- Я знаю. Я знаю его потребность в нежности. Мне она никогда не нравилась, и я делала все, чтобы ее искоренить.

- А сейчас нравится?

- Не знаю.

- Хорошо.

Странные ощущения.

Но это почему-то почти укалывает сейчас. Это его снисходительность, почти такое себе превосходство.

- Я знала о нем больше, чем Анастейша, больше, чем ты, больше, чем он сам, - он должен понимать, в каких отношениях она состояла с его отцом. Пусть и в собственных снах. Должен знать, что ей известно о нем.

- И все же это не помогло тебе построить с ним счастливых отношений, так? Знать не значит принимать.

Так? Наверное, так. Странно, что такие мысли приходят ей в голову. Но Серверджина слишком, слишком слаба, чтобы как-то спорить. Возможно, он прав, возможно, нет. Силы словно покинули ее тело, и больше всего ей хочется просто забыться. Неважно, как, лишь бы просто уснуть. До утра. Пусть даже и обычным бесцветным сном.

Однако позже, ночью, возможно, почти в четыре она просыпается. Шевелится, возится в постели, со вздохом понимая, что забыть сегодня крепким сном - несбыточная мечта. Но оказывается, не спит она одна.

- Не волнуйся, ты заснешь еще раз, - шепотом говорит Ян.

- С моделированным сном такого не было бы.

- Все люди могут просыпаться несколько раз за ночь. Ты заснешь, время еще есть. И я рад, что ты все-таки сдержала обещание и ничего не моделировала, - в его голосе и правда слышится радость. А Серверджине почему-то приятно, что она не подвела его в такой пустяковой вещи. И поэтому, и еще по какой-то причине делится самым сокровенным, что у нее осталось: всем, что касается моделированных снов.

- После них входить в нормальный режим всегда сложно.

- Ничего. Это не страшно. Ты же не страдаешь бессоницей? Ты проворочаешься какое-то время, а потом усталость все равно возьмет свое, и организм вырубится. Все хорошо. Нет ничего такого в том, что ты сейчас проснулась. Если ты не забылась сегодня крепким сном до утра, значит, в этом нет необходимости.

Он говорит, и кажется, что все в этом мире легко и просто. Жаль, что это немного не так. Но почему же ему хочется верить?

- Джина, - успокаивающе произносит Ян, - все будет хорошо. Ты обязательно заснешь сегодня еще раз. Если ты устанешь, то заснешь, но если нет… Значит, тебе было достаточно.

Но она слышит только одну вещь из всех его слов.

- Джина?

- Ну да, Джина, - Ян, кажется, немного смущен. - Твое имя все-таки длинное, и мне кажется, его все-таки стоит как-то сокращать. Я думал, как лучше… Серв… Мне кажется, слишком бесцветно для тебя. Ты же не против, чтобы я тебя сокращал? - вдруг его интонации меняются.

Серверджина чувствует себя слишком уставшей, чтобы вздергивать бровями от изумления. Ее сокращали по-разному. Каждый на что горазд. Она сама заставила Велигда Лайтмера сократить ее имя, не спрашивая, нравится ему это или нет. А Ян еще и разрешения спрашивает. Единственный, надо сказать, кто спросил у нее это чертово разрешение. И это…

- Я не против. У меня много вариантов сокращений имен, - как-то глухо произносит она.

- Знаю. Милена, Раф, Серв, Джина, Джин… Даже перечислять не буду. А какое нравится тебе? - Ян по-прежнему улыбается. Как бдуто это более чем нормально - то, что она прервала его сон. Будто он по-прежнему не злится. И частенько так болтает посреди ночи.

- Я не буду против Джины, - наконец говорит она.

- Хорошо, - легко соглашается он. - Давай все-таки попытаем заснуть, Джина? Ничего страшного, если не получится. Просто не пытайся делать это слишком… Усердно. Потому что чем больше об этом думаешь, тем сложнее все-таки заснуть. По себе знаю, - с грустью вздыхает Ян. - Спокойной ночи, Джина, - и замолкает.

Серверджина ничего ему не отвечает. Не видит смысла. Или просто не находит сил. Но Яну, кажется, и не нужен ответ: ему вообще не очень поймешь нужно. Скоро он засыпает, это Серверджина слышит по ему ровному дыханию, а сама она долго еще лежит, глядя в высокий потолок и, кажется, все-таки забываясь под утро примерно на час.

А может, ей только кажется.

========== Глава 5. Солнце светит не всегда ==========

Она не успела испугаться, когда это было нужно, но когда к ней пришло осознание того, что случилось… Вот тогда, пожалуй, Серверджина задрожала всем телом, ее не по-человечески затрясло, а по спине и шее крупными каплями покатился холодный пот. Потому что осознать, что… Что она лишилась… Нет, не лишилась, предательски потеряла свою власть по всем фронтам, потерпела оглушительное фиаско, будучи слепо уверенная в своей победе, она даже не заметила, как над ней огромной тенью навис Ян Лайтмер без всяких злых намерений, лишь с искренним желанием помочь – это было как раз страшнее всего.

Серверджина никогда не оказывалась в таких ситуациях. Она не знала, что делать. Не знала, как ей нужно реагировать. Потому что когда она проснулась на следующий день, то увидела взгляд внимательных голубых глаз Яна, и какой это был взгляд. Абсолютно спокойный, абсолютно уверенный. Глаза в глаза. Впервые он смотрел на нее так и впервые они были равны, и вот тогда, столкнувшись с подобным, она… Ее собственные глаза предательски расширились, и на секунду, всего лишь на одну предательскую секунду Серверджина потеряла контроль – то, с чем представительница рода Рафстер с самого детства должна идти рука об руку. Тогда ее рот некрасиво искривился, и, может быть, она чуть не выдала эмоций больше, чем за всю свою жизнь – закричала беззвучно, с отчаянием. И страшнее всего стало, что взгляд Яна не изменился, казалось, он ожидал подобного. Это была всего лишь одна секунда, которая показалась Серверджине целой вечностью.

А потом начался новый день, где нет места подобным проявлениям слабостей и прочим неудобствам. Дела не требуют отлагательств. К Серверджине вернулось ее самообладание, она снова взяла себя в руки, вот только… Вот только взгляд Яна не изменился совершенно, и как Серверджина не пыталась вернуть все на свои места… У нее ничего не выходило.

Но чуть позже она столкнулась с другим более важным вопросом, напугавшим ее не меньше: а хотелось ли ей возвращать все на свои места? Потому что с огромным неудовольствием и все тем же страхом Серверджина признала одну неприятную вещь: в борьбе со своей магией она проигрывала по всем фронтам. Потому что это была ее сила, которая всегда по умолчанию идет за своей хозяйкой. Все ее аспекты, и свет, и считывание информации о других существах, заинтересовавших ее, и моделированные сны. Отказаться от чего-то – предать собственную силу, бежать от собственной силы. Дать слабину – сломаться внутренне. А Серверджина проигрывать не умела. И никогда не ломалась внутри. Она чувствовала себя, словно дрожащий осиновый лист, готовый сломаться под натиском грозного ветра. Магия тревожно замолчала, притаившись внутри, и словно нависла над Серверджиной грозовой тучей.

Она просто больше не могла оставаться наедине с собой. Поэтому она просто подняла свои глаза с мольбой на Яна Лайтмера, который единственный знал… И который единственный мог ей помочь. “Я вытащу тебя”. Так вытащи, Дракон. Она не могла сказать это вслух, потому что… Слишком много собственных принципов пришлось бы переступить. Но Ян понял все без слов.

Вернее, его даже просить не нужно было, просто пока позиция Серверджины временно пошатнулась, он мягко и ненавязчиво взял власть в свои руки. И она не могла понять, то ли он возвысился над ней, то ли она опустилась до него. Но, кажется, начало происходить то, о чем говорил ей Ян: Серверджина, пожалуй, впервые с того дня, когда повернула их отношения в нужное русло… Увидела в нем живого человека. Так? Она не совсем понимала, что изменилось кардинально, не понимала также, нравится ей это или нет, но просто ее власть немножечко сместилась. Раньше ведущей была она… А теперь, когда она ослабела, ее мягко стал направлять Ян. Внешне, казалось бы, не изменилось ничего, но… Вот внутри Серверджина больше не ощущала себя в безопасности.