Помню, риза была намочена в крови, но кровь была не моя, чья-то...

Я встал, наследил и вышел наружу... и ниспал вниз тем, кем был прежде, существом мрака...

Я не имел в себе ничего светоносного...

Не знаю, какой смертный грех я совершил или предательство, возможно, измену?.. и почему я ниспал в это скорбное место?..

Не такое уж оно было скорбное... потеки сырости на стенах, напоминали фрески со святыми угодниками, украшенными венками красоты и славы...

Я стоял у склепа и размышлял, как мне исправить уже случившееся, когда Вика окликнула меня?..

Лицо мое было, как у беса, по выражению Вики...

Она меня не узнала...

Я не видел, а она видела и тех, кто преследовал меня... целая свора бесов с лицами гиен...

Философ называл их перебежчиками...

Помню, он говорил, что только от нас зависит быть святыми и блаженными... и что из состояния блаженства легко можно низвергнуться в пропасть погибели...

Обычно в сумерки Философ сидел в кресле на террасе или бродил по коридорам замка, размышлял о возвышенном...

Мне это возвышенное казалось пустым и излишним...

Меня интересовала смерть, последний враг Христа..."

-- Когда смерть покорится Христу, все вернется к началу... - сказал Христофор вслух...

-- Что?.. - переспросила Маргарита, немка...

-- Это не мои слова... это слова дяди Гомера...

В каком-то затмении Христофор сложил в портфель книги, словари, забрал дождевик из шкафа и сломанный зонтик, глянул на часы, которые носил на правой руке, и устремился к выходу, сопровождаемый взглядами женщин, как под конвоем...

Дверь всхлипнула и захлопнулась за спиной Христофора.

На повороте улицы Христофор невольно оглянулся.

Очертания здания конторы впечатляли... это был архитектурный шедевр 19 века с фасадом, украшенным горгонами, гарпиями и химерами...

Христофор свернул за угол.

Он шел, не думая, куда идет, окунаясь, то в свет, то в тень. В тени он превращался в ребенка и катил инвалидную коляску на резиновых шинах, в которой покоилась Лиза, его двоюродная сестра.

Лизе было 13 лет.

У нее были сросшиеся ноги.

Вот и любимое место Лизы у обрыва, откуда открывались дали.

В сумерках дали наполнялись видениями и всем тем, что мы не видим и лишь воображаем, догадываемся.

Лиза обычно что-нибудь читала, а Христофор, закрепив колеса инвалидной коляски тормозом, ложился в траву.

Он лежал и смотрел в слепящую пустоту, искал там седьмое небо.

В тот день погода была пасмурная. Грязно-серые облака висели над самым обрывом и напоминали промокшие и заплатанные простыни Веры, соседки. Она принимала роды и обмывала покойников...

Христофор раскинул руки, закрыл глаза и, полный смутных предчувствий и видений, поплыл, плавно погружаясь в сон, как в воду, все глубже, словно затягиваемый в воронку...

Христофору снилась Соня...

"Она вернулась оттуда... боже, как я был рад этому визиту... все, что только я мог сказать и сделать, я сказал и сделал в порыве страсти... и пришел в себя, очнулся...

Помню, вспомнив сон, я пришел в замешательство, даже покраснел, и Лиза заметила мое смущение...

Странное состояние я испытывал в этом сне, я как будто проваливался то в прошлое, то в будущее..."

"Философ вернулся в замок... что-то пишет...

От жары и духоты у примадонны возобновились приступы астмы... она боится потерять голос...

У Вики открылись боли в пояснице...

А меня мучают и радуют сновидения, не осмелюсь описывать их содержание подробно...

Философ говорит, что если я буду продолжать в том же духе, то, пожалуй, переселюсь к Соне... или в желтый дом...

Он называет все это манией и глупостью... пишет и вздыхает... говорит, что раньше он жил, а теперь доживает, и так жалко...

Чувствует он себя все хуже...

Я провел с ним час или два, и превратился в сиделку...

Слушая его размышления, я заснул, а когда проснулся, то не узнал Философа, он так сильно изменился...

Он был не один... с ним была Вика...

Я смотрел на Вику, а видел Соню...

Я обнял ее, и невольно всхлипнул, расплакался от радости...

Сердце сжалось от тоски, когда, опомнившись, я понял, что это было сонное наваждение..."

"Говорят, на кладбище у могилы Сони творятся чудеса... дева поднимается из земли в платье невесты и ходит по аллеям, которые спускаются к морю...

Из-за этого на кладбище стали случаться всякие безумства и преувеличения...

Я держу в тайне свою связь с Соней... никому отчета не даю, умалчиваю о своих сердечных делах даже примадонне...

Философ говорит, что я либо поумнею, либо таким и останусь... он все еще в опале, числится в списке неблагонадежных... примадонна тоже, у него репутация опасной женщины...

Философ сочувствует ей... она говорит, что ей ничего не остается, как утопиться, но ее удерживают долги и страх... она боится смерти, впрочем, как и я...

По этому поводу я сочинил целый роман с некоей еврейкой... я был влюблен в нее, когда ей было 13 лет, а мне 7 лет... она пыталась соблазнить меня, и чуть не утопила в пруду, заросшем ряской...

Мне 7 лет... не знаю, я это или не я... вроде я, но иногда я сомневаюсь... и я все еще влюблен в еврейку... не пропускаю ни одного представления с ее участием... ее зовут Сара... она поет в хоре... иногда солирует... голос у нее как у сирены...

До начала спектакля я прячусь в кулисах, а когда пустой зал заполняется зрителями, выхожу из кулис и спускаюсь в зал...

Сару заметил один богатый еврей... он обещал помочь ей... и помог...

Бывшая примадонна и старая дева, ушла в тень, а Сара стала оперной дивой...

"Наконец-то и я могу умереть..." - сказала примадонна и умерла на сцене от приступа астмы...

Философ отправился вслед за ней...

На меня жалко было смотреть...

Я увидел их исход, как знак...

Я хотел последовать за ними...

Увы...

Меня арестовали по доносу... при обыске нашли мою переписку с Философом, примадонной и заговорщиками...

Несколько дней меня допрашивали, подвергали пыткам...

Я оказался в желтом доме... правда, пробыл я там не долго, бежал...

Я скрывался в руинах женского монастыря, спал на ложе монахини, потом перебрался в замок, Вика провела меня потайным ходом...

Примадонна с трудом узнала меня...

Какое-то время я исполнял роль привидения...

Как-то ночью Вика устроила мне сцену ревности... я называл ее Сарой...

Она просто сошла с ума...

Я ответил ей тем же...

Мне кажется, Вика была скорее возмущена, нежели обижена... и повела себя просто странно... она вдруг расплакалась, сказала, что расстроена смертью примадонны, и тут же стала говорить всякое о ней, потом раскаялась...

Вика приготовила мне постель в комнате Философа...

"Он иногда появляется, говорит, что на том свете стал гробовщиком..." - сказала она и ослепила меня, оскалилась...

Ни сердечной чуткости, ни тонкости суждений я от Вики не ждал...

Рая была огорчена моим видом, худобой... или делала вид...

К Рае я был равнодушен... и был поистине счастлив, когда она заговорила не о любви, а о примадонне и ее отношениях с мэром...

"Он предал примадонну... вокруг одни предатели..." - сказала она и таким тоном, что мне пришлось оправдываться... я подумал, что она и меня подозревает в предательстве...

Рая не поверила моим доводам, но я смог убедить ее в своей невиновности...

-- Я знаю, ты не замешан в этом подлом деле... - сказала она после довольно продолжительного молчания и поджала губы...

Я не расслышал, переспросил...

Она пыталась скрыть, что с ней происходило...

Вдруг она обняла меня и прижалась губами к моим губам...

Нет, я не отстранился... она сама оттолкнула меня... застыла... сделалась камнем расплывчатых очертаний...