– Не в полицию, – покачала головой гра Монссон, которая к тому моменту уже пришла в себя. – Лучше передать его непосредственно гро Ольсену. Этот козел, когда пытал меня, проговорился. Это он пытался организовать похищение Лотты, так что магистру будет интересно с ним пообщаться.
Эпилог
Аксель находился в общественной приемной центрального магистрата. В этот раз он был здесь не один и по вполне официальному поводу, правда, скорее, в качестве сопровождающего гра Иды Монссон, выборного представителя от охотников на публичных дебатах, посвященных предстоящей реорганизации работы охотников. Ида еще не совсем оправилась от ран, полученных в Скрытном Саду, именно поэтому ей требовался сопровождающий. По крайней мере, таково было официальное объяснение присутствия Акселя в общественной приемной магистрата. На деле же Аксель прибыл, уступив просьбе гро Ольсена, и до сих пор терялся в догадках, для чего магистру понадобилось его присутствие. На дебаты он все равно приглашен не был и вот уже третий час скучал в приемной среди тех представителей прессы и просто заинтересованных горожан, кто, так же как и он, не был допущен в святая святых магистрата – Зал собраний. На охотника поглядывали настороженно, но открытой неприязни не проявляли.
Ида тогда оказалась права. Граф Стенкиль действительно стоял за попытками давления на магистра Ольсена. Кроме того, ему через своих людей удалось подкупить еще нескольких магистров или их заместителей – денег у него в последнее время было достаточно. Когда несколько лет назад в его владениях появились эльфы с предложением в обмен на некоторые услуги помочь «восстановить законную власть в Пенгверне, а также оказать этой власти финансовую поддержку», граф долго не размышлял. Мечта вернуть утерянную когда-то власть в семье аристократов передавалась из поколения в поколение. Абсолютное подчинение сотни крестьян, это, конечно, здорово, но для потомков королей как-то слишком мелко. Граф Стенкиль решил, что именно ему удастся с помощью остатков древнего народа восстановить монархию в Пенгверне. О том, что спустя столько веков эта идея выглядит безумием, граф не догадывался.
Практически полная изоляция сыграла с потомками аристократов злую шутку. Они действительно отстали от жизни на несколько веков и потому даже не сомневались, что стоит объявить народу о возвращении старых порядков и выкатить на площадь пару сотен бочек вина, как народ немедленно проникнется верноподданническими чувствами и восславит законного монарха. Поэтому Стенкиль с готовностью помогал своим таинственным друзьям налаживать связи в нынешнем правительстве, путем подкупа и шантажа. До поры до времени, конечно, как считал граф. Особой благодарности к новоявленным друзьям он не испытывал, возвращению богов и магии в мир в его планах места не было. Эльфам нужно ограничить деятельность охотников, чтобы получить возможность вскормить одержимого? Прекрасно, он так и сделает. А когда народ взвоет от воцарившейся в городе резни и хаоса, появится наследник престола, овеянный славой, и быстро наведет порядок. Как именно он этот порядок будет наводить, граф не особенно задумывался, он вообще предпочитал решать проблемы по мере поступления.
Когда все эти факты были преданы огласке, в городе разразился скандал. Газеты писали опровержения, несколько магистров лишились своих должностей и даже получили тюремные сроки за взяточничество, а после того, как стало известно о героическом сопротивлении магистра Ольсена попыткам шантажа и давления, он, неожиданно для себя, приобрел широкую поддержку народных масс. Однако горожане, обескураженные тем, что ими, оказывается, пытались манипулировать, все еще пребывали в растерянности. С одной стороны, вроде бы все ясно – охотники больше не являются «неизбежным злом», и, значит, ограничивать и усиливать контроль больше не нужно. С другой стороны, признавать, что их банально облапошили, граждане не хотели – слишком неприятно для самолюбия. Да еще не в первый раз – многие вспомнили историю четырехлетней давности, когда охотницу Иду Монссон, а вместе с ней и всех прочих охотников чуть не обвинили в торговле людьми. И потом, если уж прессе и даже официальным заявлениям некоторых магистров нельзя было верить тогда, когда охотников мешали с грязью, то почему нужно верить сейчас, когда те же люди говорят обратное? В результате вопрос о реорганизации деятельности охотников решили обсуждать на публичных дебатах. Событие для Пенгверна редкое – обычно все обсуждения проводились в узком кругу магистров и публике сообщалось только окончательное решение. Впрочем, любой желающий принять даже пассивное участие в таком мероприятии все равно не мог, размер аудитории банально ограничивался количеством мест в Зале собраний. Туда были приглашены представители всех значимых общественных образований города, представители прессы, а также десяток случайных жителей – для чистоты эксперимента. Многие из присутствующих имели право совещательного голоса, однако фактически решение все равно принималось голосованием магистров.
Охотник, задумавшись, пропустил момент, когда сначала стих гомон голосов, доносившийся из-за двери в Зал собраний. Тишина распространилась и на общественную приемную, чтобы почти сразу взорваться вопросами, после того, как створки высоких дверей распахнулись и усталые политики стали покидать душную аудиторию.
Аксель, в отличие от большинства ожидающих, остался на своем месте. Конечно, не потому, что ему было наплевать на дальнейшую судьбу охотников, просто молодому человеку не хотелось оказаться посреди возбужденной толпы. К тому же он знал, что наставница без него отсюда не уйдет.
Вид охотница имела одновременно растерянный, раздраженный и довольный, так что по ее лицу определить, благополучно ли закончились дебаты, он не смог. Задавать вопросы в таком шуме Аксель посчитал неуместным, тем более что Ида, как только нашла бывшего ученика, ухватила его за рукав и потащила куда-то в глубь здания. Затолкав молодого человека в какой-то кабинет, охотница облегченно выдохнула и присела на стул для посетителей, указав ученику на соседний. Аксель послушно уселся, куда было указано.
– Даже не знаю, радоваться мне или наоборот, – призналась гра Монссон, взглянув на лопающегося от нетерпения ученика. – Приятно, конечно, будет утереть нос всем злопыхателям, но вот взваливать себе на плечи такую ношу не хочется так, что хоть плачь.
– Да что они там нарешали? – не выдержал Аксель.
– Охотников, в том виде, в котором они есть сейчас, больше не будет. Магистры решили, что мы все же нуждаемся в контроле. Вольных одиночек контролировать сложно, поэтому теперь у нас будет жесткая структура с конкретным главой, парой-тройкой заместителей и рядовыми членами. Никакой демократии, строгий устав, отдельное здание, глава подчиняется непосредственно центральному магистрату.
– И кто же будет нашим главой? – с тоской спросил охотник. Он представил, как ему придется подчиняться кому-нибудь слабо представляющему специфику их работы, выполнять какие-нибудь глупые положения устава, и ему захотелось немедленно бросить все и уехать куда-нибудь подальше от Пенгверна и вообще забыть об охоте.
– Официально глава должен быть избран из наших рядов, – мрачно констатировала охотница. – Но я догадываюсь, кого выберут. Да-да, ты, я вижу, тоже догадываешься, – гра Монссон скривилась, будто съела что-то кислое.
– Ида, так получается, что все не так уж плохо? Если ты будешь главой организации, то фактически ничего не изменится?
– Изменится, ученик, – вздохнула охотница. – И очень сильно. Мы больше не будем получать деньги у государства. Правда, и цены за свои услуги мы будем устанавливать сами. Официально, охотники станут неподсудными – фактически мы теперь будем орденом, как в старые времена. Любые преступления рассматриваются внутри организации, наказания провинившимся будут выноситься руководством ордена. Более того, мы теперь имеем право вести собственные расследования наравне с полицией в случае, если задеты интересы охотников. Чинуши понимают, что эльфы от своих планах не отступятся, поэтому нам решили дать немного власти. Не радуйся раньше времени. Это не значит, что теперь можно делать, что захочешь – одновременно с орденом будет учреждена контролирующая организация, которая имеет право проводить ревизии и вести собственные расследования. Магистрату нужен какой-то противовес. Убей – не понимаю, как они в сжатые сроки смогут это провернуть, но, думаю, что-нибудь придумают.
