Всякое мучение я превращал в радость и ликование...
Лицом я походил на бога, изображаемого на иконах в образе собаки...
Одержимые увидели сходство и стали просить меня быть над ними, но я бежал...
Увидев, что одержимые догоняют меня, я остановился и стал камнем...
Камень был теплым, и многим это казалось странным... он исцелял всех, кто прикасался к нему..."
* * *
"Об этом камне сохранилось много невероятных подробностей... он собирал вокруг себя людей и беседовал с ним... да, он мог говорить, выражаясь прикровенно...
Приглядевшись, можно было увидеть в камне профиль женского лица...
Я находил в нем сходство с Соней...
Как-то я заметил в камне движение фигур...
Я увидел в этом действе предсказание беспорядков...
И беспорядки возникли... дошло до драки и убийств...
В тот же день камень стал погружаться в землю...
Камень снова открылся, когда беспорядки в городе прекратились...
Кириллов, поэт мятежа, был отправлен в ссылку на один из западных островов, где и скончался, правда, молва уверяла, что он жив и бодрствует, даже посадил целый сад яблонь на пустом месте...
Говорят, он обладал особым намерением, помышлял о великом...
Я тоже... бог окрылил мой ум, я мог воспарять на небо, говорить там с богом о боге, как Философ...
Там я видел примадонну со свитой... был в свите и дядя Гомер... видом он был подобен ангелу, принимал их славу и блаженство, которые всех ожидают..."
"Но не меня, увы..." - Рая невольно вздохнула...
Говорили, что этот камень изваял Филонов, скульптор... нашелся свидетель, который сообщил об этом куда надо...
В город прибыла комиссия...
Свидетеля допросили... запуганный он дал показания, крайне смутные и сбивчивые, но с оттенком торжественности...
Он изображал из себя мученика или делал вид...
Из допросной комнаты его вынесли полуживого... его утонченно, зверски, нравственно возмутительно пытали..."
* * *
Христофор очнулся, попытался что-то зачеркнуть, исправить в рукописи, но вместо букв рука выводила какие-то каракули...
"Может быть это тайнопись?.." - подсказал кто-то...
"А ты кто такой?.."
"Я же уже говорил, а ты спросил и заснул, не расслышал, но я повторю..."
"Ну да... однако, где я?.. здесь или уже там?.."
"Где-то посередине... витаешь..."
"Хотелось бы еще пожить... кто-то во мне осознанно и намеренно заставляет меня вспоминать то, что я забыл, не помню..."
"О чем ты?.. не понимаю..."
"Как здесь тесно и душно... я что-то сказал и забыл, не помню, что я сказал..."
"Я тоже..."
"Вот, я и говорю... старость - не радость..."
"Это точно..."
"Как-то странно и сразу потемнело... такое впечатление, что тьма упала..."
"Ты как будто поражен этим..."
"Что смешного?.."
"Смешно смотреть на тебя, ты движешься и говоришь как во сне..."
"Скажи правду... я что, умер?.."
"Ты умер, и бог подготавливает тебя для вечной радости по вере и силе благодати..."
"Так мы в обители смерти..."
"Не совсем... смерть выше..."
"Но там ничего нет..."
"Ты умер и всего не видишь..."
"А ты видишь?.."
"Вижу..."
"Ага... прояснилось... пелена упала... я вижу тебя... таким я тебя и представлял... рыжий, тощий и хромой на обе ноги..."
"И ты выглядишь не лучше... что с тобой?.."
"Что-то мне не по себе... я хочу проснуться..."
"Поздно..."
* * *
Какое-то время Христофор блуждал по окрестностям, и наткнулся на камень, который изваял Филонов...
"В нем все нуждались, а он не имел нужды даже в самом себе... - подумал Христофор, в его глазах блеснули слезы... - Он всегда казался мне живым..."
"Что существует, то и живет, а что живет, то не мертво..."
Христофор сел на камень, потом лег... он лежал и говорил...
Тьма становилась все более ощутимая...
Увидев в ней некое смутное движение фигур, Христофор попытался встать...
Танцуя, женщины эфиопки окружили его...
Христофору хотелось обнять их, хотя лучше было бы ему не желать этого...
* * *
"Прошло сорок дней...
Я все еще в склепе... лежу, вспоминаю и размышляю...
Если прежде я не существовал, откуда у меня эти воспоминания?.. от кого я получил это совратимое и изменчивое по необходимости бытие?..
Бог дал, а что дано, может быть отнято...
Помню, Философ говорил, что бог раскрыл ему и перечислил все человеческие бедствия, от которых свободны одни, и которым подвержены другие...
Есть некие невидимые силы, которым поручена забота обо всех земных существах...
Нужно верить, что среди этих существ есть немалое число преисподних существ, видимых и невидимых...
И все они сотворены через Христа и во Христе... он влился во все сотворенное благодатью...
В сотворенном нет ничего случайного, несправедливого...
Христос осветил и изъяснил тайное, имеющее смысл, отворил замкнутое, куда философы стучались и не могли достучаться, ибо нет у них веры...
Почему я родился не среди греков или эфиопов?.. не я же выбрал себе сам место, где мне родиться?.. или я?.. тогда и мир я сотворил...
Бог дал свободу тварям творить благо или зло соответственно движениям и расположению души...
Так появилось разнообразие тварей, распределившее их по тем местам, какие они занимают, сообразно заслугам, и если они будут угодны богу...
Бог все и всегда делает и распределяет по справедливости... в это нужно верить...
Кто очистит себя, находясь в этой жизни, тот будет приготовлен к благодати воскресения, получит тело и место в Греции или в стране эфиопов, или станет духовным во славе и силе, не подверженным мучениям и страстям плоти и крови, способным обитать и на небесах ради бога...
Тем же, кто заслужил преисподнюю, и был осужден на мучения, тоже станут нетленными через воскресение, и не будут распадаться в прах даже от огня геенны...
У каждого грешника свой огонь, а грехи это трава и солома для этого огня...
Буду гореть и я... и мои воспоминания грешника, обвинения и свидетельства, и все мои гибельные настроения..."
* * *
Дядя Гомер, мой воспитатель, он как бог, испытал все человеческое, если я не ошибаюсь... правда, он не исцелил слепорожденного и не воскресил смердящего мертвеца... и никто не спрашивал его, он ли тот, который должен прийти, или ожидать нам другого...
Он побудил меня к вере, повествовал о делах Иисуса, о его ранах, страданиях, о его глаголах, которых никто не может понять, не припав к его груди, и уже не человек живет, но бог в нем...
Философ называл трактат дяди Гомера евангелием, стоящим у двери, стучащим, желающим войти в душу каждого как благовестие...
Не все дядя Гомер мне открыл и возвестил, ушел, передал мое воспитание Философу, ставшему его образом и тенью, и не призрачной, когда я был еще младенцем, ожидавшим приуготовления, чтобы вместить в себя бога и его таинства, намеки, ради спасения и божественного обетования...
Мои писания дядя Гомер называл плетением словес, в которых можно запутаться ногами, став не человеком бога, а человеком сатаны, и жить для греха...
Писатель должен благовествовать, а не смердеть... сказав сие, он закрыл мою книгу историй, отдав ее мне, сел на камень, еще теплый от солнца, которое зажгло этот день, что не удивительно...
