Кожа Дафны карамелится, под радиационными лучами меняет свой цвет. Кажется или… Или и вправду первый шаг к изменениям? Антимир любит глину, любит лепить, словно опытный гончар вращает на круге своем сырой материал и так и эдак, деформирует на разный лад, пачкает свои руки, трет о пыльный фартук, придает форму, закрепляет ее и ставит сушиться на солнце, чтобы затем любоваться и целовать разгоряченными сухими губами произведение свое. Соль разъедает, антиматерия добирается до атомов и меняет положение ядер и внешних слоев, а солнце довершает и закрепляет окончательную форму. Дафна вздрагивает, осознавая всю суть антимира. Сиреникс чувствует тревогу нимфы, но не шевелится, ибо знает, что Дафна познает-постигает суть его родного дома.

Высоко в небе, почти под самым солнцем, летит огромная, с целый остров размером, птица Рух. Грозно кличет она, ревет сильнее шквалистого ветра, машет крыльями, словно девятый вал ходит по морю, торопится к ближайшей суше, чтобы снести яйцо, с дворец огромный размером. Вылупится из яйца птенец - неуклюжий, мокрый и беззащитный. Понесет ему птица Рух в когтях слонов и каркаданнов, кормить будет дитя свое, яростно заклюет любого, кто на жизнь его покусится. Вздрагивает Дафна, ибо боится птицу, способную легко раздавить ее в своем огромном клюве, но спокоен Сиреникс. Мифические существа безобидны, если не вставать у них на пути. Они живут себе вечность, нет дела им до каких-то людишек, мнящих себя пупами вселенной.

- Знаешь, я хочу пойти в Алфею преподавателем, - наконец, собирается с мыслями Дафна, глядя вслед уносящейся птице. - Фарагонда предложила мне занять должность учителя истории магии.

- Ты хочешь этого? - Сиреникс внимательно заглядывает в янтарные глаза, такие жидко притягательные, слабые, ничем не защищенные. Легко проткнуть их острым когтем и смять в размягченную влажную кашицу.

- Да, - кивает Дафна. - Я была заперта между мирами двадцать лет, выпала из реальности, снова хочу теперь в ней прижиться, обустроиться. Пойти работать в Алфею - идеальная возможность изучить жизнь современного мира и посмотреть, насколько изменились феи.

- Они не так уж сильно и меняются на протяжении столетий, поверь, - притворно зевает Сиреникс. Он точно знает, о чем говорит. - Рвутся, защищают и машут блестящими крылышками, что так легко вырывать из молочных спин.

- Для меня и двадцать лет - большой срок. И поверь, они меняются, - хмурится нимфа. - Быстрее, чем ты только можешь себя представить.

- Так по-человечески.

- Да, по-человечески. Но я горжусь этим, знаешь ли, - улыбается Дафна.

Сиреникс закатывает глаза, но молчит. Над Дафной нужно еще поработать. Основательно поработать. Но времени у него предостаточно, еще несколько десятков лет, если, конечно, нимфа не надоест ему раньше. Пока Сирениксу нравится странное притяжение, и он осторожно познает его, пробует на вкус.

- А еще я хочу быть в курсе того, что происходит у Блум и ее подруг. Моя младшая сестра и остальные девочки, они… Постоянно во что-то вляпываются. Я боюсь, как бы они однажды не наткнулись на то, что не по силам им окажется. Особенно, учитывая то, что сотворил с ними Беливикс, и сделал ты. Мне страшно за Блум, потому что… Помню ее еще маленькой девочкой у меня на руках, испуганной, плачущей, но в то же время жутко гордящейся за свою сестру, которая стала потом для нее путеводной нитью, опорой, поддержкой, пусть и с того света. А теперь? Вроде и есть связь между нами, а вроде и нет. Чувствую ее отголоски, но в то же время… Словно угасает что-то между нами, чужие друг другу стали.

- Поговори с ней, - Сиреникс серьезен. - Расскажи правду. Доверься. Боишься, что не признает, так? Та-что-смогла-спастись, Аватара Дракона нуждается в тебе, в твоей подсказке, правде. Чем больше тянешь, тем больше отдаляешься. Расскажи ей, откройся. О последствиях не думай даже. Восстанови свою связь, которую сама же и разрушаешь. Ответ на поверхности, но вы не видите его, люди, - качает головой змей и смеется. Как всегда, впрочем.

Дафна растерянно молчит, румянец заливает ее щеки. Небольшим монологом Сиреникс выразил то, что тревожит душу ее, сжимает в тугих кольцах и не дает вздохнуть свободно. Почему же Дафна не сделала этого раньше? Боится, глупая, боится, что не примет ее сестра, отвернется, вскрикнет, что знать больше нимфу Домино не желает, неодобрительно покачает головой и побежит к подругам своим, чтобы выбили они всю дурь из головы Дафны. Боится карамельная девушка, но понимает, что дольше откладывать нельзя. Надо открыться, рассказать, признаться. Сиреникс дает дельные советы. И тут не поспоришь.

- Ты прав. Мне необходимо будет сделать это. Я становлюсь более мнительной, осмотрительной, учусь терпению, взвешиваю, теряю былую пылкость и хватку. Годы дают знать о себе, - смеется Дафна и уже хочет перевести странный и даже нелепый диалог окончательно в шутку, как Сиреникс вдруг говорит просто так, между делом:

- У меня есть пророчество.

- Какое? Относительно кого? - моргает Дафна.

- Шесть дев возгордятся, их силы столкнутся с причудливой книгой, и в этом миге совершится проклятие, силы покинут, трансформация новая из искры зародится.

Дафна молчит. Дафна глотает воздух. Невыносимое солнце уже склонилось почти к соленой воде, ибо не видно на километры вокруг земли, разбросаны лишь по Бескрайнему Океану где-то небольшие островки, на одном из которых и примостились сейчас нимфа и змей. Винкс… Возгордятся. Если бы не знала Дафна василиска, то преположила бы, что вышел змей из ума, перепутал все, ибо имел в виду проклятие свое, что настигло бы их из-за того, что решились искать засекреченное волшебство. Но умен и мудр Сиреникс, о грядущих событиях глаголет он. Неужели… Совершится-таки проклятие? Постигнет Винкс та же участь что и ее, Дафну? Тоже лишатся тел или обратятся в морских драконов, подобно Политии?

- Не бойся и не гори, та-что-смогла-спастись.

- Зародится новая трансформация? - как-то глупо переспрашивает Дафна. - То есть, Винкс получат новое превращение, ты расстанешься с ними? Или… - девушка вздрагивает, и позолоченные невыносимым солнцем волосы взметываются вверх, - ты хочешь сказать, что родится совершенно новая, ранее не существовавшая трансформация?

Сиреникс неопределенно качает головой, и Дафна понимает, что больше ничего не добьется от змея. Его дело - сказать и предупредить. Сиреникс не вмешивается, наблюдает, смеется да бахвальство любит, хвалится превосходством своим и берет то, чем страстно обладать желает.

- Мне… Сказать им? - тихо, почти неслышно спрашивает нимфа Домино.

- Как хочешь.

А кожа у Дафна карамельная, глаза - медово-жидкие, что так и хочется выдавить их, испить, осушить глазницы, волосы - золотистые, вьются пламенем - предвестником перемен. Нежится в сильных объятиях змея, не искусителя сегодня, а провидца-пророка, друга-союзника. Змей же внутри очищает взор и готовится повернуть голову в сторону нового направления ветра. Бриз колыхнется вдруг, задует неистово сильно, с юга на север, с запада на восток. Бриз перемен, несущий в себе новое, изменчивое. Трубят трубы, звенят колокола, нимфы водят хороводы, поют сирены, чаруют глупцов, Дракон разлепляет веки. Знаменуется великое рождение, приход новой сущности в этот мир, сущности новой, огненной, чистой такой же, как и Энчантикс, если не чище. И Винкс примут ее в себя.

Сиреникс смеется. Глупо так прощаться и отпускать шесть занимательных жертв, что пробыли с ним так недолго, но ничего не поделаешь. Сиреникс, конечно, жаден, но сейчас ему хочется свободы. Девы еще нагрянут, еще поиздевается-посмеется он над ними, расскажет всю правду-суть, сломает их, опустит на колени, услышит звук трескающихся губ и поселит странный зов моря-океана в свежие тела их. Из этих Сиреникс попил достаточно уже кровушки, вытянул соков, напитался молоком и впрыснул свой яд. Феям настала пора вспомнить свою истинную суть. Заигрались они, глупые и недалекие, позволили паразиту внутри запустить свои длинные корни, раскрылись ледяному змею, что смеется лишь да хохочет, теперь же пусть Дракон принимает заблудших детей. Энчантикс, конечно, простил бы их, но свершится проклятие, и лишь один будет выход. Сиреникс высовывает свой язык, с которого капают, шипя, на сливочный песок желтоватые капельки яда. Та, с волосами кислотно-розовыми, коротко остриженными, с механическим надрывным голосом и мятущейся душой, выход нашла правильный. Празднуй победу, фея, пусть и на твоем дворе засияет солнце.