-- Но люди изменяются...
-- Ну да... становятся стариками и странниками... Гомер был странником... помню, как-то он исчез и явился ночью в пыли и поте, как некий бог... не знаю, для чего ему нужно было скитаться... всю вселенную обошел, но нашел ли он то, что искал?.. вряд ли... стать богом, вот его детская мечта... он учился жить как бог... у меня он вызывал сочувствие... он так и не выздоровел... скитался по Тибету больной подагрой, и вернулся в город с бородой до пояса, когда его совсем не ожидали... вообрази мое удивление, я смотрела на него, как на воскресшую тень... кто-то сказал ему, что я собираюсь выйти замуж... я не успела, жених умер... спился, в горячке повесился на чердаке... я думаю, ему помогли... сам он не смог бы... какое-то время Гомер жил у Философа на острове, жил на пенсию по старости... и как жил?.. это надо вообразить... потом переселился на небе, чтобы поговорил с богом о боге, и очутился на земле в театре абсурда... все ушло в прошлое... жаль... иногда он является мне, жалкий, холодный, голодный... он говорил осторожно, но с полным пониманием происходящего... обычно он заикался, а со мной говорил гладко, с выражением, как на сцене... помню, на мне была длинная ночная рубашка, похожая на подвенечное платье... и я не говорила, а пела шепотом...
-- Он жил в замке?..
-- Ну да, в город он спускался за сплетнями... и за вином... он любил выпить... пил обычно портвейн... три рюмки, не больше... - заключила примадонна свой монолог... улыбнулась...
-- Какая здесь тишина...
-- Я вижу, тебя это удивляет... молва уверяет, что обычно здесь пляшут, поют, устраивают сатурналии, но, увы, не сезон... холодно, голодно... и дожди... смутные времена... люди сделались мрачными, подозрительными... - Примадонна обняла бюст Гомера... - Этого он уже не видел... даже звон колоколов приобрел какой-то зловещий, второй смысл... звучит как мрачное предзнаменование...
"Я слушал монолог примадонны... он длился, и длился... был полон намеков, недомолвок, умолчаний...
Все это происходило на террасе, как на открытой сцене театра под сводом траурного неба, и выглядело несколько необычно, неправдоподобно..."
-- И чем закончилось смутное время?..
-- Ничем... говорят, мэр взял вину на себя и был обманут... заговор остался нераскрытым, хотя молва называла имена...
Примадонна вспоминала и жалкое, смешное, странное и страшное...
Подробности мятежа остались в тени... многое скрыла и примадонна, ни слова не сказала о своих встречах с заговорщиками, впечатлениях...
Начался дождь, и мы вернулись в комнату...
На столике в ее спальне я увидел рукопись, что-то вроде эпитафии или завещания...
Примадонна распорядилась передать свой прах ветру... наверное, чтобы смешаться с прахом Гомера...
Все это представилось мне как реальное событие, хотя ничего подобного со мной не происходило, да и не могло произойти...
Откуда-то я все это заимствовал... или кто-то во мне конструировал эпизоды этого странного сновидения, строил диалоги..."
"Я стоял у окна, заставленного загнивающими бегониями в горшках, и смотрел на город...
Все еще шел дождь... на террасе танцевали тени...
"Эфиопка черна, но красива... - заговорил Семен... - Еще и поет как сирена... послушай..."
"Ну да, и танцует прилично..." - отозвался Христофор... и подумал о Соне:
"Когда я обнимаю ее, она исчезает, стыдится объятий... я блуждаю, ищу ее, но нахожу тех, которых не знаю... не воспламеняют они меня, хотя и привлекательны...
Иногда Соня является мне во сне и утешает словами любви..."
"Ты должен радоваться и этому... - сказал Семен... - Не опускайся до худшего... благовония от пучка мирры, что ночует между неизмятыми сосцами девы, могут стать и зловонием..."
Мне было 13 лет, столько же и Семену... Гомеру было почти 70 лет... он скрывался в замке примадонны... иногда он спускался в город за сплетнями и вином, юродствовал на паперти, читал отрывки из своего трактата...
Мы были так юны...
Соня только начинала цвести, но груди ее уже были подняты, соблазняли глаза, как яблоки от яблонь из райского сада, а не от бесплодных дичков...
Ночью я был тенью на ее ложе, и днем не отходил далеко...
Глаза мои были чистыми, взгляд прямой, не петлял, чтобы быть понятым, и не дарил то, чего не имел...
Соня любила не меня... и умерла...
Она стала еще одной невестой бога... она ушла к нему и села там, где он был, дыхание его ловила, когда он вел беседу с ней в стране теней, переходя от одной тени к другой и даря спасение или надежду на спасение...
Я стучался к ним, но оставался за дверью... я шептал ей слова любви... помню, они были сладки для гортани моей, я хмелел от них, как от вина, глаза мои наполнялись слезами радости...
Я сходил с ума... дядя Гомер спас меня, но сам не уцелел...
У дяди Гомера было много врагов...
"Они ненавидят меня, а я их люблю... - говорил он... - Они меня бодрят, как женщины... женщины - мое вино, а я их яблоки..."
Дядя Гомер жил один, как бог... Соня, его жена, умерла от преждевременных родов, истекла кровью...
"Она часто является мне... чуть ли не каждую ночь...
Левая ее рука у меня под головой, а правая обнимает меня, и не призрачно..."
Дядя Гомер чувствовал приближение жены, и искал, где преклонить голову... сев на камень, он шептал: обними меня, и пугал прохожих женщин...
В 13 лет дядя Гомер преставился... о своей смерти он сообщил Философу запиской, просил позаботиться обо мне...
В этом же году и я чуть не умер... я был ранен любовью к Соне... и не я один...
Соня любила меня, Семена и бога...
Семен любил ее жалко, подло... мы с ним были соседями и дальними родственниками...
Он играл словами любви...
Помню, я проснулся среди ночи, вокруг жуткая тишина, а во сне меня пугала воем буря... я пришел в себя от воплей тех, кто хотел получить спасение...
Повсюду царила смерть и отчаяние...
Волны, как горы... барка, на которой я плыл, скакала по горам, которые делались все выше... они пытались стряхнуть барку с себя, заглядывали в окна, влезали... и смерть протискивалась за ними незримой тенью...
Как-то я видел ее на паперти, она заглядывала в лица старухам...
"Ты побледнел... кто тебя так напугал?.." - спросил Философ, не открывая глаз... он лежал на кушетке, а я на полу, рядом, как собака... такие у нас были отношения...
"Показалось, что смерть заглядывала в стекла окна..." - отозвался я...
Я был привязан к Философу сочувствием, вниманием...
"Бесы играют с тобой, развешивают сети, уловляют... дунь и плюнь три раза и они отстанут..."
"Я уже и дул, и плевал..."
"Плюнь еще, не ленись... восстановишь покой, какой у тебя был, если он был..."
Я отвлекся... я услышал голос из лона бури и облаков, который как бы стенал и мучился, звал, потом покорился, умолк... мне кажется, не добровольно, кто-то принудил его...
Стало вдруг так тихо и странно...
Скалы, стволы деревьев приобретали облик, форму и, может быть, даже существование...
Наверное, так было в первый день творения... и я был перворожденным среди еще мертвых...
Ослепленный мраком, я нуждался в свете перед лицом тьмы... я встал и пошел как спотыкающийся о камни, разбросанные среди камней...
На кого бы из еще не рожденных я упал бы, того или раздавил бы, или покалечил
Я остановился... искал объяснений происходящему и не находил...
Мне нужно было проявить осторожность, но я воображал, будто я точно знаю, что происходит и где я нахожусь...
Я споткнулся, упал и пришел в себя...
Вокруг все еще царил день... его сотворило солнце...
"Пока длится день надо работать..." - сказал Философ и ушел, а я погрузился в текст писем Гомера из его архива... все они были адресованы примадонне...
