать зиму за счет ушедшего лета и смягчать летнюю жару запасенным холодом не вышло б и у них. Это наводило на мысли о величии забытых либо богов, либо зодчих. Древние секреты таки существовали, просто Та-Ракан искал не то.

Тихонько ругнув покойного за тупость, виконт покосился на сугроб, в котором таились реликвии – Рокэ обещал выждать, когда они полезут из кошачьего снега, и «что-нибудь попробовать». Легко сказать… Венец они уже примеряли, мечом махали, из кубка пили, причем всё, что нашлось, включая молоко. Конечно, великие силы могло задеть сопровождавшее процесс ржанье, но того же Адриана, если верить наслушавшемуся Левия Иноходцу, скорей бы оскорбило заискиванье.

Клянчащих у богов то, что не выклянчивалось у властей и богатой родни, всегда хватало. Подкупавших, как подкупают чиновника или судью, тем более, но представить, как славный Бакра за корзинку грушаков пакостит хорошему человеку или помогает поганцу, Валме не мог. К тому же создатели гор и волкодавов обладали не только отличным вкусом, но и немалой выдумкой, они бы не опустились до банальности, а значит, все, что творили бы, дорвавшись до реликвий, Альдо или Колиньяр, можно было исключить. Марсель исключил и остался недоволен уже собой, поскольку додумался лишь до употребления вещей по прямому назначению и розыгрышей. А что? Шутить умеют не только боги – шмякающуюся Рожу вполне мог сработать заскучавший над венцами и жезлами безобразник…