Следующую неделю друзья планировали эту поездку, они украли волосы невинных маглов для оборотного зелья и тренировали заклятия. Меня они как всегда в планы не вписывали, решили оставить в палатке охранять крестраж, который теперь уж точно был безобиден в моих руках.
— Почему вы не хотите брать меня с собой? — протестовала я, снова слыша отказ.
— Ты всех нас можешь выдать, на тебя не действует оборотное зелье! — уже в сотый раз повторял Гарри.
— Но мантия неви…
— Так будет лучше, — добавил Сириус, перебивая.
— В прошлый раз все закончилось не слишком-то хорошо, — со скривленной миной произнесла я, скрещивая руки на груди.
— В этот раз все будет нормально.
— Но что, если там засада? — не унималась я.
— Мы все продумали.
— В прошл…
— Анна, прошу, — снова перебил Сириус, словно разговаривая с непослушным чадом, — всё будет хорошо, мы справимся и без твоей поддержки.
Меня охватывала злоба каждый раз, когда в течение недели мы заводили этот разговор. Они все еще не были уверены в моем самоконтроле – оно и понятно в свете прошедших событий. Когда же они начнут по-настоящему верить в меня? Нет, я не виню их, слишком много ошибок было совершено с моей подачи. Друзья беспокоились, и это можно понять. Но на меня не действуют смертельные заклятия — это огромный плюс, чтобы взять с собой. Не знаю, насколько бессмертие овладело моим телом, но было очевидно, что я находилась в большей безопасности, чем они все вместе взятые. Еще я могла залечивать раны, возможно, им бы это пригодилось, но, видимо, моё время еще не пришло…
И снова, будто тогда – на площади Гриммо, когда друзья отправились за крестражем в министерство, я не находила себе места, шастала взад-вперед по палатке, копалась в мыслях и предположениях, чем же они сейчас занимаются. Я посмотрела на медальон, лежавший на столе, мне нравилось, что он дрожал при каждом моем приближении, словно игра – это доставляло какое-то нервное удовольствие. Я приблизилась к нему; железяка задребезжала вот уже в который раз; еще один шаг – и крестраж стал отползать в сторону. Я протянула руку – и он перекатился на другую часть стола, не позволяя сократиться расстоянию между нами больше, чем на пару дюймов. Зараза. Почему-то было ощущение, что коснувшись его, я вспомню то таинственное видение, которое уже долгое время прожигало брешь в голове и кололо любопытством. Чертов крестраж!
Я попыталась обмануть его, резко схватив за цепочку, но в последний момент он снова отскочил и упал на землю. Взяв висевший на стуле свитер Гарри, я накинула его на медальон, упав сверху. Как он боролся! Метался из стороны в сторону, колошматя меня по рукам сквозь толщу ткани. Вскоре, окутав свитер мешочком вокруг, я запустила руку внутрь и с силой сжала неугомонный крестраж. Ничего не произошло – конечно, очень опрометчивое решение играть со столь темным артефактом, но любопытство сгубило кошку. Достав, пытающийся вырваться, будто бы живой, предмет, я вгляделась в витиеватую “S”, но ничего не происходило, ни единого намека на попытку завладеть мной. Гарри, Сириус и Гермиона убили бы за подобные игры.
Интересно, где сейчас Рон, и жалеет ли сейчас о том, что наговорил друзьям? Гарри, конечно, тоже был хорош, он прекрасно знал что тот находится под властью крестража, но, тем не менее, вот так просто уйти, бросить любимую девушку на произвол судьбы… Я положила бесполезный медальон на стол, а точнее сказать, отшвырнула его с такой силой, что от удара любая вещь могла бы сломаться, а ему хоть бы хны. Вот она — Темная Магия!
Минуты текли медленно, они бесконечно тянулись, угнетали. Что друзья сейчас делают? Ну почему, почему они не взяли меня с собой?
Снег валил на улице, в числах я совсем запуталась, наверняка скоро Рождество, и добрая половина мира, будь то магглы или волшебники, не тронутые рукой Темного Лорда, готовились к его встрече, наряжая ёлки всевозможными игрушками, маленькими снеговичками, роксовыми палочками, бесконечными разноцветными шарами. Мне вдруг вспомнилась рождественская вечеринка в Хогвартсе: веселые студенты дарили друг другу подарки, обвешивались мишурой, менявшей цвет под настроение хозяина. Игрушечные заколдованные модельки Санта Клаусов в санях, запряженных полярными оленями, носились над столами Большого зала, выкрикивая поздравления. Только мне было в тот день не до праздника, я напивалась после того, как узнала, что Сириус сбежал после нашего с ним первого поцелуя, испугавшись субординации, но, как оказалось позже, Дамблдор послал его по моим делам в Россию. Как же я тогда переживала, какой спектр чувств испытывала к своему декану, как искренне любила, еще не подозревая о том, какая судьба уготована нам обоим. Язык не поворачивался назвать те переживания мелочными, они были так светлы и теплы; эти чувства, они согревали как первые лучи весеннего солнца. По щеке стекла одинокая слезинка, теперь тот, кого я любила больше всего на свете, был постоянно рядом, спал на соседней кровати, оберегал ту, что предала его и всех со злейшим врагом. Нет, я не могла остыть, просто наложенная на мои чувства слоями боль за ошибки, принятие новой силы и постоянное самобичевание немного изменили сознание. Рассудок искалечился взваленной на него ношей, Сириус ждал, он до сих пор ждет, любит, надеется, что мы все же сможем быть вместе, когда все наши беды придут к логическому завершению. Вопрос в том, насколько сильно люблю его я? Ведь каждый раз, глядя в его усталые глаза, я невольно начинаю греться в их тепле. Пускай он старается быть равнодушным, но это маска уже давно сорвана – может, ему так проще? Да, это правильно для нас обоих. Почему мы не можем быть вместе прямо сейчас? Конечно, все зависит от меня, чего же я медлю?.. Но я не могу… Быть может, мой разум изменился с принятием эльфийской силы? Я не знаю, но настигают непонятные чувства, когда Сириус рядом: хочется обнять, поцеловать, подарить тепло и ласку, а в следующий момент оттолкнуть, убежать, спрятаться подальше, снова ощутить одиночество. Что со мной? Как любовь, которой я отдавала себя полностью, так подло играет в «любит, не любит»? Я так несправедливо жестока с Сириусом, он не заслуживает этого, этот человек светел и готов в любую минуту броситься под Авады Пожирателей ради меня... Быть может, я просто устала и нужно побыть одной? Светлый огонек понимания загорелся в душе, но тут же потух. Бред, как я могла устать от Сириуса?
Я прилегла на кровать и постаралась убрать все тревожные мысли из головы, представляя аншлаг у рождественских прилавков, маленьких детишек, играющих с новыми игрушками, возясь на полу возле елки под пристальным присмотром родителей. В Дурмштранге у меня не было друзей, и я присутствовала на рождественском ужине только в первый год своего обучения, поскольку тогда была просто ребенком, никогда не видевшим веселья студентов, беснующихся в коридорах. Мне это нравилось. Однако со второго курса я, наконец, начала осознавать степень своего клейма: чистокровная дочь бывших Пожирателей. И чтобы спрятаться от всего мира, я уезжала праздновать с Игорем задолго до начала зимних каникул.
Игорь… И тот оказался предателем, почему сплошная ложь окружала меня столь долгое время? Чем я заслужила? Может быть, что-то не так было в прошлой моей жизни? Может, я была злом во плоти?
Мысли снова переключились на Хогвартс: та самая ночь – я вспомнила как напилась тогда и… поплелась в подземелья к Снейпу, Мерлин! Я была такой глупой, такой наивной, хоть и сейчас Сириус иногда называет меня ребенком, но все же тогдашний поступок был верхом неблагоразумия. Я почти домогалась своего профессора, возможно, это послужило отправной точкой того события спустя несколько месяцев. Глупая, я и не подозревала о тяжелом будущем, о том, что он предатель и станет убийцей Дамблдора. Я хотела утешить, как мне казалось, одинокого, замкнутого преподавателя зельеварения. Вела себя как последняя…
Я схватилась за голову, вспоминая тот нетрезвый момент моей жизни, именно ту первую ошибку, возможно, подтолкнувшую к серьезным последствиям. Снейп поступил благоразумно, он просто проводил меня до башни Гриффиндора, не притронулся, а ведь потом я так долго уважала его за это…
