- Я думаю, - в голосе Яна начинают скользить холодные нотки, - это не ваше дело.

Но Нэр уже расходится и едва ли слышит его: похоже, он собрался высказать Яну все, что пришло ему на ум.

- Бабы, им же только одно в радость - изводить нас, мотать наши нервы. И выжимать кошелек, сколько бы денег у нас не было. Она же знает, что тебе нравится, так? И как, давно? И что делает? Был хоть намек на взаимность? - Нэр нападает, не давая Яну вставить и слова. - Да ей же удобно, что ты есть рядом. Ее самооценка летит вверх, когда она видит, как ты пускаешь на нее слюни. Да ей же душу это греет, этой змее. При этом ничего больше она тебе никогда не даст, но не дай Дракон ты обратишь внимание на кого-то кроме нее.

- Мы с Норой разберемся и без вашего участия, - снова холод.

- И ты, парень, добровольно себя гробишь, пока эта мегера радуется жизни и каждый раз бежит к этому ублюдку, стоит ему только позвать.

- Нора ни к кому не бежит.

- Но бежала ж, - неприятно смеется Нэр, и Ян невольно вздрагивает, - бабы, они же никогда не ценят хорошего отношения. Кто этот Саймон, мудак мудаком? Отшил ее, послал? А она, как любая женщина, до сих пор его любит? И купается в твоем внимании?

- Слушайте. Хватит. Я не собираюсь это ни с кем обсуждать. Тем более с вами. Мы с Норой уже все решили, - в глазах у Яна застывает неприязнь, а лицо становится серьезным. Яркий признак того, что Нэр скользнул по опасной дорожке.

- Она все решила, парень, а ты подстроился и смирился, потому что ничего не можешь сделать, - хлопает его по плечу Нэр. - Мой тебе совет: если хочешь показать этой мегере, что что-то стоишь, не будь размазней и закрути с Рафстер.

- Она мне…

- Сразу же прибежит, поверь. Когда поймет, что в твоей жизни есть еще кто-то кроме тебя.

- Если у вас в жизни был только негативный опыт общения с женщинами, то это не значит, что они все - меркантильные и мечтающие нажиться на вас существа. И вы поступаете очень глупо, когда пытаетесь отрицать вклад зельеваров только на том основании, что они женского пола, вы…

- И ты лезешь в ту же петлю, - неприятно цокает Нэр. - Помнится, твой папаша тоже молол примерно в том же ключе. Несмотря на свою омерзительную въедливость, он был, в общем-то, неплохим зельеваром, пока не свалил преподавать в школу для фей. В школу, где одни женщины, не рожденные для этой науки. С того дня мое мнение о нем сильно пошатнулось.

- Не думаю, что он много от этого потерял.

- Все Лайтмеры добровольно прыгают в гроб, хотя могут себя спасти. Дело твое, парень, жизнь твоя. Но мой совет - окрути Рафстер, с нее хотя бы можно больше взять. Женщины никогда не оценят твоего внутреннего мира, они меряют только размер твоего кошелька. Дырки, которые помогают удовлетворять свои потребности. Вот они кто, - к счастью для Яна, Нэр вовремя затыкается. Но не потому, что осознал, что вступил на опасную дорожку, а потому, что они просто дошли до хранилища.

Работников там уже почти нет, поэтому Нэр и Ян захватывают приличное количество искр огня горных драконов в стазисе и, довольные тем, что не пришлость лишние пять минут на формальности, нагруженные тащатся обратно, где их дожидается Нора, роющаяся в телефоне. Когда они входят, она сразу же поднимает голову и на ее лице сразу же возникает улыбка, но Ян успел заметить гримасу невыразимой боли и слишком лихорадочное листание экрана на телефона. На странице Саймона в некстере Нора гостила чаще, чем на своей собственной.

На обед им отводится в день ровно час. Час, когда каждый предоставлен сам себе, когда можно поразмять затекшие руки от утомительной варки зелья. Нэр компанию им составлять отказывается, от чего и Нора, и Ян даже облегченно вздыхают. Терпеть его еще и во время обеда - попортить себе аппетит. Поэтому они прощаются с Нэром до конца перерыва.

Они еще не успевают завернуть в конце коридора, как Нора, покрутив головой по сторонам и видя, что они с Яном остались одни, чуть прикрывает глаза и сообщает, устало усмехаясь:

- После таких ситуаций я иногда начинаю задумываться, что в движении “Мужло не нужно” есть смысл. Понимаешь, против каких субъектов они выступают.

- Ты о Нэре? - догадывается Ян. - Не переживай из-за него, кажется, до него уже сложно достучаться.

- Да я и не переживаю, просто иногда раздражает, - чуть потирает виски Нора. - Слушай, если ты думаешь, что я как-то серьезно к этому отношусь… Да Дракон, Ян, у него уже член отсох давно, а он все туда же. Да ему наверняка какая-то баба не дала или отшила, вот он и ушел в радикальный сексизм, чтобы оправдать собственную никчемность.

- Точно не переживаешь? - чуть улыбается Ян, у которого на душе становится чуть лучше, когда он видит, что Нора приходит в норму. - Я пытался с ним говорить, но он едва ли слушает.

- Точно, Дракон, точно! Он никого не слушает, можешь даже и не стараться. Уж если человек в семьдесят так узко мыслит, сильно сомневаюсь, что он переменится. И вообще, если честно, этот сексист гребаный мне только аппетит портит. Нам его еще после обеда терпеть.

И Ян соглашается. Они говорят весь перерыв о какой-то ерунде, о чем-то, что сторонние лица назвали бы “нудными разговорами зельеваров”, обсуждают новости и периодически лезут в телефон, чтобы посмотреть, что там случилось нового.

Они говорят обо всем кроме действительно волнующих обоих вещей. Нора молчит о Саймоне, о том, что это ее из колеи выбило, что подкосило, что ей рыдать хочется, что улыбаться сейчас и натужно смеяться - это та еще пытка, Ян молчит о том, что он все видит, что он хотел бы ее обнять, утешить, а больше всего - обнять по-другому, не так, как он может себе позволить, просто прижать к себе и сказать, что не стоит этот Саймон таких ее страданий, что он порядочный мудак, который ее не ценит. А больше всего хочется, чтобы она сама, по собственной воле положила голову ему на плечо. И чтобы не было в ее мыслях никого другого.

Но оба молчат и пытаются спастись от своих мыслей в ничего не значащих разговорах, оба бросаются в них с головой, бродя на поверхности, видя периодически в глазах друг друга истинные эмоции, но сразу же отводя взгляд.

Отрицание - вот такую позицию они давно избрали. То, о чем не говорится, того и нет. Они говорили об этом только раз, тогда, когда в двадцать лет они выпускались, звездной ночью в конце весны, когда они остались вдвоем на одном из балконов своей школы, Нора, кусая губы, долго смотрела вдаль, а потом нервно выдала, заставив Яна замереть, словно натянутая струна:

- Слушай, я могла бы ответить тебе взаимностью. Могла бы, потому что ты, ну вот ты всегда рядом вертишься, а он там, ему на меня насрать, мы больше не увидимся. А ты рядом, ты хочешь, чтобы я была с тобой. Я бы могла так поступить и, может, так бы и поступила… Но черт, Ян, ты слишком хороший, чтобы у меня совесть не закричала. Тебя я использовать не могу. Быть с тобой, думая о другом, не могу. Ну я могла бы притвориться, да, но ты же все прекрасно понимаешь, я прекрасно понимаю, и я бы ненавидела себя только за то, что поступаю с тобой так, потому что это ты.

И замолчала.

Больше они об этом не говорили. Не было необходимости, и ясно все стало давным давно.

Ответить взаимностью… Да не ответит она ему, это Ян знает и без всяких Нэров. Знает это и сама Нора, которая и правда могла бы попытаться, выпустить его из френдзоны, они могли бы построить отношения… Обреченные, провальные отношения, которые закончились бы тупиком и болезненным - для Яна - разрывом. У Норы бы просто комок стоял в горле, потому что слишком порядочной она была, эта Нора.

Сам Ян не знал, что именно к ней чувствует. Если бы его спросили, любит ли он Нору, Ян бы крепко задумался… И точного ответа дать не смог. Любит ли? Он и сам не знает. Просто если говорить о какой-то женщине, которая первая приходит на ум, женщине, при виде которой всегда хочется улыбаться… То да, это определенно была Нора.

Когда он смотрел на нее, то на душе удивительном образом светлело и все тучи будто ветром разгоняло. Не сказать, что их было много, этих туч, но иногда, когда не особо хорошее настроение… Нора его улучшала. Когда он думал о ней, то всегда непроизвольно улыбался.