А так было, ибо не было иначе, то, что произошло той ночью с отцом Евфимием, его устами умолченное, моей рукой написанное:

II

1. Взяв топор, Евфимий пошел в деревню, чтобы посмотреть, каковы письмена того, кто так его унизил.

2. А у топора один конец был острый, а другой — тупой.

3. Тогда Евфимий сказал себе: «Тупым концом буду бить, а острым рубить картины и буквы его, ибо тупое толчет, а острое сечет, и третьего способа уничтожения нет;

4. ибо дерево не толкут, но секут; а камень не секут, но толкут;

5. а ничего сильнее камня и дерева в мире нет.

6. И образ на камне камня не тверже, а образ на дереве дерева не сильнее».

7. И когда он пришел туда, то сломал ворота в ограде храма Божия и вошел.

8. Но на стенах не было ничего, и он вышел, в ярости и гневе.

9. И решил он идти к старейшине того народа, дабы оклеветать Прекрасного, сказав, что тот ничего не делает; но когда повернулся спиной к храму, а лицом к воротам, которые он сломал, то услышал голос:

10. «Во все ли ты двери так входишь, о, несчастный? Открыл ли их тебе кто-нибудь? Стучал ли ты, чтобы отворили тебе?

11. То, что ты хочешь увидеть, у тебя за спиной».

12. И он быстро повернулся, потому что желал увидеть, но ничего не увидел.

13. А когда собрался уходить, то услышал тот же голос: «То, что ты хочешь увидеть, у тебя за спиной». И он опять обернулся и не увидел ничего.

14. И когда третий раз явил себя голос, и когда Евфимий снова ничего не увидел, голос сказал: «Вот тебе наука, у быстрейшего не хватит быстроты, чтобы увидеть то, что у него за спиной;

15. ибо то, что у тебя за спиной, уже прошло, и никакая быстрота в настоящем не быстра настолько, чтобы настичь прошлое».

16. Тогда Евфимий упал на колени перед голосом и заплакал: «Почему ты не даешь мне увидеть то, что у меня за спиной? Зачем ты мучишь меня?»

17. А голос сказал: «То, что ты хотел увидеть, то, что ты хочешь уничтожить так, чтобы никто не знал;

18. не у меня за спиной, но у тебя за спиной, и ты хочешь разрушить то, чего ты очень боишься, ибо ты уже это видел однажды и насмехался и презрел тогда.

19. Потому я поставил его туда, где оно сейчас, и куда бы ты ни повернулся, оно всегда будет у тебя за спиной.

20. А то, что за спиной — в прошлом, и прошлое невозможно исправить.

21. Если ты сотворил недоброе вчера, этого не исправить; если ты задумал завтра зло содеять, и этого не исправить, и ты зло содеешь;

22. поэтому твори добро сейчас, ибо творящий добро сейчас творит его на вечные времена.

23. А тот, кто хочет уничтожить и скрыть от меня зло, которое совершил в прошлом, еще одно зло совершает ныне, ибо скрывает то, что скрыть невозможно.

24. Ты не видишь это зло, ибо оно у тебя за спиной, но я вижу во все времена.

25. Но ты видел, что творишь зло, когда зло было не за спиной, а у тебя перед глазами».

26. Тогда Евфимий сказал: «Я зол на тебя. Ты гадок и гневен, ибо казнишь меня казнью, которую мне снести не по силам».

27. А голос изрек: «Один способ и один путь перед тобой лежит, чтобы искупить свое злодеяние: напиши буквы такие же, как у него, своей рукой и перед своими глазами, своим трудом, тогда ты увидишь перед собой то, что позади тебя, ибо глаза тебе даны, чтобы глядеть вперед, видеть путь, по которому идешь;

28. скажи, путешественник в дороге назад или вперед глядит? Назад глядит тот, кто согрешил и кого преследуют».

29. Евфимий сердито сказал: «Из хлева, а не из храма ты мне советы даешь, ибо ты рогат». И не стал слушать, а вновь быстро обернулся, но ничего не увидел.

30. А голос печально произнес: «Сзади ты слеп, ибо не поставил я тебе глаза на спине; но почему ты слеп и спереди?»

31. Тогда Евфимий встал и отправился с топором в деревню, он был в гневе и ярости, ибо думал, что это слова быка, они кололи его душу.

32. А когда он увидел в хлеву рога, то рубил топором все, что движется.

33. И гнев его длился до рассвета.

34. А когда гнев прошел, он увидел, что зарубил весь скот до последнего вола, взял топор и пошел домой; но очень испугался, ибо увидел, что у топора теперь два лезвия и что тупой конец, которым прежде нельзя было рубить, теперь стал острым.

35. И топор теперь сек с обеих сторон.

36. А голос сказал ему: «Что ты сделал? Зачем тупое, данное тебе, ты острым сделал? Разве и добро, которое я тебе даю, ты превращаешь в зло? Теперь и тупое крови жаждет!»

37. И Евфимий упал на землю и безутешно плакал, ибо гнев и грех — как утро и вечер, и второе непременно идет после первого.

38. А голос сказал: «Что ты сделал? Зачем ты отсек прошлое, а теперь и будущее, и настоящее поставил между двумя лезвиями?

39. Для двух лезвий теперь нужны две головы!»

40. А встав, Евфимий сказал: «Я закопаю топор, чтобы не был он виден в глазах Божьих».

41. И взял мотыгу, и вырыл яму, и закопал топор.

42. Но глаза Божьи смотрят изнутри, а человеческие — нет; и рука Божья открывает, а человеческая скрывает.

43. И когда он лег на ложе свое, то ему снилось, что он спит на мягкой подушке.

44. Но когда он проснулся, то увидел, что спит на топоре, который он закопал перед очами Божьими,

45. и он спал на лезвии топора, как на подушке.

Мотыги крестьян не зарыли скот, как и мотыга отца Евфимия не зарыла топор. Долго потом по ночам все в монастыре слышали топот копыт убитых быков по окрестным холмам.

Наконец, в один прекрасный день было сделано необходимое: отец Варлаам повелел крестьянам откопать могильник скота. Открылась яма в земле большая, как грех отца Евфимия, но ни один из нас, кроме меня, не понял, что, глядя в пустоту, в это ничто, на самом деле мы смотрим в душу отца Евфимия.

В яме не было ни костей, ни мяса.

Хе: перо

Разрушение буквы Хе:

1 — Иероглиф;

2 — Финикийское Хе;

3 — Критское;

4 — Современное и quadrata.

* * *

С того дня никто не вспоминал двуглавый топор. Мы привыкли, что Евфимий спит на нем, как на подушке. И не говорили об этом, ждали, что чудесный предмет исчезнет сам или сделает то, для чего появился. Но он оставался на том же месте, куда прилетел той ночью.

Так же и Рыжий, у которого все чаще текла кровь из носа, когда он стоял в семинарии над столом для переписывания, свыкся со своим положением и вечером спокойно, будто на подушку, клал голову на холодный предмет с двумя лезвиями. И мирно спал.

Происшествие с быками, понятно, повлияло на работу в семинарии. Слова переписывались, но гораздо медленнее, чем планировалось. Ученики занимались копированием одни и без присмотра. Раз в три дня Рыжий заходил к ним, вялый и с мрачным огнем в глазах, кричал на послушных, испуганных учеников, а потом уходил в свою келью. Его душа сжалась до размеров ячменного зерна, но он не хотел показывать, что встревожен. Только красные пятна на лице выдавали его панику, страшное беспокойство, которое до костей, через кожу, как осенний мелкий дождь, проникло в него и затаилось у него в утробе. Кровь у него шла все чаще; отец Варлаам начал подозревать, что топор рубит его изнутри и что он уже начал собирать свой долг. Душа Евфимия медленно, но верно выходила у него через нос.

Все это время Прекрасный спокойно работал. Мы почти не видели его; рано утром он уходил в деревню и весь день оставался там. Вечером он возвращался усталым и засыпал в своей келье. Он ни разу не спросил, что стало с его топором. Никто не знал, что он делает в церкви, как никто не знал, что делает в своей келье отец Евфимий, который после той ночи почти не выходил оттуда.